Читать онлайн «Заветными тропами славянских племен». Страница 4

Слова-лексемы любого языка берут свое начало в самых невообразимых глубинах человеческой истории. Они, точно несмываемые следы, сохраняют на себе отпечаток тех неимоверно далеких времен, когда современные языки представляли собой единое целое в составе пусть несколько примитивного, но зато общего человеческого праязыка. То была эпоха, когда, говоря словами самой же Несторовой летописи, «быша человеци мнози и единогласни» [то есть «говорили на одном языке»]. (Другой перевод соответствующего резюме из Лаврентьевской летописи: был «род один и язык един»). Здесь Нестор опирается на Библию:

«На всей земле был один язык и одно наречие».

Это — канонический русский текст. В дословном научном переводе знаменитая фраза звучит еще более впечатляюще:

«И был на земле язык один и слова одни и те же».

Не надо думать, что легендарное представление о былом единстве языков, кроме Библии, нигде больше не встречается. Предания о некогда общем для всех языке зафиксированы в разных концах земного шара у таких экзотических, совершенно непохожих друг на друга и абсолютно не связанных между собой народов, как племена ва-сена в Восточной Африке, качча-нага в индийском Ассаме и у южно-австралийских туземцев, живущих на побережье бухты Энкаунтер. О былом единстве языков свидетельствуют и древнейшие шумерийские тексты. Так, в известном фрагменте о Золотом веке прямо говорится о том времени, «когда речь человечья единой была», и лишь впоследствии языки расщепились и возникло «разногласие».

Вот он ключ к разгадке многих тайн древнейшей истории! Не надо никуда ездить и ничего раскапывать. Всё под руками, точнее — перед глазами. Нужно только научиться реконструировать первоначальный смысл, заложенный и навечно сохраненный в текстах, прослеживать его трансформации на протяжении тысячелетних перипетий. Понятно, придется отказаться от некоторых укоренившихся предрассудков и приобрести определенные навыки, дабы в буквальном смысле научиться читать не только между строк, но и между слов и даже между букв. Но вначале небольшое отступление о едином происхождении языков мира.[5]

Большинство филологов и историков данную концепцию активно отвергает, считая, что все языковые семьи возникли когда-то самостоятельно, как грибы после дождя. И между ними существует — если уж не «китайская стена», то непреступная загородка — это уж точно. Как же вообще возникает язык? И почему? Ответы на поставленные вопросы традиционно вращаются вокруг чуть ли не фатальной случайности. Случайно на Земле появился человек — к тому же «от обезьяны». Случайно первоначально издаваемые им нечленораздельные звуки превратились в связную речь. Классические теории происхождения языка все как одна ориентируются на случайность и вообще даже по своим неформальным названиям, негласно данным им филологами, носят какой-то легкомысленный характер: теория «вау-вау» (язык возник в результате звукоподражания животным, птицам и т. п.); теория «ням-ням» (слова языка — результат первоначального детского лепетания); теория «ой-ё-ёй» (всё началось с непроизвольно произносимых звуков и выкриков; и т. д.

Между тем слова любого языка образуются не в виде свободного или случайного набора звуков и столь же случайного привязывания их к обозначаемым объектам. Существует общая закономерность, обусловленная природной структурой энергетического поля Вселенной. На таком понимании глубинных законов Космоса настаивал великий русский ученый и мыслитель Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935). Согласно данной концепции, в самой природе содержатся информационные матрицы с единой смысловой структурой, что, в конечном счете, и реализуется в словах и понятиях. Смысл не зависит от языка (и соответственно — от системы письма, звукового или знаково-графического выражения); напротив, любой язык целиком и полностью зависит от смысла.

Потому-то и есть достаточно оснований утверждать, что в самых глубинных истоках, на заре становления людского рода все без исключения языки имели общую основу — а, следовательно, и сами народы имели общую культуру и верования. К такому выводу приводит, к примеру, анализ самого архаичного и консервативного пласта лексем всех языков мира — указательных слов и местоимений и возникших позже на их основе личных местоимений всех модификаций. Удается выделить несколько первичных элементов, которые повторяются во всех без исключения языках мира — живых и мертвых, донося до наших дней дыхание Праязыка. Какая-то случайность здесь полностью исключена.

Серьезные ученые-языковеды во все времена по-разному доказывали, что утверждение Библии о былом единстве языков — отнюдь не метафора. Наиболее убедительно это было сделано уже в наше время. В начале ХХ века итальянский филолог Альфред Тромбетти (1866–1929) выдвинул всесторонне обоснованную концепцию моногенеза языков, то есть их единого происхождения. Практически одновременно с ним датчанин Хольгер Педерсен (1867–1953) выдвинул гипотезу родства индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и ряда других языков.

Примерно в то же самое время набрало силу «новое учение о языке» советского академика Николая Яковлевича Марра (1864–1934) (рис. 14), где неисчерпаемое словесное богатство, обретенное многочисленными народами за их долгую историю, выводилось из четырех первоэлементов: «сал», «бер», «йон», «рош».[6] После появления известной работы И. В. Сталина по вопросам языкознания марристская теория была объявлена лженаучной, а ее приверженцы подверглись гонениям. Сама тема долгое время считалась запретной. Я прекрасно помню, как в начале 60-х годов, еще будучи студентом, задавал преподавателям университета вопрос о моногенезе языков: хотя Сталина давно не было в живых, а культ его личности развенчан — маститые мэтры столбенели и лишались дара речи от одного только вопроса на крамольную тему. Помимо концепции «языковых первоэлементов» Марр во множестве публиковал и конкретные лингвистические доказательства в пользу былого единства языков, культур и не родственных на первый взгляд этносов. Так, в 1926 году вышла в свет его статья «От шумеров и хеттов к палеоазиатам», где демонстрируется общность происхождения слова «женщина» (а также «вода») в южных месопотамских и малоазиатских языках, с одной стороны, и в северных палеоазиатских (чукотский, эскимосский, юкагирский языки), с другой стороны. А в 1930 году Марр опубликовал обширную работу с беллетристическим названием — «Яфетические зори на украинском хуторе. (Бабушкины сказки о Свинье Красном Солнышке)», где на многочисленных и конкретных примерах продемонстрировал доиндоевропейские базовые элементы славянских языков.

В середине века наибольшую популярность получила так называемая «ностратическая» (термин Педерсена), или сибиро-европейская (термин советских лингвистов), теория; в ней идея Праязыка доказывалась на основе скрупулезного анализа крупных языковых семей. (На эту тему было опубликовано несколько выпусков сравнительного словаря рано погибшего ученого В. М. Иллича-Свитыча.) Совсем недавно американские лингвисты подвергли компьютерной обработке данные по всем языкам Земли (причем за исходную основу был взят лексический массив языков северо-, центрально- и южноамериканских индейцев), касающихся таких жизненно важных понятий, как деторождение, кормление грудью и т. п. И представьте, компьютер выдал однозначный ответ: все языки без исключения имеют общий лексический базис.

Теория моногенеза языков вызывает скептическое неприятие специалистов. Однако гораздо более нелепой (если хорошенько вдуматься) выглядит противоположная концепция, в соответствии с которой каждый язык, группа языков или языковое семейство возникли самостоятельно и обособленно, а потом развивались по законам, более или менее одинаковым для всех. Логичнее было бы предположить, что в случае обособленного возникновения языков законы их функционирования также должны были быть особенными, не повторяющими (гомоморфно или изоморфно) друг друга. Такое совпадение маловероятно! Следовательно, остается принять обратное. Здесь права Библия, а не ее противники. Безусловно, единство языка ничего общего не имеет с антропологическим единством использовавших его этносов. На современном английском языке говорят представители разных рас и множества совершенно не схожих друг с другом народов, но данный факт языкового единства ни коим образом не сказывается на антропологической однородности. Как видим, аргументов в пользу языкового моногенеза более чем достаточно. И можно с полным основанием утверждать, что единый пранарод, единый праязык и их общая прародина относятся не к одним лишь индоевропейцам, но ко всем без исключения этносам, населявшим Землю в прошлом и настоящем.