Читать онлайн «Как пережить экономический кризис. Уроки Великой депрессии.». Страница 37

Уходящее на пенсию поколение весьма отчетливо видит, что все меньше и меньше американцев ощущают жизнь как своего рода вызов, как то, что воспринималось в 1957 году «вызовом спутника», а в 1961 году «вызовом Гагарина». Американцев уже не захватывает с прежней силой способность страны высадиться на Луне, они без особого энтузиазма, без реакции того или иного вида наблюдают продвижение своих иностранных сверстников в математике, естественных науках, в инженерном деле. В огромных американских университетах запись на естественные науки и инженерные специальности долгое время постоянно росла, пока не достигла пика в 1993 году — после чего начался неумолимый спад, продолжающийся по сию пору.

Родовой признак американцев как нации — их техническая сноровка стала уступать дивану и телевизору, соблазну отдыха на песках Флориды или Вайкики. Поколение инженеров, посадивших Нейла Армстронга на Луну, стало терять позиции. Оно теряет в глазах все большего числа американцев привлекательность, теряет гламур фантастической жизненной дороги. В этом случае — и во многих других — психологическая природа дает американскому обществу сигнал о реальной долговременной опасности, грозящей экономическому здоровью Соединенных Штатов, их благополучию, их месту в мире.

В действие вступили многочисленные, сложные по своему определению силы — демографические, политические, экономические, культурные, социальные. Старшее поколение с грустью замечает: «Впервые за период более продолжительный, чем столетие, Соединенные Штаты обнаруживают себя находящимися позади других стран по способности к научным открытиям, инновациям и экономическому развитию» [27]. Энергия пара, хитроумные машины, электричество и, наконец, компьютеры и Интернет дали отдельным индивидуумам возможность проявить большую продуктивность, привели в страну создателей чипа и «Гугла». Но время индустриального броска и информационная эпоха уступают место эре талантов. Отныне победителем будет тот, кто с наибольшей скоростью привлекает к себе таланты. Америка прежде славилась этой особенностью, но теперь иммиграционная служба США и прочие службы склоняются к изоляционизму а lа Патрик Бьюкенен.

По мнению журналиста из «Нью-Йорк Тайме» Томаса Фридмана, богатство в век глобализации возникает в тех странах, которые преуспевают в трех отношениях: 1) создание совершенной инфраструктуры; 2) эффективная образовательная программа, при которой знания служат общеполезному обновлению общества; 3) продуманная налоговая политика, обоснованные инвестиции, благоприятные торговые законы, поддержка исследований и, главное, вдохновляющее руководство.

Увы, Соединенные Штаты испытывают сложности во всех трех случаях. Америка не сумела измениться на крутом историческом повороте, как прежде приспособиться к веку информатики и биотехнологии. Противостоя в «холодной войне» Советскому Союзу, американское общество испытывало угрозу извне и оказалось неготовым встретить угрозы изнутри — соответствующее времени и внутренним потребностям налогообложение, оптимальное инвестирование, взаимовыгодные торговые законы, поддержка научных исследований, подлинная защита интеллектуальной собственности в цифровом мире. Может быть, виноват внешний мир? При первых же признаках кризисных явлений в американской экономике американцы (совместно с японцами и южнокорейцами) обратились против китайцев, стали настаивать на ревальвации юаня, имеющего с 1994 года фиксированный курс в отношении доллара (8,3 юаня = 1 доллару США). Американские фирмы хотели бы видеть ревальвацию переводного юаня на 30–40 процентов, чтобы ослабить товарный поток необоримой китайской продукции в США.

Классическая триада — рассказ о трех поколениях одной семьи. Первое поколение, не щадя себя, вставало с зарей, трудилось не покладая рук, прилагая умение, выдумку и старание. Второе поколение постаралось сохранить нажитое. Но третье поколение потеряло самодисциплину и мускулистость своих предков, окунулось в лень и стало просаживать дедовско-отцовские богатства.

Это бесшабашное прожигательство обнаружилось в Америке в момент пиковых успехов как внутри страны, так и за ее пределами — в 1990-е годы. Информационный бум, сотни миллиардов долларов Билла Гейтса фантастически подействовали на третье (после окончания Второй мировой войны) поколение. Корпеть над инженерными проектами? Отдать лучшие годы жизни университетской зубрежке? Отдать магистерской степени светлый зенит бытия? Предшествующие полстолетия были американскими, и нет оснований сомневаться в грядущем полустолетии. Отдадимся же быстротекущей радости бытия. Тем более, что китайцы, индусы или восточноевропейцы — с радостью выполнят прежнюю американскую работу, ведь им так нужны доллары.

Был момент, когда страну можно было призвать засучить рукава и заглушить ростки гедонизма — обновить исконно американские доблести: трудолюбие, бережливость, страсть к образованию. То было страшное утро 11 сентября 2001 года. Но президент Буш призвал американцев ни более ни менее, как «продолжать шопинг». Вовсе не клич готовиться к жестокой конкуренции. Всех успокаивает еще отсутствие подлинных раскатов, не блеснула еще молния, зато молы всех крупных торговых центров ломятся от уникальных соблазнов, порожденных наукой и индустрией.

Когда в 2001 году в Дохе начался раунд международных переговоров по снижению тарифов, баррель нефти стоил 25 долларов, а тонна риса — 170 долларов; китайский запас долларов составлял лишь 2 процента национального ВНП. Возник термин «суверенный доходный фонд».

Сейчас мы видим даже уменьшение численности иностранных студентов в США на 14 тысяч. Все меньше шансов на то, что президенты азиатских стран выйдут из американских университетов, как, скажем, нынешний президент Филиппин Глория Аройя (окончившая Джорджтаунский университет).

Быстрота происшедших изменений не позволила Вашингтону нащупать верную стратегию.

Взобравшиеся на вершину мировой пирамиды американцы оказались неспособными дать ясный анализ того, что им несет бурный подъем Китая. При этом «культура, — как формулирует один из ведущих социологов нашего времени И. Валлерстайн, — всегда была орудием сильнейшего» [28]. Как и информация в целом. Определяемые Западом современные капиталистические ценности получили преобладающую идейную значимость. «С падением коммунизма, — пишет английский исследователь А. Ливен, — альтернативные модернизации идеологии были попросту элиминированы… Экономические элиты России формируют мощный классовый интерес в мирном поддержании мировой рыночной экономики» [29].

Образование всегда было основой национальной мощи Соединенных Штатов. Выйдя в первой трети XX века на первое место по индустриальным показа^-телям, Америка занялась устройством своей образовательно-культурной системы. Именно в это время начальная стадия образовательного процесса оказалась переданной местным властям, местным школьным советам. Локальным «комъюнити» было позволено создавать школы по своему желанию; был принят свой собственный подход организации школьной системы. В отличие от большинства стран, основывающихся на национальной системе или на системе отдельных «земель-штатов» (как в Германии), «внутренняя» Америка сама выбирала школьное расписание, обязательные учебники, характер оплаты учителей. Все это росло в объеме по мере «переезда» основной массы американского населения в ближние и дальние пригороды. После Второй мировой войны вокруг «метрополий» сформировались огромные пригородные районы.

И что же это значило для образования? Фактически это означало, что богатые люди отдельных графств, стремившихся поселиться рядом друг с другом, «облагали друг друга» сравнительно небольшими налогами и поддерживали образовательный процесс на приличном уровне. Богачи приглашали талантливых преподавателей, умелых школьных менеджеров, которые создавали внушительное расписание, солидный список предметов.