Читать онлайн «От Сталина до Путина. Зигзаги истории». Страница 6

Жаждавшие митинговать под каменным козырьком кольцевой «Октябрьской» не задерживались – растекались в обе стороны вдоль площади. Меня потянуло налево – на Якиманку. Я шел в плотной толпе мимо двух жидких рядов молоденьких солдат-срочников сам собой неудовлетворенный: ошибся ты, братец – митинг будет, а драки не предвидится.

Для драки с обилием пылавших от негодования сторонников парламента надобны не сотенки юнцов в шинелях, а тысячи матерых костоломов-омоновцев в потасовочной экипировке.

У перехода к станции «Октябрьская-радиальная» я замедлил ход, стал и огляделся. Ни у подворотен Якиманки, ни на прилегающем к площади пространстве за памятником Ленина омоновцев не было видно. Что при всем том следовало думать? Не предотвращать митинг солдатиков выставили, а позлить пришедших помитинговать: хотите поорать, разгоните мальчишек с погонами и потом орите, что хотите.

Эта моя догадка очень скоро стала оправдываться. Едва со стороны Ленинского проспекта толпа надавила на солдатиков, они дрогнули – рассыпались. И сразу же двойная цепочка их кольца была разорвана еще в нескольких местах. Причем без рукопашной. Не оказавших сопротивления юношей в шинелях никто обидеть не норовил, и они в минуту растворились во дворах.

Похоже, второе мое предположение подтверждалось: заграждением из солдатиков власть намеревалась не предотвратить митинг, а лишь потрепать нервы враждебному ей люду.

Что опасного предвещало Кремлю еще одно сборище противников Ельцина вдали от Дома Советов? Да ничего. Это сборище – полагали, видимо, командиры карателей, отвечавшие за блокаду парламента, – не могло быть убойным для изоляции депутатов. О митинге на Октябрьской площади знали только участники вчерашних беспорядков на площади Смоленской и только успевшие прочитать экстренно изданные малые по числу листовки анпиловской «Трудовой России». А сколько таковых наберется? Ну, максимум десять-двадцать тысяч человек. Захотят они пойти побуйствовать – им на долгом пути к Дому Советов без проблем можно показать Кузькину мать.

Расчет командиров карателей на малолюдье митинга на Октябрьской площади основывался на здравом смысле и он, наверное, мог оправдаться, если б не одно обстоятельство. В ночь со 2 на 3 октября в Москве случилось информационное чудо. О митинге на Октябрьской широко не сообщали, но о нем настойчиво узнавали по телефонам – узнавали те москвичи, которые были оскорблены побоищами в столице и горели желанием выразить протест против беззаконий исполнительной власти.

Сработала неподвластная никому телефонная информ-бомба. И, как только около полудни 3 октября оцепившие Октябрьскую площадь солдатики были рассыпаны, на нее с тротуаров Якиманки, с Ленинского проспекта и от выходов у двух станций метро высыпало гораздо более сотни тысяч человек. Образовалось людское море разливанное.

Непредвиденная никем массовость толпы предрешила и непредвиденное ее поведение. Стоило лихой чьей-то глотке прокричать в мегафон: даешь поход на Дом Советов! – и все на площади мгновенно позабыли, что пришли на митинг. Людское море всколыхнулось и бурными двумя потоками устремилось вниз по двум автоспускам с площади – на Садовое кольцо.

Стихийный взрыв – поход толпы к Дому Советов – никто на Октябрьской не готовил. И для власти исполнительной он был неожиданным. Когда громадная толпа по Садовому подплыла к Крымскому мосту, оказалось, что там ее встречают всего лишь сотен семь омоновцев. А где в сей момент были тысячи собранных со всей страны костоломов? Дремали в московских казармах и гостиницах?

Наспех откуда-то сорванные бойцы ОМОНа, закрывшись щитами, выстроились в самом начале моста и тем предопределили: вот тут и будет битва. Мне в нее соваться с едва склеенной ключицей резона не было. И я, обогнав колонну, сбежал на набережную реки-Москвы. А оттуда поднялся по лестнице на мост – за спины омоновцев.

Они стояли в пять рядов. Без страха ждали приближения толпы и первые ее нападки успешно отразили. С высокого бордюра на мосту я видел всю картину потасовки. Ряды омоновцев, перемешавшись, огрызались дубинками, кулаками, ногами и не пятились. Отряд честно отрабатывал деньги. Но битых им в толпе заменяли небитые, на один пинок омоновца толпа отвечала тремя, кто-то из демонстрантов, получив удар дубинкой, хватался за нее, кто-то помогал эту дубинку вырвать. На омоновцев наваливалась неиссякаемая сила.

Отряд на мосту не отступил. Стена его бойцов была поштучно раздергана-растерзана, и толпа хлынула в образовавшиеся бреши. Одиночек-омоновцев окружали, навешивали им тумаков и отбирали у них дубинки, щиты, каски и бронежилеты.

Я кинул взор на середину Крымского моста – на быстрый ход по ней авангарда толпы, который, прорвав заслон ОМОНа, разбираться с его поверженными бойцами позволил вслед за ним идущим, а сам рванул дальше. И – ба! – средь вперед устремленных узрел славную вчера в драке на Старом Арбате коричневую кожаную курточку. Потёмкин ступал в кругу крепышей – то ли его друзей-десантников, то или случайных сотоварищей по схватке с омоновцами.

Догоняя шибким шагом авангард толпы, я узрел в конце моста шеренгу милиционеров. С длинными какими-то ружьями. Мне еще и страшно не стало от вида этих ружей, как загрохотали выстрелы: не залпом – вразнобой.

Милицейская шеренга палила вверх, но наклонив ружья. На мосту запахло газом. Авангард толпы замер. Где-то невдалеке от меня послышался кашель. В моих бронхах тоже запершило. Я стал заматывать рот шарфом и в сей момент мне на глаза попался Потёмкин. Точнее, его повернутая назад орущая голова:

– Всем! Вперед! Бегом! Марш!

Братия мужская рядом с Потёмкиным тут же ринулась на стрелявших. За ней понеслась и остальная часть находившейся уже на мосту толпы. На атаку милиционеров газом последовала атака на них массы человеческих тел. И выстрелы неожиданно прекратились.

В шеренге с ружьями возникла сумятица. Очень заметная. Милиционеры явно не знали, что им делать. Остановить несущуюся на них толпу пальбой газовыми баллончиками невозможно. Уносить ноги – нет приказа. А третье дано? Милиционеры промедлили с решением и времени укатить у них не хватило. Они завели грузовики и автобусы, начали их разворачивать, но были накрыты толпой.

Не успевших удрать милиционеров в мгновение ока разоружили, отлупили и отпустили. Транспорт же их толпа приватизировала. Два грузовика с железными будками и три автобуса двинулись с пешим людским потоком по Садовому – туда к Дому Советов, туда, где незаконно пленен высший орган власти страны.

За Крымским мостом – на Зубовской площади – я обернулся. Батюшки родные! Толпа сзади – несметная. Она полу-идет, полу-бежит. Энергия от нее исходит – как от гигантской лавины. Быть огню на поражение – вдруг закралось под мою черепную коробку. Не покосят толпу-лавину пулями – она всё сметет на нескольких километрах до Дома Советов.

Прорыв блокады парламента предотвратить теперь, мне стало ясно, можно только раздачей боевых патронов рядовым карателям. Но их командиры не учли сокрушительную энергию толпы-лавины. И они на Смоленской площади – перед поворотом с Садового к Дому Советов – выставили не роту автоматчиков, а полчище омоновцев-костоломов с дубинками, щитами и водомётными машинами при них.

Сия абсолютно, казалось бы, непреодолимая, преграда нисколько не смутила толпу. В её авангарде развернули захваченные у милиционеров на Крымском мосту грузовики с железными будками и автобусы и задним ходом под струями водометов двинули их на первые ряды омоновского полчища. Одновременно в них полетели камни, не убранные с обочин тротуаров со вчерашнего сражения на Смоленской. Мужики из толпы отчаянно полезли в рукопашные бои с им путь преградившими. И возникло красочное зрелище.

Тысячи и тысячи омоновцев-костоломов, собранные за большие деньги со всей России, побежали. Они улепетывали со щитами и дубинками, сплошь покрыв до моста Садовое кольцо и выезд с него, и въезд на него же.

Дух разномастной толпы одолел мускулистые телеса отрядов милиции особого назначения. Идейная одержимость взяла верх над высокооплачиваемой службой. Толпа готова была лечь костьми за бесплатно. Сотрудники ОМОНА за деньги отказались рисковать здоровьем и дали дёру. Начисто освободив дорогу к Дому Советов.

Толпа хлынула с Садового на Новый Арбат и повалила на Красную Пресню – к превращенному в тюрьму дворцу парламента. Далее происшедшее – как быстро сменяющиеся кадры кино.

Исчезают при виде толпы бойцы оцепления Дома Советов. Перед заграждениями – пусто. Толпа разрывает спирали колючей проволоки и раздвигает железо окружавших парламент поливальных машин.

Грохочет пулемёт из здания московской мэрии – из штаба блокады Дома Советов. Грохочет – и умолкает после двух-трех очередей по толпе: то ли снайпер из дворца парламента убрал пулеметчика, то ли он сам снял палец с гашетки, испугавшись убивать невооруженных людей.