Читать онлайн «Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть». Страница 6

Теперь уже науке известны все решающие моменты этого удивительного процесса. Мы знаем, к примеру, что эмбрион не только растет и развивается за счет образования новых клеток, но частицы тканей, выполняющие всего лишь временную роль, в ходе процесса рассасываются. Это явление похоже на строительство арки: возводимый свод нуждается в подпорках, а когда строительство завершено и свод держится прочно, подпорки и леса убирают. Ненужные для дальнейшего развития клетки в результате особого явления, именуемого апоптозом, уничтожают себя и саморазлагаются. То есть, фигурально выражаясь, жертвуют собой ради общего дела и становятся питательным материалом для других клеток.

Итак, благодаря современному уровню познания можно отбросить теорию неогенеза, согласно которой все мы обязаны своим существованием неживой материи (de novo). Иными словами, зигота, зародыш есть не что иное, как повторение того чуда, вследствие которого миллионы лет назад возникла жизнь на нашей планете. Точно так же можно отмести и теорию преформации, утверждающую, будто бы мы без существенных морфологических изменений вырастаем из гомункулуса, превращаясь в эмбриона, а затем в обычного человеческого детеныша.

С точки зрения эвтелии также очень важно осмыслить процесс непрерывности жизни и все, что с этим связано. Необходимо понять, что жизнь наших матерей и отцов продолжается в единой клетке, возникающей как результат слияния половых клеток, — в зиготе, из которой постепенно, шаг за шагом, формируется эмбрион, в свою очередь становящийся человеческим плодом, а затем младенцем появляется на свет. То есть, проходя разные (поддающиеся изучению) стадии развития, мы медленно, но верно из одной клетки превращаемся в человека. Младенец, набирая силу, вырастает в ребенка, тот со временем становится подростком, юношей, а затем — взрослым человеком, способным к созидательному труду и продолжению рода, заботливым родителем, главой семьи или женской ее душою… Этот новый подход — назовем его градуализмом — поможет нам воспринять старение и смерть как часть естественного процесса. Впрочем, нам еще не раз предстоит вернуться к этому вопросу.

Даже «на клеточном уровне» можно говорить о хорошей смерти — о вышеупомянутом апоптозе, то есть о генетически запрограммированной гибели клеток. Та или иная клетка, когда она уже не способна приносить пользу, способствуя развитию сообщества клеток, прекращает свое существование. При этом клетки-«самоубийцы» оставляют живым все накопленное ими богатство питательных веществ и освобождают жизненное пространство новым поколениям клеток, которые лучше приспосабливаются к новым задачам и требованиям развития клеточного сообщества.

Деление клеток, начинающееся с оплодотворения, — уже само по себе удивительный процесс; оно длится несколько дней, без каких-либо внешних источников питания, только за счет питательных веществ, накопленных в яйцеклетке, но для дальнейшего развития группе клеток необходимо вживление в матку, чтобы получать постоянную подпитку от материнского организма.

Ключевым моментом является формирование внутренних органов и плаценты, выполняющей временную роль. Плацента не только извлекает из организма матери все необходимое для зародыша — от кислорода и аминокислот до углеводов и витаминов, — но и сама начинает производить гормоны, способствующие сохранению беременности. Таким образом, зародыш существует в матке как «постороннее» тело, в самом благородном смысле этого слова паразитируя на материнском организме. И не только принимает заботу о себе, но с помощью гормонов, производимых собственными клетками, стимулирует организм матери, побуждая его к поддержанию новой жизни. Это воздействие зародыша на материнский организм также можно считать значительным шагом, вехой на пути его постепенного превращения в человека. В свете сказанного вполне очевидно, что акт зачатия в этом общем процессе является всего лишь одним из неизбежных и необходимых моментов.

Однако некоторые вероучения — и в первую очередь католическое — пытаются подкрепить свою позицию (согласно которой осуществление прав человека следует распространять и на зародыш с момента зачатия) ссылкой на то, что в момент зачатия возникает новая генная комбинация, генетически определяющая нового индивида. Эту новую генную комбинацию отождествляют с понятием личности, индивидуума и даже с понятием самоидентификации. Интересно отметить, что подобные воззрения провозглашает — в наши дни, в нашем и без того чересчур материалистическом мире — именно та Церковь, которая прежде усматривала проявление индивидуальности человека в отличающей его от животных духовно-телесной сути. А индивидуальность эту, по данным науки, определяют не гены, программирующие аминокислотную секвенцию наших белков.

Мне приходилось подробнее писать на эту тему, в какой-то мере полемизируя с посланием венгерского католического епископата от 2003 года по проблемам биоэтики, осуждавшим контрацепцию и налагавшим запрет на эвтаназию. Мы вынуждены уделять внимание позиции Церкви не только ради тех, кто желает следовать ее учению. Ведь Католическая церковь, например, настойчиво стремится предписывать не только своим верующим нормы поведения и определенные запреты — помимо десяти заповедей и единственного наставления Иисуса: «Любите друг друга так, как я люблю вас!» Активно вмешиваясь в процесс законодательства, Католическая церковь пытается ограничить право распоряжаться своей судьбою и тех, кто трактует Моисеевы заповеди или учение Иисуса с позиций куда более строгих современных морально-этических норм и глубоких общественно-гуманитарных и естественно-научных знаний. Разумеется, в эти вопросы необходимо вникнуть и верующим католикам — в особенности потому, что в своих биоэтических постулатах и в попытках ограничить права верующих на решение собственной участи Церковь ссылается не столько на теологические, сколько на биологические аргументы.

О моральных и духовных понятиях речь пойдет в следующем разделе книги, однако не могу удержаться, чтобы не привести вопиющий пример (имеющий прямое касательство к биологии): одинаковое и одновременное осуждение некоторыми конфессиями аборта и средств контрацепции, не обоснованное ни с биологической, ни с психологической (а на мой взгляд, ни с теологической) точки зрения. Поскольку совершенно ясно, что недопустимо высокий процент абортов может быть сокращен лишь с помощью приемлемых, доступных и эффективных способов предохранения и широкой пропаганды научных знаний по данному вопросу, то позиция Ватикана, выступающего против контрацепции, попросту непонятна. Ведь Католическая церковь поддерживает наименее приемлемую с точки зрения психологии технику ограничения возможности забеременеть — «циклический метод», метод Кнауса — Огино. В данном случае я сознательно называю предупреждение беременности ограничением возможности, так как с помощью этого метода — что в теории, что на практике — возможность забеременеть уменьшается лишь в незначительной степени, даже при умеренной половой жизни.

Метод предписывает женщине воздерживаться от половых сношений в тот период менструального цикла, когда акт может привести к оплодотворению созревшей яйцеклетки. Но при этом неизвестно, до каких пор сперматозоид сохраняет в теле женщины способность зачатия — по данным физиологических исследований от 3 до 5 дней, но в биологии нередко приходится сталкиваться с исключениями, которые делают правило бессмысленным. Значит, нельзя избежать зачатия со всей определенностью даже в том случае, если женщина воздерживается от половых сношений за 5–6 дней до овуляции.

Неясно, отчего именно этому ненадежному способу дала благословение Католическая церковь, тем самым препятствуя развитию доверительных душевных отношений, основанных на любви и взаимном влечении (а не на календарных расчетах) и возможных благодаря гораздо более эффективным методам контрацепции. Ведь в сущности совершенно безразлично, например, в результате чего сперма не достигнет созревшей яйцеклетки — использования презерватива или воздержания от сношений: и в том и в другом случае яйцеклетка погибает. Если предположить, что Церковь сочла своим долгом спасение яйцеклеток, способных дать начало новой жизни, то теоретически следовало бы каждой половозрелой девице и не достигшей менопаузы женщине вменить в нравственную обязанность регулярно совершать половой акт. Это единственный способ оградить от неминуемой гибели зрелую яйцеклетку, заключающую в себе возможность зарождения новой человеческой особи.

Ведь даже эндосперм, возникающий в результате деления оплодотворенной яйцеклетки, бессмысленно полагать человеком, поскольку часть его — причем не известно, какая именно, — не разовьется в человеческую плоть, а превратится в послед, плаценту. И после рождения ребенка будет попросту выброшена или же использована в медицинских целях. Оплодотворенную человеческую яйцеклетку и даже развивающийся из нее эндосперм никакие внешние приметы или функциональные особенности не отличают от яйцеклетки и эндосперма животных. Правда, генный состав зародышевых клеток человека несколько отличается от геносостава других млекопитающих, но совокупность генов отдельного зародыша, то есть геном каждого человека в отдельности существенно отличается от генетического кода других людей.