Читать онлайн «Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет?». Страница 45

Авторитарный стиль воспитания, распространенный в большинстве российских детских домов, где воспитатели в силу профессиональной беспомощности пытаются подавить ребенка физически и психологически, подвергая его жестоким и унизительным наказаниям, деформирует личность. Прямым или косвенным последствием такой деформации может стать суицид. Специалисты Республиканской клинической психиатрической больницы Удмуртии обнаружили, что в результате подобного обращения в одном из детских домов республики за 9 месяцев шесть воспитанников в возрасте от 10 до 17 лет пытались покончить с собой, один из них погиб.

Повышенная подверженность посторонним влияниям, отличающая воспитанников сиротских учреждений, часто приводит их в криминальную или полукриминальную среду. Каждый десятый из содержащихся в колониях несовершеннолетних — выходец из детского дома. Часто сироты становятся жертвами преступлений: по словам депутата Госдумы РФ Валерия Борщева, доходы от преступного бизнеса на сиротах сопоставимы лишь с доходами от торговли наркотиками. Попрошайки на улицах Москвы и других больших городов — это, как правило, сироты, которые трудятся на профессиональных мошенников, а то и воров. Причиной нарушения закона, как правило, становится полная неподготовленность воспитанников детских домов к самостоятельной жизни, которая усугубляет их и без того бедственную ситуацию: они не получают жилье или теряют его в результате обмана, не могут получить достойно оплачиваемую работу, создать полноценную семью. Проблема трудоустройства наиболее часто оказывается причиной маргинализации сирот, отмечает психолог Елена Махлах, почти 40 лет проработавшая с детьми, лишенными родительской опеки, и постоянно следящая за судьбой выпускников детских домов. Об одном из таких домов она говорит так: "Из целого выпуска десятилетней давности благополучным можно назвать лишь одного человека — он устроился в театр рабочим сцены. С остальными все очень плохо: они занялись проституцией, связались с криминалом, одна девушка убита, другая покончила с собой" (по материалам Рунета).

Понятие "человеческий материал" в применении к России в свете всего вышесказанного воспринимается, увы, почти в буквальном медицинском смысле. С таким "материалом" Россия обречена на поражение в любом серьезном противостоянии с внешним врагом и не способна справиться с врагом внутренним, как это показывают неудачи государства в борьбе с алкоголизмом и наркобизнесом в РФ. Нередко создается впечатление, что наши кремлевские мечтатели намеренно закрывают глаза на эту жизненно-важную проблему, предпочитая жить в воздушных замках своих иллюзий под песнопения околовластной челяди "Все хорошо! Все хорошо!". Это тоже своего рода наркотизация и весьма опасная в современном мире.

Сегодня, как никогда, актуален для российского государства и тех, кто им руководит, и призыв Солженицына к сбережению народа русского. Замечу, что простым физическим сбережением наш народ не спасти. Солженицын, как и Алексий II, конечно, имел в виду и духовное сбережение нашей нации, сбережение ее традиций, обычаев и ее культуры. Но это невозможно сделать без физического оздоровления нации и духовного возрождения русского народа. И конечно, необходимо возродить в русских людях прогрессивно исчезающее милосердие — слишком много в нашей стране сирот, обездоленных и ущербных людей, которые без помощи общества и государства попросту пропадают. Как никогда сегодня востребованы доброта и сострадание к нашим соплеменникам. Без этого невозможно выполнить главную задачу нынешнего поколения русских людей — сберечь русскую цивилизацию.

Сокрушив социализм в России, "перестройщики" заодно отменили и все ограничения, существовавшие в партии и комсомоле, в целом в советском обществе, которые служили своего рода оберегами от падения нравов и разгула вседозволенности. Последовавшая в результате этого общероссийская нравственная катастрофа, как верно отмечают российские ученые и священнослужители, стала возможной в первую очередь "из-за духовно-нравственного разложения народа. Отсутствие государственной идеологии, христианской морали широко компенсировалось стихийным развитием идеологии гедонизма — удовлетворения любых удовольствий. Христианская нравственность сдерживает необузданное стремление к удовлетворению удовольствий и развитию на этом фоне различных психологических зависимостей. Христианство (как и любая другая традиционная религия) защищает общество от морального разложения. В советском обществе ту же роль играла официальная коммунистическая мораль, и придерживаться ее норм партократы были вынуждены, хотя бы публично. "В условиях отсутствия такого сдерживающего начала возможно любое деструктивное поведение общества, и оно, к сожалению, не имеет при этом адекватных защитных механизмов противостояния деструкции". (См. Концепция профилактики наркоманий в России.)

Историки говорят, что "Рим пал жертвой склонности римлян к наслаждению". Но можно сколько угодно цитировать Аристотеля, который утверждал, что "мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий", все равно мудрецов на нашу русскую популяцию будет куда меньше, чем гуляк, пьяниц и пофигистов.

"Человеческий дух то рвется в утопические выси, то, захлебнувшись в крови революций и войн, начинает предпочитать неумным коперникам сговорчивых птоломеев, — писал Д. Затонский в одной из своих работ о постмодернизме. — Человеческая история, если ее освободить от прикрас, окажется чередой идеологических опьянений и деидеологизированных похмелий. Однако, новейшее "похмелье" оставило все далеко предшествующие позади". Действительно — подобного Россия не знала. Похмелье после перестройки просто перешло в запой безнравственности и безыдейности.

Со времен Петра Первого у нас спорят — годится России западная модель демократии, или надо выдумать нам свою, чуть ли не приспособив ее под традиции новгородского веча. Но спор этот по сути своей бесплоден. Менталитет русского народа и его социальная ориентация исторически сложились и поэтому применение опыта догосударственной Руси, равно как и опыта, скажем Франции или США в деле строительства рынка и демократического государства равным образом будут насилием над ним. Ни консерваторы (те, кто ратует за возвращение едва ли не к ведической традиции, неославянофилы и монархисты), ни российские реформаторы — будь то большевики, будь то демократы и либералы, — никогда этой диалектики, к сожалению, не понимали.

Политическая несвобода россиян и отсутствие соответствующей культуры свободного человека во многом обусловлены тем, что Россия слишком поздно начала переход к рынку. Крестьянские личные хозяйства до сих пор — и это в начале XXI века! — в том, что касается еды, обеспечивают всем необходимым сами себя, приобретая в городе, только чай, сахар, соль. И чем дальше от города, тем чаще встречается именно такое натуральное хозяйство.

Хорошо известно высказывание Ленина о том, что никакая политическая свобода не удовлетворит голодные массы.

Идея основателя СССР была в принципе правильной, как в русской сказке — сначала накорми, а потом веди разговоры. Другое дело, что накормить народ досыта большевики так и не смогли, а народа поуничтожали больше, чем все завоеватели Руси за всю ее историю. За 70 лет существования СССР проблема обеспечения населения продовольствием так и не была решена до конца. Произошло это в первую очередь потому, что сразу же после Октябрьской революции началось планомерное разорение крестьянства — будущим трудармиям Троцкого нужны были сотни тысяч новых пролетариев, а красным маршалам — пушечное мясо для мировой революции. В 1972 году А. Н. Яковлев, будущий идеолог перестройки, а тогда еще верный марксист-ленинец, служивший по пропагандистской части и при Сталине, и при Горбачеве, в своей известной антирусской статье в "Литературной газете" писал в оправдание "перегибов" военного коммунизма и коллективизации, что "справного русского мужика необходимо было порушить". Яковлев в той же статье выступил и против "русской идеи" и непосредственно против Бердяева. "Порушить" решили все — от русской деревни до русской культуры. Рушили основательно, не жалея ни старых, ни малых. Русь рушили. Одновременно с "раскулачиванием" в деревне (к середине 1930 г. в колхозы передали, т. е. конфисковали, уже свыше 320 тысяч "кулацких хозяйств") был ликвидирован целый класс мелких собственников, ремесленников и торговцев в городе. Был обрушен таким образом не только общероссийский рынок продовольствия, но и рынок потребительских товаров, нормальных бытовых услуг. Удар был нанесен в самое сердце России. В стране начался страшный голод, по всем параметрам подходивший к понятию "голодомор".