Читать онлайн «1953. Ликвидация Сталина». Страница 32

Уяснив все это, вернемся к демократическому социализму. Участники, например, восстания в июне 1953 г. в ГДР, о котором впереди большой разговор и которое после ареста Берия тоже «повесили» на него («хотел отдать Восточную Германию империалистам»), также не хотели не только власти коммунистов, но и власти ХДС-ХСС во главе с Аденауэром, а выступали за демократический социализм при власти социал-демократов. Одним из их лозунгов было: «Из Бонна убирайте свой навоз, из Панкова (резиденция коммунистического правительства ГДР . – В. К. ) мы вывезли уж воз!» ( Соколов Б . Наркомы террора. С. 381).

Разобравшись с тем, каких преобразований хотел Берия, вернемся к конкретным планам его реформ. О том, что именно планировалось, можно судить хотя бы по тому, что он успел сделать в период своих «ста (точнее – 113) дней».

Уже через три недели после смерти Сталина, 26 марта 1953 г., была объявлена амнистия. К этому времени в лагерях находилось, как принято считать, 2,5 млн заключенных ( Топтыгин А . Лаврентий Берия. Неизвестный маршал госбезопасности. С. 353). Берия же предлагал амнистировать примерно миллион человек, а именно: осужденных на срок до пяти лет; осужденных за должностные, хозяйственные и некоторые воинские преступления; женщин, беременных или имеющих детей до 10 лет; несовершеннолетних в возрасте до 18 лет; пожилых людей и больных, страдающих тяжелыми неизлечимыми недугами. Кроме того, предлагался пересмотр законодательства, имея в виду заменить уголовную ответственность за некоторые хозяйственные, должностные, бытовые и иные менее опасные преступления мерами административного и дисциплинарного порядка, а также смягчить уголовную ответственность за некоторые преступления. Иначе, завершал свою записку Берия, через год-два число заключенных снова достигнет 2,5–3 млн человек (3 млн было в 1950 г.  – В. К. ). ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 79–80.)

А 28 марта вышло постановление о передаче исправительно-трудовых лагерей из ведения МВД в ведение Минюста, а всех предприятий ГУЛАГа – в состав отраслевых министерств. Добавим, что через девять месяцев после ареста Берия, в марте 1954 г. лагеря были возвращены в распоряжение МВД. Вновь места заключения будут переданы в Минюст только после крушения коммунистического режима в новой России, и то не сразу – в 1997 г. Подобные планы Берия подтверждает и Елена Прудникова (Берия. Последний рыцарь Сталина. С. 213–221). Но подтверждает это и исследователь из противоположного лагеря – Борис Соколов, который констатирует, что «Берия давно уже понял неэффективность подневольного труда заключенных и ратовал за разгрузку ГУЛАГа».

Подтверждает Б. Соколов и еще более важный проект Берия – об отмене статуса «режимных городов», изложенный в записке на имя Г.М. Маленкова от 13 мая 1953 г. ( Соколов Б . Наркомы террора. С. 358–359). Вообще, в период «ста дней Берия» планировалась реформа МВД и превращение его прежде всего в контролирующий орган, обеспечивающий объективной информацией. Но записка об отмене паспортных ограничений и режимных местностей – это преобразование поистине революционное. Приведем эту записку полностью (с небольшими купюрами) – настолько она важна.

Начав с того, что только «за последние десять лет получили паспортные ограничения не менее 3,9 млн человек, которые из-за этого не могут вернуться в режимные местности» ( Топтыгин А . Лаврентий Берия. С. 354), Берия продолжает: «В настоящее время в Советском Союзе паспортные ограничения распространяются на 340 режимных городов, местностей, железнодорожных узлов, а также на пограничную зону вдоль всей границы страны шириной от 15 до 200 километров.

…Вся страна пестрит режимными городами и различными запретными зонами, где запрещается проживать гражданам, имеющим судимость и отбывшим наказание. При существующем положении граждане, отбывшие наказание в местах заключения или ссылки и искупившие тем самым свою вину перед обществом, продолжают испытывать лишения и обречены на мытарство…

Наличие в стране широких паспортных ограничений создает трудности… не только для граждан, отбывших наказание, но и для членов их семей, которые в связи с этим также нередко бедствуют и испытывают материальные лишения… Установленные ограничения для свободного перемещения и проживания на территории СССР вызывают справедливые нарекания и недовольство со стороны граждан.

Следует отметить, что такой практики паспортных ограничений не существует ни в одной стране. Во многих капиталистических странах – в США, Англии, Канаде, Финляндии и Швеции – у населения паспортов вообще не имеется, о судимости никаких отметок в личных документах не делается…»

С. Кремлев, процитировав эту записку, добавляет, что если привести последнюю цитату без сообщения авторства, то записной «демократ», скорее всего, определит его как «самиздат», обличающий «опричника» Берию (кавычки Кремлева . – В. К. ) ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 81–82). Что же, с этим можно согласиться, только как, процитировав такое, можно по-прежнему считать Лаврентия Павловича продолжателем сталинской политики – ума не приложу.

Конец марта ознаменован также постановлением о ликвидации ряда ненужных или не очень нужных народному хозяйству объектов, таких, как упоминавшийся тоннель на Сахалине, самотечный канал Волга – Урал, продолжение строительства Каракумского канала…

Далее, 4 апреля 1953 г. был отдан приказ по МВД № 0068 об отмене «физических методов воздействия». Произошла реабилитация М.М. Кагановича (брата Л.М. Кагановича, бывшего наркома авиационной промышленности, впавшего в немилость к Сталину, разжалованного до директора завода и застрелившегося, не ожидая дальнейших последствий, еще весной 1941 г.), его преемника Шахурина, маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, генерал-полковника И.И. Волкотрубенко, авиационного генерала Репина, бывшего заместителя министра вооружений Мирзаханова и др. Кроме М. Кагановича речь идет о людях, арестованных в 1952 г.

В тот же день, 4 апреля 1953 г., было прекращено «дело врачей». С. Кремлев считает, что врачи-де получили по заслугам, а реабилитировать их Лаврентия Павловича заставил великий и ужасный Хрущев, который иначе Берия мог бы и убить. А вот Елена Прудникова пишет, что «прекращение дела врачей Берия не простили» (Берия. Последний рыцарь Сталина. С. 211). Ну, кто и почему «не простил» – об этом речь впереди, а пока отметим: Прудникова не сомневается, что прекратил Берия.

Не сомневались и современники. Так, академики И.Е. Тамм и Я.Б. Зельдович, узнав о прекращении дела, прямо сказали: «А ведь это наш Лаврентий Павлович разобрался» ( Топтыгин А . Лаврентий Берия. С. 293). Кстати, тот же Алексей Топтыгин считает, что реабилитации членов «еврейского антифашистского комитета» (казнены в августе 1952 г.) помешал Маленков, только после его отставки в 1955 г. реабилитация таки состоялась (там же. С. 356).

Записка МВД о неблагополучном состоянии политической и хозяйственной деятельности на Западной Украине, в Западной Белоруссии и в Литве. Тут имели место кадровые перегибы, например, в Литве из 85 начальников районной милиции лишь 10 были литовцами. В Западной Украине из 311 руководящих работников только 18 были местными, из 1718 преподавателей вузов – только 320, в том числе ни одного ректора и только один из 25 проректоров ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 155; Топтыгин А . Лаврентий Берия. С. 369). Национальная политика Берия заслуживает отдельного анализа. Начать целесообразно с того, что Украину возглавил один из его соратников, украинец Павел Мешик. Помимо всего прочего, он впервые выступил на одном из пленумов ЦК КПУ на украинском языке ( Топтыгин А . Лаврентий Берия. С. 319).

Здесь надо остановиться и, сказав про предполагавшиеся и уже начавшие осуществляться реформы Берия столько хорошего, нельзя не влить и ложку дегтя в бочку меда. Не без перегибов была его национальная политика, возьмем, например, постановление «О введении республиканских орденов». Некоторые из мероприятий я лично считаю вредными, например о стопроцентной кореннизации администрации: в интервью, данном в феврале 1989 г. журналисту Николаю Барсукову, Д.Т. Шепилов говорит о том, что «Берия предлагал в Литве, Белоруссии и т. д. провести полную национализацию, убрав всех русских из органов управления, в первую очередь из органов внутренних дел» (далее он, кстати, говорит, что Хрущев был категорически против такого шага) ( Кремлев С . Если бы Берию не убили… С. 157). Отмена делопроизводства в Литве на нелитовском языке тоже вызывает вопросы; разве не этого же стали добиваться очень многие (почти все) лидеры новых государств после (отчасти – еще до) распада СССР? И правильно ли это? Алексей Топтыгин справедливо замечает, что от такого подхода недалеко до лозунгов из серии «Проклятые оккупанты, вон с литовской земли!» (Лаврентий Берия. Неизвестный маршал госбезопасности. С. 373). Но ведь и эти преобразования вполне в русле того, что делалось в СССР после 1985 и особенно после 1991 г.