Читать онлайн «Италия. Враг поневоле». Страница 12

Екатерина II, занятая по горло Польшей, а главное, внутренними преобразованиями в империи, всячески оттягивала войну, и в 1765–1768 гг. пошла на ряд уступок султану. Однако, узнав об объявлении войны, императрица пришла в ярость. Из письма Екатерины к послу в Англии графу И.Г. Чернышеву: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который спал; я сей кот, который им обещает дать себя знать, дабы память не скоро исчезла. Я нахожу, что мы освободились от большой тяжести, давящей воображение, когда развязались с мирным договором; надобно было тысячи задабриваний, сделок и пустых глупостей, чтобы не давать туркам кричать. Теперь я развязана, могу делать все, что мне позволяют средства, а у России, вы знаете, средства не маленькие».

Традиционным театром военных действий между турками и русским было Причерноморье, включая Дикую степь и территорию современной Румынии, а вторым фронтом был Кавказ. И на сей раз основная ударная сила русской 80-тысячной 1-й армии князя A.M. Голицына готовилась к походу на Дунай; 40-тысячная 2-я армия, дислоцированная в районе Елизаветграда (с 1954 г. Кировоград), должна была действовать в Причерноморье; Отдельный корпус генерала Медема предполагалось направить на Кавказ.

Однако Екатерина решила нанести Турции еще один удар — послать эскадру в Средиземное море. В 1768 г. этот план выглядел полнейшей авантюрой. Покойная Елизавета Петровна никак не могла взять в толк, почему в Англию нельзя проехать в коляске. Да и Мустафа III, и его министры долго смеялись, когда французский посол предположил, что русские корабли могут оказаться в Средиземном море. Даже с точки зрения современной военной морской стратегии действия эскадры без операционных баз — полнейший бред. Ведь войну 1768–1774 гг. Россия вела без союзников. Где будут базироваться и ремонтироваться русские корабли? Кто будет снабжать эскадру продовольствием? Где будут лечиться раненые и больные?

Екатерина предвидела войну с турками и загодя приступила к налаживанию дипломатических отношений с итальянскими государствами.

О том, как в Италии относились к России, лучше всего свидетельствует инструкция, данная императрицей 12 апреля 1772 г. адмиралу В.Я. Чичагову, отправившемуся на Средиземное море: «Положение наше с Францией может столько же присвоено быть и Гишпании и королевству обеих Сицилий. Во Франции имеем мы поверенного в делах советника посольства Хотинского. В Мадриде поверенного же в делах переводчика Рикмана, а в Неаполе никого. Со всеми сими Бурбонскими дворами имеем мы только наружное согласие и можем, конечно, без ошибки полагать, что они нам и оружию нашему добра не желают, но с другой стороны, нельзя же ожидать, чтобы они шествию вашему явно и вооруженной рукой сопротивляться стали, не имея к тому не только законной причины, ниже казистого предлога, который бы предусмотрительное покушение сколько ни есть покрыть мог. Сие описание образа мыслей Бурбонских дворов долженствует решить ваше к ним поведение и показать, что вам со встречающимися их кораблями хотя дружелюбно, но осторожно, однако ж, обходиться, а гавани их, кроме самой крайней нужды, обегать надобно, разве когда к спасению другого пути оставаться не будет. Таковые диспозиции Бурбонских дворов в рассуждении нас по причине настоящей войны нашей открываются от дня в день более, и нам, по известиям, от всех сторон получаемым, надлежит ожидать, что не возмогли ни по какому резону явно нас атаковать, постараются они коварством и хитростью искать самого малейшего к привязке предлога для нанесения нам вреда и воспрепятствования на востоке нашим операциям. Вследствие чего должны вы завсегда остерегаться от хитростей…

Кроме вышеоглавленных итальянских владений, представляются еще там великое герцогство Тосканское с вольным портом Ливорно, республики: Генуэзская, Венецианская и Рагузская, которая состоит под протекцией турков и им дань платит.

Ливорно, будучи вольным для всех портом, не может натурально и для всех затворено быть, поколику военные эскадры могут участвовать в неограниченной свободе и преимуществах вольного порта. Уже некоторые корабли нашей первой эскадры туда приставали, и примеров тому множество в последних войнах между Англией и Францией. Они могут и вам служить за правило. С республикой Генуэзской не имеем мы беспрепятственного сношения; но хотя она в политике своей и привязана к Бурбонским домам, а особливо к Франции, которой недавно и подвластный ей остров Корсику совсем уступила, но тем не меньше, однако же можно надеяться, что она по образу вольного своего правления не откажет эскадре нашей в нужном пристанище, ибо такой отказ был бы противен самой конституции ее, и в самом деле не сделала она никакого затруднения принять приставший туда один из наших военных кораблей.

В рассуждении республики Венецианской настоят другие уважения. Она издавна желает ближайшего с нами соединения. Но по робости, от соседства с турками происходящей, не смеет еще податься на явные к тому способы. Без сомнения, венецианцы желают нам внутренне добра, разве дезерция их подданных нашей православной веры, кои вышли из земель их владения для принятия участия в морейских происшествиях[31], сделает замешательство в образе их рассуждения о настоящей войне нашей»[32].

Екатерина II и ее окружение прекрасно понимали, что без поддержки русских регулярных сил любое восстание в Греции и на Балканах не только заведомо обречено на поражение, но и даже не способно будет оттянуть на себя значительное число османских войск. Поэтому Екатерина приняла смелое решение послать эскадру за 8 тысяч верст в Восточное Средиземноморье, куда еще никогда не заплывали русские суда.

В состав эскадры вошли семь кораблей[33] («Европа», «Святослав», «Святой Евстафий Плакида», «Трех Иерархов», «Святой Иануарий», «Северный Орел» и «Трех Святителей», из которых «Святослав» был 80-пушечный[34], а остальные — 66-пушечные). Кроме того, в составе эскадры был фрегат «Надежда Благополучия», 10-пушечный бомбардирский корабль «Гром», четыре 22-пушечных пинка[35] — «Соломбала», «Лапоминк», «Сатурн» и «Венера» (в ряде документов они именовались транспортами), а также два пакетбота[36] — «Летучий» и «Почталион».

Артиллерию эскадры составляли 640 пушек. Помимо личного состава (3011 человек), на судах находились взятые сверх нормы десантные войска — 8 рот Кексгольмского пехотного полка и 2 роты артиллеристов, мастеровые для ремонта кораблей и артиллерии, в общей сложности 5582 человека.

26 июня 1769 г. эскадра Спиридова ушла в плавание.

Между тем в Париже и Мадриде начали грозить не пустить русскую эскадру в Средиземное море.

Франция имела большой и сильный флот. Она не только могла не пропустить русской эскадры на Средиземное море, но и направить свои корабли на Балтику и Черное море, что привело бы к непредсказуемым для России последствиям.

Однако в Петербурге помнили пословицу: «Враг моего врага — мой друг». Столь же хорошо помнила ее и Англия, которая уже много столетий была непримиримым врагом Франции. Только в XVIII в. между этими странами прошли три тяжелые войны 1702–1714 гг., 1744–1748 гг. и 1756–1763 гг. Тем не менее эти войны не только не разрешили кардинальные противоречия между противниками, но и усугубили их. Назревала новая война, началась она уже после окончания Русско-турецкой войны в 1778 г. и продолжалась до 1783 г.

Англичане любили воевать чужими руками и с большим удовольствием стравливали Россию с Людовиком XV. Кроме того, на внешнюю политику Лондона сильно влияла зависимость Англии от русской торговли. В 60–80-х годах XVIII века в русские порты ежегодно прибывало от 600 до 700 английских торговых судов.

В итоге в ходе первой турецкой войны 1768–1774 гг. Англия была достаточно надежным союзником России. Английские послы в Париже и Мадриде официально заявили, что «отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Англии».

Во время прохождения русских эскадр в 1769–1774 гг. мимо берегов Франции и Испании поблизости сосредотачивались значительные силы британского флота. Англия предоставила свои порты для базирования и ремонта русских кораблей. Причем не только в метрополии, но и в порту Мак-Магон на острове Менорка, отошедшем к Англии по Парижскому миру, заключенному 10 февраля 1763 г.

В Средиземном море благожелательно к России относилось руководство Мальтийского ордена, смертельно ненавидевшее турок. Екатерина II послала туда послом маркиза Кавалькабо. Речь шла даже о совместном участии русского и мальтийского флотов в войне с турками. Однако позже из-за бестактного поведения маркиза на Мальте орден так и не вступил в войну с османами, но русский флот мог свободно базироваться на острове.