Читать онлайн «Железная маска». Страница 36

По скрепленному таким образом договору Жано был принят на губернаторскую службу. Его тупость чрезвычайно забавляла прочих слуг, но никто не мог с ним соперничать в точности и скорости выполнения обязанностей, а именно наблюдения за заключенными и применения к ним обычных для того времени мер воздействия.

Сен-Map окончательно успокоился на его счет и позвал к себе, чтобы предложить новую работу. Речь шла о человеке в железной маске. В присутствии Лекуера губернатор сообщил Жанр, что тот тем же вечером приступает к новым обязанностям и будет спать в кабинете, смежном с комнатой своего нового хозяина. Братья явно не были довольны таким поворотом событий и смотрели друг на друга с недоверием. Это обстоятельство особенно порадовало Сен-Мара.

«Просто превосходно! — думал он. — Пусть завидуют друг другу. Через несколько дней они уже начнут враждовать; вот еще одна гарантия того, что монсеньор Людовик будет надежно охраняться».

Узник уже привык к постоянной смене слуг. Он знал, что лучших из них убирают в первую очередь и под любым предлогом, а тех, кто по неосторожности хоть жестом выразил симпатию к нему, ждала неминуемая смерть. И, скорее из человеколюбия, чем из гордости, монсеньор Людовик с равной холодностью стал относиться и к новым, и к старым слугам, а посему и повернулся спиной к Росаржу, услышав, как тот говорит Жано:

— Гордись, парень, тебя повысили!

— Не нравится мне эта работа, — ответил бедолага. — Сторожить заключенного в его собственной комнате. Куда как приятно! Я предпочел бы спокойно спать в своей кровати. И предупреждаю, если он будет задираться, я могу сдачи дать!

Росарж посмотрел на него с довольной улыбкой и сказал:

— Думаю, мы сможем что-нибудь сделать для тебя. Но запомни: с этим заключенным следует обращаться лучше, чем с прочими. Он важная птица. В случае тревоги тебе надо будет только позвонить в особый колокольчик, он с секретом, но я тебе все объясню. Кроме того, в двери твоей спальни есть окошечко, и твой долг не спускать глаз с заключенного, даже когда он спит. На все его вопросы ты можешь отвечать только да или нет, и ни слова больше! А теперь запомни самое главное: никогда и никого не расспрашивай о человеке в железной маске.

— Хорошо, майор. Я все понял. Но что бы вы ни говорили, я все же предпочел бы тихо спать в своей постели и…

— Ну, хватит! — грубо оборвал его Росарж и захлопнул дверь, отделявшую прихожую от комнаты монсеньора Людовика.

Узник сидел к нему спиной за столиком у камина и делал вид, что читает книгу.

— Монсеньор, — обратился к нему Росарж со своей неизменной иронией, — господин губернатор прислал вам нового слугу взамен Винсента, которому доктор прописал вечный покой.

Монсеньор Людовик помнил Винсента: вся его вина состояла в том, что он посмел обменяться с узником парой ничего не значащих фраз. Верный своей новой линии поведения юноша никак не отреагировал на олова майора, и тот, не став продолжать беседу, показал новому слуге его кабинет и удалился. Когда в коридоре стихли его шаги, монсеньор Людовик нервно отбросил книгу и вновь погрузился в свои мысли.

Утром узник не удостоил нового слугу даже взглядом; он поздно поднялся и сразу же направился к распятию, дабы сотворить свою ежедневную молитву. Но вдруг он остановился, пораженный увиденным: с распятия свисал маленький золотой крестик, который он мгновенно узнал:

— Золотой крест Анны Австрийской! Все, что осталось у меня в память о матери!

Кто принес его сюда и повесил на самое видное место? Кроме того, Ивонна не могла так легко расстаться со столь дорогой реликвией. В комнату заходили только Росарж и этот новый тюремщик… Неужели он принес крестик? Надо хотя бы разглядеть этого слугу.

Он решил спокойно дожидаться как появления слуги, так и удобного случая переброситься с ним словом.

Вместе с ночью пришла глухая тишина. Юноша достал из-за пазухи бесценный талисман и поцеловал его, мысленно прося Бога побыстрее послать ему хоть какую-нибудь весточку от дорогой подруги его детства. И просьба была услышана. Дверь кабинета бесшумно приотворилась, в комнату проскользнул таинственный слуга, и ласковый голос шепнул на ухо узнику:

— Почему ты печален? Ведь я здесь, чтобы утешить тебя!

Нахлынувшие чувства заставили несчастного узника позабыть об осторожности и благоразумии. Он вскочил с места и воскликнул:

— Ивонна! Ты здесь!

Брат рыбака Лекуера, новый тюремщик, новый слуга — это был не кто иной, как Ивонна, в очередной раз рискнувшая жизнью ради счастья быть рядом с любимым.

В первую ночь, что она провела без сна рядом с комнатой монсеньора Людовика, ей понадобилась вся ее воля, дабы сдержать нетерпение и дождаться, пока он сам не узнает ее. Девушка научилась владеть собой не хуже профессиональных дипломатов. От ее внимания не ускользнула ни одна мелочь, ни одна деталь распорядка жизни в крепости и тех особых предосторожностей, коими окружали Сен-Map и Росарж Железную Маску. Но ей было по-настоящему трудно сдержаться, когда она попала в комнату друга своего детства и ранней юности.

Прекрасно изучив характеры Сен-Мара и Росаржа, девушка не сомневалась, что они захотят разузнать, как обстоят дела у нового тюремщика, подослав какого-нибудь шпиона тайно следить за ней в дверной «глазок». Но Ивонне удалось обмануть бдительных соглядатаев, да и монсеньор Людовик стал о чем-то догадываться, лишь увидев крестик Анны Австрийской.

Однако с чувством бороться труднее всего, и девушка не смогла сдержаться, увидев печаль дорогого ей узника.

— К чему отчаиваться, монсеньор? — спросила Ивонна. — Разве наше с шевалье де ла Баром присутствие здесь не говорит тебе о том, что близится час освобождения?

Монсеньор Людовик с сомнением покачал головой.

— Да, — сказал он, — ты сделала даже больше, чем я мог ожидать… Единственной радостью в моем заточении было вспоминать о тебе. И ты же принесла мне радость и надежду, когда я совсем было отчаялся… Будь уверена, Ивонна, если я когда-нибудь и взойду на престол моей страны, то лишь с условием, что ты это сделаешь вместе со мной.

— Монсеньор!!! — почти вскричала Ивонна, пошатнувшись от его слов, суливших ей столько счастья.

Монсеньор Людовик, конечно же, еще хранил в душе теплые воспоминания о мадемуазель де Бреванн, но мужество, героическая жертвенность и неизменная самоотверженность Ивонны породили в его сердце подлинную любовь.

Несчастный заключенный взял руки девушки в свои, поднес их к губам и хотел было с жаром поцеловать, но ему помешала железная маска.

— Будем благоразумны, монсеньор, — заметила Ивонна, — за нами могут следить. Следующей ночью я опять приду сюда и расскажу, что готовят сейчас Фариболь и Мистуфлэ. Ты их помнишь?