Читать онлайн «Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма». Страница 26

Восприятие и ощущение

До сих пор Шопенгауэр рассматривал наше знание мира сугубо с точки зрения своей формальной системы; его теория восприятия рассматривается для того, чтобы прояснить источник, из которого наши знания черпают материал и содержание. Согласно Шопенгауэру, только ощущения являются первоисточником информации для нашего эмпирического познания вещей, "отправной точкой", из которой берет начало восприятие, и только на

140

основании того, что нам дают ощущения, наш разум, формами которого являются чувственность и понимание, может преобразовать полученную информацию в наше представление мира "как материи, имеющей протяженность в пространстве, множество форм и продолжительность во времени" (том I). Однако в действительности только одни ощущения - зрительные, слуховые, осязательные и т. д. - являются для восприятия не более чем "сырым материалом"; они представляют собой лишь ощущения "непосредственного объекта" (то есть тела) субъекта и, как таковые, не относятся ни к чему, что лежит вне их; "то, что видит глаз, слышит ухо или чувствует рука, не является восприятием, а лишь его данными" (там же).

Исходя из этого мы можем предположить, что Шопенгауэр в итоге предвидел, что деятельность ума при восприятии сводится не более чем к "синтезу", то есть данные, поступающие от различных органов чувств, объединяются и формируются в образы, а эти образы представляют собой описание того, что мы имеем в виду, когда говорили об ощущаемых объектах. Но такое понимание было бы ошибочно. Как замечено ранее, он утверждал, что понятие физического объекта предполагает понятие чего-то действующего причинно по отношению к другим объектам, включая наши собственные тела; и можно сказать, что его концепция чувственного восприятия отражается в этом утверждении. Физические объекты, которые мы воспринимаем зрением, осязанием и т. д., нельзя "сводить" только к тем ощущениям и чувствам, которые возникают, когда мы смотрим на них или прикасаемся к ним: "ощущение, которое у меня возникает, когда я надавливаю рукой на стол, не дает мне представления о том, как соединены его части, или о чем-либо подобном; и только лишь когда мое понимание проходит путь от ощущения до его причины, "оно воссоздает образ тела, имеющего твердость, непроницаемость и плотность" (ЧК, 21).

141

Другими словами, обычное восприятие можно объяснить как процесс понимания, который представляет собой отнесение ощущений к их причинам "посредством его одной простой функции"; и только таким образом мы осознаем видимый и осязаемый мир материальных вещей. Считают, что этот процесс происходит непосредственно и неосознанно: "мы замечаем причину только лишь нераздельно с ощущением". Тем не менее, то, что такой процесс действительно имеет место, можно проверить путем различных экспериментальных исследований, включая оптические и физиологические факты, подтверждающие то, что происходит, когда лучи света попадают на сетчатую оболочку глаза; например, тогда становится понятным, что, если бы зрение было только ощущением, мы получали бы представление об объекте в перевернутом виде".

Шопенгауэрова теория восприятия наверняка окажется трудной даже для самых приверженных его комментаторов, будут ли они говорить о ней как в общих чертах, так и рассматривая ее в свете того, что он говорит по этому поводу в своих различных работах. Во-первых, вызывает сомнение уместность предоставления Шопенгауэром психологических фактов для доказательства своих взглядов. Действительно, возможно, что психолог может дать подобное описание происходящего в организме, когда мы говорим, что видим что-либо, и это описание будет причинным, поскольку он упомянет, что происходит в определенных областях нашего мозга и нервной системе как следствие этого действия, например, когда свет возбуждает сетчатку глаза.

142

Но вовсе не обязательно, что в этом описании пойдет речь об ощущениях, и также оно вряд ли представит доказательства утверждения, что в зрительном восприятии мы каким-либо образом осознаем чистые данные органов чувств, а далее они приводят к пониманию и к выводам, которые раскрывают их причины. Теории оптики о том, что происходит, когда лучи света проходят через хрусталик глаза, не предполагают, что мы на каком-либо уровне сознания сенсорно фиксируем перевернутый образ на сетчатке глаза, который мы далее исправляем на основе наших знаний о "преломлении лучей в соответствии с законами оптики": ни оптика, ни психология не рассматривают вопрос "как мы видим" в свете определенных гипотетических умений и знаний, которые необходимы для выполнения данной деятельности. И кроме того, вся концепция восприятия как переход от следствия к причине, как было описано выше, может показаться, как заметил Уильям Джеймс [1], чем-то особенным в любом случае.

1 См.: The Principles of Psychology (Научные основы психологии). Т. II.

Казалось бы, по крайней мере, что, когда мы говорим о таком процессе, причины и следствия можно определить независимо друг от друга: и все же Шопенгауэр, я полагаю, наверняка заявил бы, что в случае, например, если мы видим стол, невозможно разделить зрительные ощущения, из которых возможно получить подлинное восприятие стола. Таким образом, этот случай нельзя сравнивать с нормальным положением дел, когда мы приходим к возможным причинам из ощущений, как, например, я понимаю, что причиной острой боли, которую я ощущаю в руке, является укус осы. Следовательно, можно утверждать, что даже если мы допустим, что чувственный опыт невозможен без "ощущений" или "сенсорных впечатлений", выражаясь этими нечеткими терминами, то, мягко говоря, понимание Шопенгауэром их роли восприятии весьма туманно.

143

Другая трудность, которую представляет теория восприятия Шопенгауэра, состоит в том, что она приводит нас к мысли о материи или "реальном" мире, как если бы они находились за экраном или неким барьером сенсорных впечатлений; мы не ощущаем физические предметы непосредственно, а ощущаем лишь результат их воздействия на нас и из этого делаем заключение об их существовании и природе. Но если таков его взгляд, чем же тогда он отличается от тех теорий "представления" или "причины", которые он так критиковал, считая ошибочными и невнятными?

Теперь абсолютно ясно, что бы Шопенгауэр ни подразумевал, говоря "вещи, которые могут показаться противоречивыми", он главным образом утверждал, что мы имеем непосредственное знание о материальных объектах: именно благодаря ощущаемым, а не неощущаемым причинам наших чувств мы познаем физические объекты.

В таком случае, каким же образом он это доказал? Одним из возможных доказательств может быть тот факт, что он неизменно утверждает, что понимание является "конструирующим", воссоздающим причины, а не "делающим выводы" или "строящим догадки" о причинах на основе наших ощущений, используя аналогии для более четкого понимания, чтобы проиллюстрировать роль, которую понимание выполняет для преобразования чувственного опыта в наше нормальное осознание внешнего телесного мира; например, он сравнивает понимание с "творящим художником", а чувства - с "подсобными рабочими, которые подают ему все необходимое" (ЧК, 21).

144

Таким образом, то, что мы воспринимаем эмпирически, является, так сказать, совместным продуктом чувственного восприятия и понимания, ничем более того; и не существует никакого не эмпирического остатка других нередуцируемых к этому объектов, к которым косвенно относится наше восприятие. Тем не менее, вряд ли будет правомерно задать вопрос о том, как возможно рассматривать ощущаемые объекты как являющиеся результатом определенной работы нашего рассудка с чувственными данными и в то же самое время как вызывающие причину или являющиеся причиной этих данных; и трудно предсказать, как Шопенгауэр мог бы удовлетворительно ответить на этот вопрос.

Стараясь доказать, что, с одной стороны, эмпирическую реальность возможно исчерпывающе охарактеризовать посредством того, что чувства и разум представляют сознающему субъекту, а с другой стороны, что закон достаточного основания в его причинной форме тесно связан с этим процессом; как только мы осознаем эту реальность, Шопенгауэр приходит к такому выводу, который (по крайней мере, в такой форме, как он формулирует свое доказательство) оказывается абсолютно несостоятельным.

Но, несмотря на вышесказанное и на многочисленные неясности, подход Шопенгауэра не лишен достоинств. Например, он пытался сохранить (хотя и г рамках не совсем уместной генетической теории) четкое разграничение между понятиями ощущение и восприятие. И именно этим его взгляд отличается от той точки зрения, которой придерживались многие философы и психологи на протяжении XVII и XVIII веков и, например, такие писатели, как Джеймс Милль и Бейн в XIX веке, которые пытались так или иначе приравнять восприятие