Читать онлайн «Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма». Страница 33

Шопенгауэр был прав, настаивая на том, что такие научные теории и законы абсолютно необходимы, а их истинность или ошибочность должны доказываться эмпирически и проверяться экспериментально. Если мы и согласимся, что такой подход является главным и обязательным для всех научных исследований, то это ни в коем случае не будет означать, что мы придерживаемся мнения, согласно которому различные науки представляют собой не более чем собрание информации о замеченных закономерностях, относящихся к определенной области науки. Также возможно добавить, что идеи, основанные на общепринятых способах размышления о природных феноменах и методах их разъяснения, которые в дальнейшем ведут к их развитию, зачастую представлены так, что коренным об

177

разом отличаются от установленных взглядов на познание, что в итоге приводит к развитию исключительно важных гипотез, с помощью которых становится возможно объяснить происходящее в мире и которые возможно применять в сферах научных исследований, различающихся коренным образом.

С этой точки зрения заявление о том, что научное знание является лишь систематизацией "здравого смысла", является заблуждением, и поэтому, как только мы поняли ошибочность этой концепции и заменили ее правильным пониманием, то сразу же стало возможным принять требование Шопенгауэра, в соответствии с которым наше понимание мира должно быть "трехмерным", и мы не должны удовлетворяться движением "по плоской поверхности представлений".

Теперь, я думаю, есть основание утверждать, что Шопенгауэрово учение о возможности строгого структурирования современных ему теорий в области физики и химии не совсем точно и глубоко и что многие его утверждения относительно такого рода теорий - ошибочны. Но в то же время было бы неверным упрекать его в незнании общего представления теории научного познания того периода. Шопенгауэр был достаточно образованным человекоми обладал обширными, хотя и поверхностными знаниями о том, что происходило в науке, о чем свидетельствуют его многочисленные ссылки на открытия в области электрических явлений, на атомную теорию Дальтона, которая заложила основу для понимания законов химических связей. Далее он признавал важность роли, которую играют высоконаучные теоретические концепции в формировании научных гипотез: он полагал, что сможет объяснить сущность таких концепций, и его объяснение действительно соответствовало его общим взглядам на науку как на средство вы

178

явления причинного единообразия наблюдаемых феноменов. А с другой стороны, его объяснение должно было четко показать те стороны, которые в конце концов приведут к нашей неудовлетворенности этим объяснением. Далее я считаю уместным рассмотреть этот подход Шопенгауэра более подробно.

Для начала следует отметить, что Шопенгауэр был не единственным, кто утверждал, что в конечном счете научное знание относится только к тем предметам и явлениям, которые можно "наблюдать". Как до Шопенгауэра, так и после него выдвигали prima facie аналогичные идеи, утверждая, что научные понятия и способы их репрезентации можно интерпретировать таким образом, что нам нет необходимости задумываться над тем, о чем идет речь, так как можно говорить только о чувственно воспринимаемых фактах и эмпирических закономерностях. Например, уместно вспомнить утверждения, сделанные Беркли в начале XVII века, или позицию авторов, принадлежавших к позитивистской школе XIX века, таких, например, как Огюст Конт или позже австрийский физик и философ науки Эрнст Мах.

Так, Беркли, которого всегда занимала проблема того, каким образом термин и утверждения должны быть связаны с определенными "идеями", существующими в нашем разуме, характеризовал так называемые законы природы не иначе, как "правила, по которым происходит природная деятельность", а Мах, в свою очередь, отрицал, что "природа" действует по законам, считая их лишь отдельными примерами или "случаями" и полагая, что сами они являются предметами мысли. Подобным об

179

разом Мах подвергал сомнению возможность реального существования того, что невозможно "наблюдать", несмотря на то что определенные разделы физической теории выдают за очевидное реально существующее в мире. Когда Шопенгауэр, например, рассматривал атомическую теорию, он описывал атомы просто как "математические модели, которые облегчают мысленное воспроизведение фактов" [1]: поскольку их нельзя "воспринимать чувственным путем", то, следовательно, невозможно принять действительность их существования как догму.

1 Мах Э. Science of Mechanics (Механика в ее развитии).

Несомненно, может быть найдена аналогия, которую возможно провести между взглядами Шопенгауэра и только что описанной точкой зрения, принадлежащей традиционным философским учениям. Эти аналогии, можно сказать, покоятся на теории познания и значения, аналогичной той, которую он отстаивал, когда утверждал, что все понятия, включая абстрактные, должны в конце концов поддаваться объяснению, основанному на опыте или доказанному эмпирически. Более того, они предполагают глубоко прагматическое понятие научной истины, и такое же понятие было имплицитно Шопенгауэровой картине научного знания; для него основная функция науки заключалась в ее способности точно предсказывать путь, по которому "неизменно следует природа всякий раз, когда возникают определенные условия". При этом закон природы всего лишь "un fait generalise", набор ссылок или обобщений некоторого количества определенных событий и условий, при которых они происходили.

180

Шопенгауэр имел в виду, что если рассматривать науку таким образом, то она является всего лишь системой методов, методикой или технологией, которые необходимы для достижения практических целей. Однако действительно ли наука предоставляет нам истинное понимание тех явлений, изучением которых она занимается? Как известно, Шопенгауэр дает на этот вопрос негативный ответ, и может показаться, что здесь его мнение совпадает с мнением Беркли, который считал, что наука не может дать ясного объяснения и обеспечить полное понимание мира. Тем не менее, позиция, занимаемая Шопенгауэром, значительно отличается от той, которую занимал Беркли, но, чтобы понять, чем они отличаются, необходимо обратиться к Шопенгауэровой доктрине "сил природы".

Шопенгауэр заявил, что все научные объяснения изначально предполагают взаимодействие разнообразных природных сил, характер которых и их воздействие нельзя познать разумом и объяснить с научной точки зрения. В качестве примеров таких сил он приводит электричество, магнетизм и "химические свойства и качества любого типа" (том I). Такие "силы" нельзя путать с собственно причинами: будет правильнее сказать, что эти силы проявляют себя в определенной каузальной последовательности и в различных причинных связях, происходящих между явлениями, за которыми наблюдают ученые.

Итак, рассмотрим простой пример: если кусок железа, обработанный определенным методом, поднести к другому куску железа, то мы заметим, что второй кусок начнет двигаться по направлению к первому - в этом случае мы говорим о явлении магнетизма. Но магнетизм не может рассматриваться как причина того, что произошло; язык "причины и следствия" применим только к данным, которые получены в результате наблюдения за явлениями, например, каким образом был обработан первый кусок металла или как вел себя второй кусок, когда оказался рядом с первым, и т. д.

181

Следовательно, несмотря на то что необходимо учитывать конкретную последовательность, а также и другие бесчисленные виды взаимодействия такого типа, "как, например, магнетические", так как это дает нам возможность понять целый ряд различных явлений, связанных с одним и тем же понятием, объяснять явления таким образом нельзя. Тем не менее, не следует заблуждаться по поводу того, что наши наблюдения в этом случае являются причинным объяснением: думать так означает иметь абсолютно неправильное представление о характере природных явлений, одним из примеров которых является магнетизм.

Далее, Беркли, когда говорит о таком понятии, как сила притяжения, и ее роли в физике, также отрицает то, что такую силу можно считать действительной причиной, настаивая на том, что то, что мы рассматриваем, является не более чем "математической гипотезой, а не чем-либо действительно существующим в природе" [1]; это, так сказать, некоторая теория, которая облегчает изучение и понимание наблюдаемых явлений и, таким образом, делает возможным то, что Беркли назвал "наиболее глубоким пониманием аналогий, гармонии и согласованности, обнаруженных в природных процессах, и частные следствия, сводимые в общие правила" [2]. Но тогда как для Беркли такие понятая, как, например, сила, могут быть объяснены подобным образом достаточно исчерпывающе, то для Шопенгауэра такая интерпретация ни в коей мере не является полной. Он абсолютно ясно заявляет, что не допустит мысли, что те "силы", о которых он говорит, возможно целиком свести лишь к феноменальным проявлениям или подвергнуть диспозициональному анализу, в соответствии с которым они относятся только к тем событиям и изменениям, которые возможно наблюдать и которые могут происходить только при определенных условиях.