Читать онлайн «Джек Потрошитель». Страница 18

Ночлежками назывались грязные, ветхие дома, где женщины и мужчины могли за четыре-пять пенсов переночевать на маленьких железных кроватях, застеленных серыми одеялами. Простыни в таких заведениях стирали раз в неделю. Бедные, как называли тех, кто приходил в ночлежки, собирались в тесных комнатах, курили, штопали одежду, иногда разговаривали, шутили, когда были в хорошем настроении, и надеялись на лучшее, рассказывали страшные истории, когда последняя надежда уже исчезала. На кухне мужчины и женщины готовили то, что удавалось найти или украсть днем. Пьяницы бродили по коридорам и комнатам, выпрашивая жалкие крохи и кости. Их гнали, как назойливых мух, над ними хохотали, их били. Дети пытались пробиться поближе к огню и получали затрещины от взрослых, которым тоже хотелось согреться.

В этих нечеловеческих условиях единственную видимость порядка создавал привратник или надзиратель. Любое нарушение каралось изгнанием в темноту улиц. Рано утром обитателей ночлежки вышвыривали из дома, если они не могли заплатить за следующую ночь. Обычно владельцами ночлежек были довольно состоятельные люди, которые жили в других районах и порой даже никогда не видели свое имущество. За небольшую сумму можно было приобрести подобное заведение и не иметь представления (естественно, по собственному желанию) о том, каким образом управляющие выколачивают деньги из отчаявшихся людей, находящих здесь убежище.

Многие ночлежки стали обиталищем преступного элемента, в том числе и для «несчастных», которые при удачном раскладе могли наскрести несколько пенни на ночлег. Иногда им удавалось уговорить клиента взять их с собой в ночлежку. Заниматься сексом пусть даже на грязной кровати было куда лучше, чем бродить по темным жутким улицам. Завсегдатаями ночлежек были и «джентльмены-трущобники», искатели приключений, которые всегда существовали и будут существовать в нашем мире. Эти мужчины уходили из своих респектабельных домов, от семьи, чтобы погрузиться в запретный мир дна и получить дешевый секс от незнакомой бродяжки. Для некоторых мужчин, живущих во вполне благополучных районах города, такие путешествия превратились в своего рода наркотики. И Уолтер Сикерт стал одним из них.

Знаменитым лейтмотивом его картин была железная кровать. На ней лежит обнаженная проститутка, над которой агрессивно склонился мужчина. Иногда и мужчина, и обнаженная женщина сидят, но мужчина всегда одет. В каждой студии Сикерта всегда стояла железная кровать, на которой он спал и на которой ему позировали натурщицы. Иногда он позировал себе сам, используя деревянную фигуру, манекен, предположительно принадлежавший одному из кумиров Сикерта, Уильяму Хоггарту.

Сикерт любил шокировать приглашенных на чай с бисквитами гостей. Однажды, вскоре после убийства проститутки в Кэмден-тауне, гости Сикерта пришли к нему в студию и обнаружили в постели хозяина фигуру, лежащую в недвусмысленной позе, и самого художника, который имитировал недавно совершенное убийство. Никто не придал этой выходке экстравагантного художника никакого значения. Никто из его современников, как, впрочем, и никто из искусствоведов и академиков, изучающих его искусство, не поразился его жестокости и патологическому интересу к ужасным преступлениям, в том числе и к убийствам, совершенным Джеком Потрошителем.

Сикерт имел прекрасную возможность расправляться с «несчастными». Он принадлежал к классу, который был выше подозрений, он гениально умел перевоплощаться в кого угодно. Сикерт с одинаковой легкостью мог изобразить и обитателя Ист-Энда, и «джентльмена-трущобника». Он незамеченным бродил по пивным и ночлежкам Уайтчепела и его окрестностей. Сикерт родился художником, он с легкостью мог менять почерк, а рисунки, которые мы находим в письмах Потрошителя, выполнены рукой блестящего рисовальщика. Но никто не обратил внимания на уникальную природу этих документов до тех пор, пока искусствовед доктор Анна Грейцнер Робинс и специалист по бумаге Анна Кеннетт в июне 2002 года не изучили оригиналы, хранящиеся в Лондоне.

Та субстанция на письмах Потрошителя, что всегда считалась человеческой кровью или кровью животных, оказалась густой коричневой гравировальной основой, а возможно, смесью чернил, напоминающей застарелые пятна крови. Эти похожие на кровь пятна, кляксы и капли были нанесены кистью художника или пальцами. Некоторые письма Потрошителя написаны на дорогой бумаге с водяными знаками. Расследуя преступления, полиция не обратила внимания на следы кисти и на сорт бумаги. Никто не обратил внимания на тридцать различных водяных знаков, присутствующих на бумаге, используемой малограмотным или сумасшедшим убийцей. Никто не задался вопросом, откуда у такого человека могут быть рисовальные принадлежности, цветные чернила, мелки для литографии, гравировальная основа, краски и дорогая бумага.

Если какую-то часть тела Сикерта можно было бы считать воплощением его сущности, то ею никогда не стал бы его изуродованный пенис. Натура Сикерта воплощена в его видении мира. Он наблюдал. Наблюдение, преследование — вот основные черты психопатов-убийц. Они не безумцы, которые действуют под влиянием импульса или указаний, полученных из других измерений. Психопаты следят за людьми. Они любят смотреть порнографические фильмы, особенно связанные с насилием. Они страшные вуайеристы.

Современная технология позволяет им снимать то, как они насиловали, мучили и убивали жертвы, а потом просматривать видеозаписи снова и снова, мастурбируя у телевизора. Для некоторых психопатов это единственный способ достичь оргазма. Они должны наблюдать, преследовать, убивать и переживать эти ощущения вновь. Бывший сотрудник ФБР Билл Хагмайер говорит, что Тед Банди душил и насиловал женщин, нападая на них сзади. Он получал наивысшее наслаждение, видя, как вываливается язык жертвы, а ее глаза вылезают из орбит. В момент гибели жертвы он достигал оргазма.

Затем наступает время фантазий, а когда эротическое напряжение, связанное с насилием, становится невыносимым, психопат убивает снова. Его цель — умирающий человек или мертвое тело. Пока тело остывает, психопат достигает оргазма и испытывает облегчение. А потом снова начинаются фантазии, и напряжение нарастает. И тогда психопату нужна новая жертва. Он придумывает новую сцену для своего преступления, чтобы достичь наивысшего возбуждения: ему нужно связывать, мучить, уродовать, расчленять, устраивать настоящую бойню или пожирать тела жертв.

Как напомнил мне бывший инструктор школы ФБР Эдвард Сульцбах, «действительное убийство всегда совпадает с фантазиями». Впервые Эдвард сказал мне об этом в 1984 году. Тогда я не поверила ему. По наивности я предполагала, что главная цель убийцы — это убийство. Я работала репортером уголовной хроники в газете «Шарлотт Обсервер» в Северной Каролине. Сцены убийств стали для меня привычными. Я считала, что все концентрируется на самом жестоком событии. Без события нет истории. Теперь я понимаю, насколько наивной была в те дни. Я думала, что понимаю природу зла, но я ошибалась.

Я считала себя опытным следователем, познавшим сущность ужаса, но я не знала ничего. Я не понимала, что психопаты живут по тем же правилам, что и «нормальные» люди, но порой они сходят на такие пути, которые не отмечены в навигационной системе обычного человека. У многих людей есть эротические фантазии, которые возбуждают гораздо сильнее, чем их реализация. Порой наблюдение за событием доставляет нам большее удовольствие, чем участие в нем. Точно так же психопаты-насильники воспринимают собственные преступления.

Сульцбах говорил мне: «Никогда не ищи единорогов, пока поблизости есть пони».

Жестокие преступления часто бывают вполне понятными. Ревнивый любовник убивает соперника или предавшую его женщину. Карточная игра идет не по правилам, и кого-то убивают. Уличный воришка ищет деньги на наркотики и убивает случайного прохожего. Наркодилера убивают за то, что он продавал некачественный товар. Это все пони. Джек Потрошитель не был пони. Он был единорогом. В 80-е — 90-е годы XIX века Сикерт был настолько умен, что рисовал картины убийств и развлекал своих друзей имитацией реальных убийств, случившихся буквально за его порогом. Поведение, которое сегодня навлекло бы на него подозрение, в XIX веке было лучшим алиби. Убийца был молод и хитер, он не хотел, чтобы его поймали. Единственным доказательством его вины были письма Потрошителя в полицию и газеты, но полиция оставалась слепа.

Два греха Сикерт ненавидел больше всего. По крайней мере так он говорил своим знакомым. Первым ненавистным грехом было воровство. Вторым — алкоголизм. Нет причин подозревать, что Сикерт много пил. По свидетельствам очевидцев, он никогда не употреблял наркотиков, даже в медицинских целях. Он никогда не был чрезмерно эмоционален, не отличался перепадами настроения. Сикерт был трезвомыслящим и расчетливым человеком. Его интересовало все, что могло привлечь его внимание как художника. Он обладал безошибочным чутьем на насилие. И это как нельзя лучше проявилось в нем вечером 30 августа 1888 года, когда загорелся склад бренди в лондонских доках. Огонь был настолько сильным, что осветил весь Ист-Энд.