Читать онлайн «Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война». Страница 98

Что же наша дипломатия? Наша дипломатия не потеряла своей выдержки. Она не позволила своей линии изогнуться. 23 апреля она заявила в открытой ноте на весь мир, что помимо любой нейтральной страны, Петрограда, Москвы или Варшавы, Лондона или Парижа, она предлагает еще один из пунктов польской оккупации: если вам нужно Гродно, то Гродно, хотите Белосток – мы согласны на Белосток. Только, чтобы это не был город в зоне военных действий. Вот ответное предложение нашей дипломатии. Ответа не было. Наша дипломатия со своим предложением обратилась к Антанте, к Англии и Франции, которая стоит за спиною Польши, и предлагала им вмешаться, если они хотят мира и торговых сношений с нами. Ответа не было. Варшавские авантюристы хотели войны во что бы то ни стало.

Тем временем Пилсудский, «начальник государства», как он именуется, и главнокомандующий польской армией, собирал свои дивизии и подготовлял свой петлюровский маскарад для захвата Украины. По части привлечения к делу Петлюры, сего знаменитого воеводы с Сорочинской ярмарки, Пилсудский оказался верным – до рабского повторения деталей – учеником германских империалистов. Когда весной 1918 года немцы решили ограбить Украину, они нашли для своей вывески или для фигового листка жалкую фирму, которая называлась киевской Радой. Петлюра входил в ее состав и являлся в то время покорным оружием в руках у Гогенцоллерна и Габсбурга. После того как немецкие империалисты использовали Петлюру, они отбросили этого смехотворного диктатора из украинского водевиля, как ненужную тряпку. После падения Скоропадского, Петлюра продавал свои услуги Антанте и на ее деньги создавал свои банды. Советская революция на Украине, однако, скоро смела его. Теперь, когда Пилсудский, толкаемый самыми хищными элементами империализма, бросился на закабаление Украины, он решил снова прикрыться все тем же Петлюрой. И жалкий «гетман», который продавал себя австро-германским генералам и англо-французским империалистам, не упустил, конечно, случая продать себя польским панам. После того как Пилсудский захватил в марте Мозырь, Калинковичи, Овруч и Режицу, он открыл с 23 апреля широкое наступление на Волынско-Киевском фронте, захватив Житомир и Жмеринку, а главные силы направил на Киев. В настоящее время польские войска прямо и непосредственно угрожают Киеву и всей Украине, а тем самым и тесно с ней связанной духовным, материальным и военным единством Советской России.

Ворвавшись хищным волком в Украину, Пилсудский выпустил лисий манифест, который должен разъяснить, что Пилсудский не душит, а освобождает Украину. По этому самому рецепту Вильгельм II освобождал Украину два года тому назад. За правобережную Украину, где Пилсудский обещает утвердить власть Петлюры (чему верить могут только дураки), Петлюра в обмен отдает Пилсудскому территории, которые лежат к западу от линии Збруч, Стыр или Горынь, т.-е. всю восточную Галицию, западную Волынь, Полесье и Холмский край. Это свыше 100.000 кв. верст с населением в семь с четвертью миллионов душ, из них украинцев, белорусов и великороссов пять с четвертью миллионов. Таким образом, на этой Сорочинской ярмарке великий воевода Петлюра продает пять миллионов украинцев польским панам в обмен за обещание последних сделать Петлюру своим приказчиком на правобережной Украине.

Против этой отвратительной сделки поднимется не только пролетарий и батрак, не только средний киевский мужик, но даже украинский кулак правого берега Днепра, наиболее отсталого во всех отношениях. Это будет протест и возмущение 99 процентов населения. Неизбежный протест – с винтовкою в руках – против Петлюры и его хозяина Пилсудского явится полным и несомненным залогом нашей победы в предстоящей нам тяжкой и большой борьбе.

Да, борьба будет тяжелой. Польская армия немалочисленна. Она за последний год формировалась с большим напряжением. У нее немалый резервуар: в нынешних границах Польши около 35 миллионов душ населения. Правда, из них не более 38 процентов поляков, и этот факт насильственного режима польских панов не только над своими рабочими и крестьянами, но и над массами других национальностей, будет, конечно, разлагающим образом влиять на польскую армию. Но это скажется лишь позже, точно так же, как и классовые противоречия, очень острые в Польше, которые скажутся очень решительно после нашего решающего удара.

Польский рабочий класс не хотел и не хочет войны. Польское крестьянство от нового режима, от режима Пилсудского и его союзников шляхтичей, получило только крохи, или, вернее, получило только обещание дать крохи. Оно не может долго стоять за этот режим, оно не может стремиться к войне, которая принесет ему усугубление государственных налогов, а если война затянется, то и полное обнищание, полное истощение.

Это все бесспорно, но сегодня это еще не всему польскому крестьянству ясно. Еще сильны в нем национальные предубеждения. Польша после долгого гнета еще слишком недавно вступила в состояние независимой республики. Национальная чувствительность еще слишком свежа, медовые месяцы государственной независимости еще не изжиты, и на этих настроениях пытается основать свою политику «начальник польского государства» Пилсудский. Не изжиты еще недоверие и ненависть наиболее отсталых крестьянских масс к России и к русскому, ибо в их сознании и памяти Россия и русское – есть царь и царское. Вот из этого исторического капитала надеется себе выгнать проценты «начальник государства» Пилсудский.

Таким образом, обширный человеческий резервуар, старые национальные традиции, ныне подновленные созданием республики, старая подозрительность к России и к русскому, – вот те элементы, которые являются плюсами на чаше весов у Пилсудского и у тех, кто стоит за ним.

Но в общем его режим есть режим внутренней слабости и не только в основных чертах, но и во многих подробностях напоминает режим Керенского. Неуверенность и разлад проникают насквозь офицерские верхи армии. Там есть две различные организации: офицеры-пилсудчики (сторонники Пилсудского) и офицеры-народовцы, польские кадеты и октябристы. Эти две организации враждебно переплетаются между собой. Рабочие недовольны. Крестьяне недовольны. Это все элементы жестокой борьбы как внутри верхов, так и верхов с восставшими низами. Но все эти события наступят, как последний плод, как увенчание наших последних усилий. Было бы глубочайшей ошибкой полагать, что история начнет с того, что откроет перед нами польскую рабочую революцию и тем самым избавит нас от необходимости вооруженной борьбы. Нет. Пока в Польше широкие массы крестьян и мелкой буржуазии считают, что Антанта есть все, что Антанта распоряжается всем, что Антанта требует войны с Россией и что Польше для сохранения своей независимости необходимо вести с нами борьбу, – если не из внутренних побуждений, то под давлением силы, – пока этот взгляд, распространяемый и поддерживаемый польскими желтыми газетчиками, имеет еще значительное влияние, нам нет другого выхода, как показать, что кроме силы Антанты, есть другая сила, сила русских рабочих и крестьян, сила нашей Красной Армии, и что всякое посягательство на границы Советской России и Советской Украины встретит беспощадный отпор.

Сейчас, товарищи, в эти недели, когда рабочий класс России, уставший, недоедающий, рвущийся к мирному труду, снова выпрямляется для боевых задач, поднимается для беспощадного отпора польской шляхте, – в этот период все, что есть в нашей стране честного, мыслящего, опрятного, даже при несогласии с нашей социальной программой и нашими методами действий, вынуждено признать, что единственная сила, которая сейчас отстаивает независимость русского народа и будущность России, есть русский рабочий класс и Советская коммунистическая власть. И вот почему, товарищи, многие из наших вчерашних врагов и сегодняшних принципиальных противников в вопросах социальных, религиозных и пр. вынуждены склониться перед той великой ролью, которую играет рабочий класс, как стержень, на котором держится и без которого упала бы в пропасть наша страна. Я здесь приведу пример, по поводу которого я только что письменно был запрошен, – это пример генерала, который играл большую роль в эпоху царизма, в эпоху Керенского был верховным главнокомандующим и по своему возрасту и воспитанию не является нашим, – Брусилова. Он обратился к начальнику Всероссийского Главного Штаба с письмом, в котором заявляет, что старое правительство всегда совершало большую ошибку, отказывая польскому народу в независимости, и что советское правительство поступило вполне правильно, признав эту независимость. Но, – говорит он, – с того момента, как Польша – вернее было бы сказать, польская буржуазия, которая ползала на коленях и лизала руку старому правительству, – хочет перегрызть горло русскому народу, с этого момента, – говорит Брусилов, – долг каждого гражданина помочь Советской власти.[140] И он предлагает созвать совещание, – конечно, не для командования, как опасаются некоторые, – нет, авторитетное военное совещание, для того чтобы разработать вопросы снабжения, пополнения, воспитания командного состава, лучшего использования железных дорог и пр.