Читать онлайн «Надо ли России бояться Китая?». Страница 3

И сегодня уже высказываются самые различные предположения относительно того, какой будет передавать Америку Барак Обама следующему президенту: сверхдержавой или колоссом на глиняных ногах? «мировым жандармом» или страной либеральной внешней политики? благополучным и стабильным обществом или страной социальной напряженности, живущей на грани революционных потрясений?.. Крах Америки, «плоский штопор» американской экономики в последние годы пророчили очень часто, но в этих прогнозах крайне трудно отделить банальную антиамериканскую пропаганду от серьезного стратегического анализа.

Может быть, реальные цели Барака Обамы так же далеки от официальных высказываний президента США, как были далеки тайные устремления Михаила Горбачева от доктрин советской идеологии?

По крайней мере, из уст Обамы мы уже услышали слова, которые ставят под сомнение ту программу вооруженного насаждения демократии в разных частях света, которую Штаты неукоснительно выполняли и при президентах-республиканцах, и при президентах-демократах. Выступая 23 сентября 2009 года на сессии Генассамблеи ООН, Обама сказал: «Демократия не может быть привнесена в какую-либо страну извне. Каждая страна должна искать свой собственный путь, и ни один путь не является совершенным. Каждая страна будет следовать по пути, который коренится в культуре ее народа, и в прошлом Америка слишком часто была избирательна в своей пропаганде демократии». Может быть, и вправду это признание — знамение американской Перестройки? Американцы по-прежнему видят мир в виде Великой шахматной доски, где играют «черные» и «белые». Неслучайно именно так называется знаменитая книга американского политолога Збигнева Бжезинского, который считает, что ни у одной страны мира нет шансов перехватить мировое лидерство. Но современный Китай делает «расклад сил» мировой политики гораздо более причудливым и многоцветным, чем его привыкли видеть американцы.

Ослабление Соединенных Штатов дает колоссальные преимущества их основному геополитическому сопернику — Китаю, который занял место «противовеса» американской гегемонии, освободившееся с распадом Советского Союза. Марк Леонард совершенно справедливо замечает, что сегодня «почти в каждом событии мирового масштаба угадывается влияние китайского фактора. Китайская позиция сказывалась на динамике целого ряда проблем — от вопросов развития африканского континента до реформы системы Организации Объединенных Наций, от переговоров в Дохе по глобализации торговли до иранской ядерной проблемы, от геноцида в Дарфуре до цен на нефть в Венесуэле. Китай перестал быть просто большой страной, партнером по бизнесу или субъектом дипломатических отношений. Стартовал процесс превращения Китая в реальный фактор мировой политики…»[6] А тем самым Поднебесная очень сильно «действует на нервы» американцам. Эксперты Пентагона из года в год обвиняют Китай в сокрытии своих истинных расходов на «оборонку». В свою очередь, власти КНР требуют от Вашингтона отменить заключенную многомиллиардную сделку по поставкам Тайваню военных вертолетов, ракет и кораблей, а американцы тем временем настаивают, чтобы китайцы поддержали санкции против Ирана. Во вторую очередь Вашингтон обеспокоен экономической экспансией Китая. Соперничество Дракона и Орла уже сегодня во многом определяет конфигурацию международной политики, и в дальнейшем оно будет только усиливаться. Очевидно, что Пекин никогда не примет вашингтонские правила игры, а на американские заявления о нарушениях прав человека в Китае из Поднебесной звучат резонные рекомендации не вмешиваться во внутренние дела Китая. Вашингтон, несмотря на все свои непомерные амбиции, скорее всего, вынужден будет все более смягчать свою позицию в отношении Поднебесной. При этом антикитайская риторика в выступлениях политической элиты США не должна нас вводить в заблуждение — за ней чаще всего скрывается стремление найти компромисс с Китаем на принципах обоюдной пользы. А это говорит, что Орел пасует перед Драконом. Миллиардер Джордж Сорос — человек, которому никак не откажешь в проницательности, — недавно высказал мнение о том, что мировой экономический кризис дает большие преимущества Китаю: «Китай может легко оказаться страной, получившей наибольшую выгоду от происшедшего, — тамошние руководители должны только повести себя умно. Но могут они оказаться и главным проигравшим — если не найдут решения проблем. Случись так, что пекинский режим наделает ошибок, это может вызвать в Китае настоящий политический кризис»[7]. К сегодняшней мировой финансовой нестабильности Китай подошел, имея более значительный запас прочности, чем Соединенные Штаты Америки. И когда кризис закончится, Америка, возможно, с удивлением обнаружит, что центр мировой экономики переместился в долину реки Янцзы.

И Россия и США в 2012 году в очередной раз окажутся на перепутье. Им придется делать выбор не между кандидатами в президенты, а между стратегиями развития страны. И эти стратегии во многом будут противоречить друг другу.

Российские политологи уже говорят о проблеме 2012 года. Владимир Путин уверяет, что он и ныне действующий глава государства Дмитрий Медведев не будут составлять друг другу конкуренцию на президентских выборах. Однако просуществует ли тандем «Путин-Медведев» до 2012 года? Смогут ли два политика сесть за стол и мирно договориться о переделе власти? А то, что передача президентского поста, — это передел колоссальных властных ресурсов, очевидно каждому. Если в 2012 году Путин вновь возглавит нашу страну и будет занимать президентский пост два срока подряд, то его преемник будет избран только в 2020 году — а это будет означать, что время, в которое мы живем, войдет в историю как «эпоха Путина», где небольшой промежуток руководства Дмитрия Медведева будет выглядеть как не самый яркий эпизод, связанный в основном с преодолением последствий мирового экономического кризиса. Сегодня Дмитрий Анатольевич Медведев говорит, что готов вновь баллотироваться на президентский пост. 25 сентября 2009 года, выступая перед студентами и преподавателями Питтсбургского университета в США, Медведев сказал: «Что касается планов Владимира Путина — лучше, конечно, этот вопрос адресовать ему. Мы с ним разные люди, но, по-моему, он недавно на эту тему говорил. Мы — как минимум политики, которым доверяют российские граждане, сможем обсудить этот вопрос вместе».

Действительно, Медведев и Путин «разные люди». И в глазах россиян олицетворяют они отнюдь не одну и ту же стратегию будущего. Приоритеты Владимира Путина лежат в сфере укрепления обороноспособности и национальной безопасности, поддержки международного имиджа России как мощной державы имперского типа, усиления роли государства в экономической жизни страны. Дмитрий Медведев — сторонник экономических свобод, воспринимающий Россию как одну из европейских демократических держав современного многополярного мира, политик, склонный искать поддержку скорее в промышленном и банковском секторе, чем среди «силовиков», с которыми он отнюдь не всегда может найти общий язык. Даже при соотношении Медведев-президент и Путин-премьер первый действует как топ-менеджер, а второй — как самодержец. Дмитрий Медведев, судя по всему, не видит необходимости в сакрализации государственной власти, а Владимир Путин четко следует парадигме российского монархического сознания, хотя, возможно, не всегда отдает себе в этом отчет. Если внешнеполитические приоритеты Медведева всегда будут расположены на Западе — в странах европейской демократии, то Путин ищет стратегическое партнерство для России преимущественно на Востоке. Этим объясняется характерное для Владимира Путина стремление к нормализации отношений с Китаем.

Вспомним, что буквально с первых шагов работы Медведева на посту президента высказывались предположения, будто он может покинуть Кремль еще до окончания срока и передать власть вновь Владимиру Путину как более сильному и жесткому политику, чье управление может стать более эффективным в условиях стремительно развивающегося экономического кризиса. С другой стороны, ряд экспертов, а в их числе и вице-премьер Игорь Шувалов, прогнозируют, что именно к 2012 году Россия сможет окончательно преодолеть последствия мирового финансового кризиса. Именно эту дату как возможную конечную точку кризисного периода назвал Шувалов во время своего выступления в Государственной Думе 16 сентября 2009 года. Согласен с Шуваловым и глава Сбербанка Герман Греф. Первыми из кризисной ямы должны выбраться предприятия нефтегазового и металлургического комплекса как наиболее ориентированные на зарубежных партнеров. А европейский бизнес уже явно увидел «свет в конце тоннеля». Это означает, что «жесткая рука» в экономической жизни России может и не понадобиться.