Читать онлайн «Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1». Страница 25

Мэр Г. Попов со своей «либеральной» командой с момента избрания на высший пост московской административной иерархии не давал городу перевести дух. Его экспериментаторский пыл без всякой системы терзал столицу хаотическими реформами, напоминавшими скорее школярское препарирование тела с единственной целью — посмотреть, что там у него внутри. А "идейным руководителем" над всем этим стоял Б. Ельцин.

Одной половиной мозга Ельцин давал Г. Попову право на «обвальную» приватизацию, другой — требовал приватизации муниципальной собственности строго в соответствии с законом (Указ от 12.01.92). Лужков вслед за Поповым своеобразно понял этот парадокс президентского сознания. Он сделал так, что приватизация по закону в Москве становится наказанием для непослушных. Лужков издает распоряжение о том, что по российским законам будут приватизироваться те предприятия, которые повременили с заявками и подали их после 6 января 1992 г. Если промедлил (или не поторопился удовлетворить потребности тех, от кого зависит своевременность подачи заявки на приватизацию) — получай в назидание — будешь приватизироваться строго по закону!

А еще Ельцин выпустил на волю базарную стихию, оккупировавшую всю Москву. Была объявлена СВОБОДА ТОРГОВЛИ! И город надолго стал свалкой отбросов. Главный санитарный врач оценил ситуацию так: свободная торговля сделала из Москвы помойку. И помойка эта продолжалась все последующие годы. Только в 1994 г. Лужков стал осторожно исследовать проблему перенаселенности московских улиц разногабаритными киосками. Загнать джина обратно в бутылку теперь было не так то просто. Только по официальным данным, за один год в Москве правдами и неправдами появилось на свет 20 тыс. этих резвых детишек "свободы торговли". Столица была перегорожена целыми переулками из киосков, плодящих невообразимую грязь. В этих переулках на выпас вышла лужковская муниципальная милиция — "борцы с организованной преступностью", собирающие мзду на помойных кучах лоточной торговли.

Справка:

По торговым площадям Москва отставала от столиц других государств примерно в два с половиной раза, а от таких городов, как Париж или Лондон — в пять раз ("ЭиЖ", № 12, 1994). Прибавим сюда еще и всего лишь тридцатипроцентную обеспеченность складскими помещениями, ветхость торговых сооружений более чем в 50 % магазинов. Тут бы не реорганизациями заниматься, а искать возможности для капитальных вложений…

Поповско-лужковский вариант приватизации во всех своих модификациях сводился к одному — монополизации рынка бывшими государственными структурами, приобретению частных капиталов за счет эксплуатации системы госпоставок и укреплению сложившихся мафиозных связей. Результат, помноженный на взлет цен, таков — если раньше в магазинах было много покупателей и очень мало товаров, то теперь прилавки наполнились, а магазины опустели. Вместе с очередями сократилось и содержание домашних холодильников. Магазины быстро наполнились товарами, ожидающими очень расточительного покупателя, или были закрыты до лучших времен на ремонт. Продовольственные магазины расцвели коммерческими отделами, торгующими импортной техникой, одеждой и парфюмерией.

Чтобы дать возможность своим "братьям меньшим" обрести без хлопот начальный капитал, Лужков и K° два года блокировали введение лицензий на право торговли и похоронили программу передачи под торговые площади первых этажей зданий. Дефицит товара рождал прибыли, ограничение выхода на рынок независимых предпринимателей — сверхприбыли.

Одиннадцать оптовых предприятий столицы, торгующих рыбой, хлебом, солью, табаком сливаются в монополию АО «Медея». Новоиспеченная «Медея» намерена вести правительственные закупки товаров, устанавливать тарифы и цены для всего города. Глава «дела» — бывший первый зам. в системе «Мосторга» В. Жилинский. Его пример — другим наука. На приватизацию живо сориентировались и другие городские чиновники.

Генеральный директор Главмосплодоовощпрома О. Виричев становится председателем комиссии по приватизации овощного хозяйства Москвы, а через некоторое время возглавляет и коммерческую ассоциацию соответствующего направления. Прошло немного времени, и номенклатурная кормушка восстановила свою производительность. Теперь можно было возвращаться. И Виричев в конце августа 1993 г. уже снова числится в администрации — как первый зам руководителя департамента продовольственных ресурсов. Он сообщает с гордостью, что гноить продукцию на овощных базах стало невыгодно, и закладка овощей на хранение сократилась втрое ("Тверская-13", 26.08.93).

Бывший министр торговли московского правительства В. Карнаухов тоже не отстал. Он входит в руководство нового АО «Инвестпрод», которое включает в себя единственный сахарный завод Москвы (им. Мантулина), все кондитерское производство Москвы, городскую пиво-алкогольную и безалкогольную индустрию.

Вопреки Закону "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" чиновный люд обеспечивал себя дополнительными доходами, а доходы поддерживал своим административным влиянием.

Два с половиной года беспредела, основанного на распоряжении Попова и указе Ельцина о дополнительных полномочиях исполнительной власти г. Москвы, закончились тем, что 2 апреля 1993 г. Конституционный Суд России признал ельцинские указы по Москве незаконными. Но дело было сделано. Торговые работники души не чаяли в поповско-лужковской приватизации, а «бюджетники», составляющие 60 % взрослого населения Москвы, стали пушечным мясом реформы. Слова Лужкова о том, что ельцинские указы по Москве отменять поздно, оказались банальной истиной и одновременно оценкой оперативности Конституционного суда. Указы Ельцина можно было бы с тем же успехом отменить и через двадцать лет.

Попустительство экономической преступности и отказ от регулирования торговли в Москве заметно сказались на благосостоянии москвичей. В результате политики администрации Москвы цены на продовольствие в столице оказались в 2–3 раза выше, чем в соседних областях ("ВМ", 13.07.93). «Свободная» торговля накручивала цены многократно. Казалось бы продовольствие должно хлынуть на столь выгодный для ее производителя рынок. Этого не случилось, потому что криминальный рынок прочно охраняет свою монополию. В это время (лето 1993 г.) вместо борьбы против теневиков-монополистов Лужков бегает в Правительство РФ с просьбами о продовольственном снабжении Москвы за счет централизованных административных рычагов ("МП", 14.07.93).

Лужковская (а ранее — поповская) администрация была полностью погружена в эту систему грабежа и активно способствовали ее формированию. Криминальную ситуацию в столице в значительной степени усиливала именно безоглядная приватизация московских магазинов. Перепрофилирование продуктовых магазинов приняло массовый характер. Карающая рука закона по отношению к нарушителям договоров купли-продажи вдруг ослабла, но руководители ведущего приватизацию Москомимущества продолжали жаловаться на службу главного городского контролера (знакомый нам В.П.Миронов), контрольно-ревизионное управление мэрии и даже на органы по борьбе с экономическими преступлениями. Среди чиновников (правоохранительные органы, Москомимущество, Антимонопольное управление, Фонд имущества) шла постоянная борьба за влияние на процесс приватизации и право получать мзду с новоявленных собственников. А жалобы друг на друга иллюстрировали давно известную ситуацию: вор у вора шапку украл ("Куранты", 17.10.92).

И все-таки в постоянной борьбе теневые лидеры московской приватизации умели договариваться между собой и слажено рвали на куски собственность города без особых потасовок. Например, распоряжением мэра от 13.01.92 г. при Мосстройкомитете был создан центр экономического развития и торговли (ЦЭРиТ). Г. Попов еще и делает новому центру подарок в виде роскошного здания и участка земли на проспекте Мира. В Минэкономике как-то решили поинтересоваться, куда девались «выбитые» столичной властью 25 % продукции московских предприятий, предназначавшихся якобы для обмена на продовольствие через этот самый ЦЭРиТ. По самым скромным подсчетам, только этого добра хватало, чтобы сделать Москву самым изобильным городом ("МН", 29.11.92). Куда дел их ЦЭРиТ вместе с Мосстройкомитетом никто узнать не смог. Дележка состоялась тихо и незаметно для публики.

Вот другой пример тихого дележа. В 1990–1991 г. германский бундесвер направил гуманитарную помощь Москве из своих стратегических запасов в объеме 250 тыс. тонн. Выручка от ее продажи так и не выражена официальными цифрами. Можно было делать лишь оценки. По имеющимся документам на 56 тыс. тонн, Фонд социальной защиты населения должен был получить 278 млн. рублей. Реально поступило лишь 47 млн. Таким образом, около миллиарда рублей (в ценах до 1 января 1992) исчезло в неизвестном направлении ("РГ", 31.03.92). Московская торговля весело разграбила щедрый подарок немцев, а правоохранительные органы закрыли на это глаза.