Читать онлайн «Против Кремля. Берии на вас нет!». Страница 24

…Помимо развития его природных способностей, образование человека ставило бы своей целью развитие в нём чувства ответственности за других людей, вместо существующего в нашем (капиталистическом. — С.К.) обществе прославления власти и успеха.»

Обширная цитата не нуждается в комментариях. При этом Эйнштейн заявлял, что «ясность в отношении целей и проблем социализма имеет величайшее значение в наше переходное время», то есть Эйнштейн, как и Маркс, был убеждён, что переход от мирового капитализма к мировому социализму не только реален, но и неизбежен.

В то же время Эйнштейн уже видел ту основную опасность для будущего социализма, которая формировалась внутри реального социализма. Он писал:

«Необходимо помнить, однако, что плановая экономика — это ещё не социализм.

Сама по себе она может сопровождаться полным закрепощением личности (здесь Эйнштейн не столько констатировал, сколько предупреждал, потому что наибольшее закрепощение личности в условиях реального социализма надо отнести к временам «горбачёвской» перестройки. — С.К.). Построение социализма требует решения исключительно сложных социально-политических проблем: учитывая высокую степень политической и экономической централизации, как сделать так, чтобы бюрократия не стала всемогущей (что и произошло в эпоху поздней брежневщины и затем — горбачёвщины. — С.К.). Как обеспечить защиту прав личности, а с ними и демократический противовес власти бюрократии».

Как видим, не только Ленина беспокоила угроза социализму со стороны бюрократии. Исключительную сложность назревших в ходе построения реального социализма в СССР социально-политических проблем хорошо понимал и Сталин. Именно решимость серьёзно реформировать советское общество на началах социалистической демократии после того, как страна преодолела полосу форс-мажорных ситуаций, и стоила Сталину, а затем Берии в 1953 году жизни, а запоздалое понимание необходимости таких реформ — политической карьеры Маленкову, Молотову и Кагановичу в 1957 году.

Между прочим, эти члены сталинской политической «команды», занимавшие в социальной иерархии высшие места, не побоялись выступить против антинаучного волюнтаризма Хрущёва и хрущёвцев и были возвращены за это хрущёвцами в «первобытное состояние» — в гущу народной массы, однако от своих убеждений не отказались.

А члены научной «команды» Советского Союза, советские академики, прекрасно понимая интеллектуальную и научную правоту политических соратников Сталина, предпочли в 50-е годы трусливо отмолчаться, держась за свои привилегии и посты. А ведь их гласно выраженный коллективный протест против антинаучного авантюризма Хрущёва мог бы в одночасье опрокинуть Хрущёва и его клевретов и направить развитие общества по конструктивному пути.

И кто как не Академия наук СССР обязана была выдвинуть и пропагандировать идею о жизненной важности для социализма обратных общественных связей между властью и народом?

Обратные связи так и не стали фактором укрепления и развития социализма. Напротив, их отсутствие стало причиной его деградации и падения. Сегодня это понятно уже многим. Знаменательно, что современный переводчик эссе Эйнштейна Л. Коротеева снабдила перевод собственным блестящим комментарием, часть которого я не могу не привести:

«.статья Эйнштейна представляет не только исторический интерес как выражение социалистических идей одним из величайших научных гениев человечества. Она остаётся актуальной, поскольку те условия человеческого существования, тот кризис общества и личности, о которых пишет Эйнштейн, остаются неизменными (точнее, резко обострились. — С.К.) полвека спустя. А первая публикация этой статьи на русском имеет, по мнению переводчика, особое значение, так как нигде победа сил мировой контрреволюции не обернулась таким регрессом общественного сознания, как на территории… Советского Союза.

Именно здесь реставрация капитализма на основе присвоения и разрушения собственности, созданной трудом советских людей, породила спрос на самые дикие, архаические формы буржуазной идеологии и привела к разгулу мракобесия и обскурантизма. Именно сейчас пышным цветом расцвело философское шарлатанство, которое прежде проявлялось в «идеологическом обслуживании» установок партийно-государственных структур, а ныне напрямую диктуется самой логикой капитала. Российский либерализм, на который сейчас многие устремляют полные надежды взоры, есть не что иное, как неприкрытая апология. социального дарвинизма, и Эйнштейн, описывая экономические причины общественных бедствий и изувечивания, словно бы заглядывает из 1949 года в сегодняшний день.

Знаменательно, что именно из уст великого учёного звучит вывод о том, что наука не способна создавать цели. Вывод, убийственный как для «попов марксистского прихода», привыкших оболванивать трудящихся заклинаниями типа «Идеи правят миром», так и для ненавистников марксизма, стремящихся свалить вину за все мерзости нашей эмпирии на теорию научного коммунизма. И напротив, обнадёживающий для борющихся (точнее — для решившихся в будущем на борьбу. — С.К.) масс трудящихся. Ведь люди являются единственными действующими лицами истории, и то, насколько разумными и человеческими будут их цели, а движение к ним успешным, во многом зависит от того, спадёт ли мистический ореол с наук, изучающих законы развития общества.»

Да, человечество начинает вновь прозревать. Во всяком случае, для этого вновь начинают формироваться условия.

Л. Коротеева ссылается на мысль Эйнштейна о том, что наука не способна создавать цели. Имеется в виду следующее место из его эссе:

«.социализм обращён к социально-этической цели (это не совсем так, но можно и так. — С.К.). Наука же не способна создавать цели (это не совсем так, но пусть будет так. — С.К.). Ещё менее — воспитывать их в человеке. В лучшем случае наука может представить средства к достижению определённых целей. Но сами цели порождаются людьми с высокими этическими идеалами (если цели высоки, а не низменны. — С.К.). И если эти цели не мертворождённые, а обладают жизненной силой, их принимают и осуществляют те массы людей, которые полусознательно определяют медленную эволюцию общества».

Мнение Эйнштейна о том, что социализм обращён к социально-этической цели, не совсем верно. Социализм в основе своей не этическая, а стадийная категория, это — объективно более системно высокий и развитой этап мирового цивилизационного процесса. Но поскольку социализм призван снять противоречие между общественным характером производства и несправедливым частнособственническим характером распределения произведённого продукта, то в этическом отношении он оказывается обращённым к гуманным целям — в отличие от капитализма.

Однако вопрос о соотношении целей общества и научных знаний поставлен Эйнштейном интересно и своеобразно. Научный анализ на основе того, какие цели ставит перед собой общество, может сделать вывод об объективной судьбе этого общества.

Так где этот научный анализ, предпринять который обязано высшее научное учреждение России?

Вместо анализа РАН поощряет антиисторические и исторически невежественные измышления различных академических «историков» типа академика Сахарова (уже не физика, а историка).

Единственным крупным учёным в РФ с мировым именем, который публично солидаризируется с социалистической идеей, сегодня является лишь академик Жорес Алфёров. Можно вспомнить покойных академиков Моисеева, Львова. В целом же РАН — это не только коллективный гражданский и интеллектуальный трус, но и, как было уже сказано, коллективный моральный и интеллектуальный преступник.

Однако и у гражданской трусости должны быть свои пределы. Даже в «россиянском» обществе авторитет науки ещё окончательно не подорван, и «Уходите!», сказанное Кремлю и капитализму Российской академией наук в нужный момент, может стать важнейшей вехой на пути к социалистическому возрождению России.

Да, я предельно жёсток в своих негативных оценках РАН и научного сообщества в целом. Но ведь кто-то же должен быть на высоте событий и проблем? И если научная элита оказывается не на высоте требований эпохи, то кто-то же должен сказать об этом прямо и нелицеприятно!

Ведь если гражданское падение РАН произошло (а оно произошло), то её возвышение до научных и гражданских высот может начаться лишь с честного, научно беспощадного признания глубины её гражданского и интеллектуального падения самой Российской академией наук.

Уже светлый русский мыслитель Александр Пушкин писал о необходимости общественной цензуры. Он объяснял эту необходимость тем, что, с одной стороны, литераторы заслуженно имеют над массой только им свойственные власть и влияние, но именно поэтому, с другой стороны, нельзя допускать до чрезмерного усиления этой власти.