Читать онлайн «Инго и Инграбан». Страница 55

В местности, в которую они теперь вступили, в долинах и на горных склонах, струившихся обильными источниками, разбросаны были кое-где села и отдельные дворы франкских переселенцев; по большей части дворы были малы, дома запущены или кое-как починены, а подле них зачастую лежали пустынные пожарища. Каждый двор и каждая деревня были обнесены валами, но валы и рвы пообваливались и разрушились. Не много народа виднелось на полях; в деревнях женщины и ребятишки подбегали к плетням и глядели вслед путникам, причем проводник гордо кланялся, а ответные почтительные поклоны показывали, что считали его здесь человеком важным. На франкских домах, над знаком домовладельца, нередко видны были изображения креста, и незнакомец приветствовал стоявших у дверей по-христиански; народ с изумлением слушал его и спешил к всадникам. Но проводник торопился, так что крики и вопросы заглушались рысью коней.

Но вот приехали путники в какую-то деревню; не обнесенные забором стояли там дома с высокими соломенными крышами, почти достигавшими земли; не было здесь даже бузинных деревьев, которые обычно в каждом дворе выставляют напоказ свои черные ягоды. Нагие дети, смуглые и покрытые грязью, вместе с поросятами валялись в навозных кучах; народ был мельче, круглее и плоше лицом, а вместо сдержанного спокойствия, с каким деревенские жители приветствовали всадников в других местах, навстречу им на чуждом языке неслись громкие крики, ругань и проклятья.

– В вашей земле много чужеземцев? – спросил незнакомец.

– Это венды, племя восточное, поселившееся в Турингии многими селами; хоть они и платят дань графу короля франков, но народ это злоумышленный и непокорный, – ответил проводник.

Он остановил коня, прислушиваясь к проклятьям, посылаемым им вслед какой-то противной женщиной, затем снова пришпорил коня, вскричав:

– Вперед!

Быстро помчались они; проводник часто приподнимался в седле, посматривая то вправо, то влево. Немного спустя к нему подъехал незнакомец.

– Не скажешь ли ты мне, что так поспешно гонит наших коней?

– Я мало понимаю язык вендов, – ответил Инграм, – но женщина, этот мешок с руганью, сулила нам беду, если мы встретим по дороге воинов ее племени. В воздухе неспокойно: уже с утра на севере носятся коршуны и вороны. Жаль, что не расспросил я об этом говорящих на нашем языке.

Он прикрикнул на своего коня и поскакал вперед, а путники с трудом следовали за ним; сделав им знак не отставать, Инграм во всю прыть помчался к ближайшему, видневшемуся на возвышении двору. Путники заметили, что он остановился на холме, но тут же быстро спустился вниз и пронесся мимо них. Когда они достигли наконец – какого-то крутого подъема, незнакомец спросил:

– Скажи, не грозит ли нам опасность?

– Опустел двор и конюшни опустели – нет ни единой души; удивляюсь, как это нам навстречу не попалось ни одного беженца, – мрачно ответил проводник. – Вперед, если не хотите, чтобы я покинул вас.

– Ты надеешься избегнуть опасности, если до заката солнца мы заморим наших коней? – спокойно спросил незнакомец.

– Посмотрю! – коротко ответил Инграм.

Час времени ехали они то буковым лесом, то лугами, наконец в стороне от дороги показался большой двор под липами, и стрелой поскакал к нему проводник. Путники заметили, что иногда Инграм приостанавливался, затем широким скоком исчезал за деревьями. Поехав помедленнее и приблизившись ко двору, они увидели провалившуюся кровлю, разбитые ворота, а перед домом – уголья от костра. Проводник наклонился над чем-то, лежавшим на траве: то был человек с разбитой ударом палицы головой.

– Это хозяин двора, – сказал проводник, причем губы его дрогнули. – Он был родом франк, но человек гостеприимный, и пал он как воин. Взгляните туда.

Взрытая земля была насыпана двумя круглыми буграми.

– Хищники похоронили своих покойников.

– Когда это случилось? – спросил незнакомец.

– Вчера, прежде чем стемнело, – ответил проводник, указав на труп коня, пораженного копьем хозяина двора и лежавшего тут же.

Незнакомец соскочил с коня и поспешил к дому.

– Давайте поможем, если кто-нибудь там еще жив.

– Напрасная забота, – возразил проводник. – Его дочь, Вальбурга, и маленькие дети угнаны, корова с белой отметиной заколота, а на его коне ездит теперь славянин. Венды умеют хозяйничать, и ничего не делают они наполовину.

Незнакомец взял лопату и стал рыть яму.

– Благоразумнее было бы удалиться отсюда, – тревожно произнес проводник.

Но незнакомец указал на крест, изображенный синильником на обнаженной руке убитого.

– Он одной со мной веры, и не могу я уйти, не предохранив его останки от коршунов и волков.

Проводник отошел назад, прошептав:

– Не один, творивший знамение креста, мирно покоится теперь в окровавленной земле.

Путники выкопали могилу, опустили в нее покойника, преклонили колени на молитву, засыпали могилу землей и водрузили на ней крест. Тогда незнакомец знаком удалил юношу и один простерся перед земляной насыпью.

Между тем проводник поспешил вперед по следам неприятеля, подобно охотничьей собаке стал рыскать по полянам и наконец с пылающим лицом возвратился к ждавшим его чужеземцам.

– Я признал следы женщины и детей. Только один из коней был подкован; полагаю, это конь Ратица, предводителя сорбов. Скоро я увижусь с ним! – грозно вскричал он. – Ответь мне на один вопрос, чужеземец, приятно было бы тебе видеть убитыми Ратица и его дружину?

– Нет, – ответил незнакомец.

– Он умертвил твоих единоверцев, а их детей увел в горькое рабство.

– Говорю тебе, нет, – повторил незнакомец.

Проводник прошептал какое-то проклятье и вдруг подошел к коню незнакомца.

– Скажи, что у тебя в кожаном мешке, который ты так заботливо охраняешь?

– Не приличен такой вопрос, – холодно ответил путник, – и отвечать тебе я не стану.

– Полагаю, там у тебя серебро и запястья, какие привозятся в страну чужеземными торговцами, – сказал проводник, жадно взглянув на кожаный мешок.

– Быть может, там есть сказанное тобой, быть может – нет, тебе-то какое дело? Твоим это не будет никогда.

Проводник свирепо взглянул на чужеземца, лицо его передернула судорога и, бросившись на землю, он закрыл лицо руками. Незнакомец взял топор, стал перед лежавшим, отвел от лица его руки и протянул ему оружие.

– Вот топор, сын мой, а вот голова беззащитного человека – рази, если хочешь. Но если желаешь слушать, то внемли словам человека постарше тебя.

Инграм бросил оружие на траву и с понурой головой сел на землю.

– Я знаю, что смущает тебя, – продолжал незнакомец. – Хищники угнали в свои горы молодую женщину; желая освободить ее оружием или куплей, ты надеешься, что чужеземец поможет тебе. Отвечай, правду ли я говорю.