Читать онлайн «Заметки при чтении Описания земли Камчатки С П Крашенинникова». Страница 5

Коряки Пенжинского моря уговорены и в ясак приведены уже в 1720 якутским дворянином Степаном Трифоновым. По убиении же трех дворян намерены они были напасть на Анадырск и подговаривали к тому чукчей.

После того казну через Анадырск уже не высылали, а проведан морской путь в Охотск, а путь через Анадырск совсем оставлен, кроме посылок с письмами. На той дороге с 1703 погибло до 200 русских. Морской путь открыт в 1715 якутским казаком Козьмою Соколовым, отправленным от полковника Якова Елчина, при управлении Алексея Петриловского.

Петриловский, назначенный в приказчики, превзошел всех своих предшественников в жадности и лютости. Одии из казаков замучен им в вилах до смерти. Казаки, по наущению Козьмы Соколова, посадили его в тюрьму и взяли пожитки его в казну. Они превосходили казну, собранную в два года со всей Камчатки (IV — 219).

Беспокойства между туземцами были незначительны (IV — 220).

Петриловского сменил Козьма Вежливцов, после сего приехал из Анадырска в приказчики Григорий Камкин. В 1718 из Якутска прибыли три приказчика: Иван Уваровский (в Нижний), Иван Поротов (в Верхний) и Василий Кочанов (в Большерецкий остроги). Сей последний свержен был казаками и на полгода посажен в тюрьму. Он бежал. Мятежники взяты в Тобольск и наказаны.

Приказчиков сменил в 1719 году дворянин Иван Харитонов. Он ходил на сидячих коряков, на Паллан-реку, и там убит изменнически. Казаки его успели спастись и сожгли убийц в их юрте.

Приказчики приезжали ежегодно; возмущений от дикарей важных не было, били по два, по три человека сборщиков в Курилах и на Аваче.

В 1720 году описывали Курильские острова навигаторы Иван Евреинов и Федор Лузин и доезжали почти до Матмая.

В 1728 была первая Камчатская экспедиция и возвратилась в Петербург в 1730.

Наконец в 1729 прибыла в Камчатку партия при капитане Дмитрии Павлуцком и якутском казачьем голове Афанасии Шестакове (убитом от чукчей в 1730) (смотри наказ, им данный, IV — 222).

В том же 1729 пятидесятник Штинников взят под стражу за убиение японцев, бурею занесенных на камчатские берега. Смотри пространную повесть о том IV — 222, в примеч.

В 1730 сбирал ясак на Камчатке служивый Иван Новогородов, а в 1731 пятидесятник Михаил Шехудрин, главные причины бунта камчатского.

Открытие пути через Пенжинское море имело важное следствие для Камчатки. Суда с казаками приходили ежегодно, экспедиции следовали одна за другою. Дикари не смели возмущаться. Когда же капитан Беринг отбыл в Охотск, а партия поплыла к Анадырю, дабы соединиться там с Павлуцким и идти на немирных чукчей, тогда камчадалы решились исполнить давние свои замыслы.

Во всю зиму нижнешантальские, ключевские и еловские камчадалы разъезжали будто бы в гости по всей Камчатке, уговаривая и приготовляя всех к общему возмущению. По убиению Шестакова распустили они слух, что чукчи идут на Камчатку войною, усыпляя тем подозрение казаков. Они намерены были у морских гаваней учредить караулы, приезжих служивых принимать ласково, а дорогою убивать изменнически, и всеми мерами до Анадырска известий не допускать.

Главный начальник бунту был еловский тойон Федор Харчин, да дядя его Голгоч, ключевский тойон.

Последний приказчик камчатский Шехудрин выехал с ясаком благополучно; партия близ устья Камчатки сгрузилась на судно и вышла в море для похода к Анадырску. Камчадалы, бывшие у ней в подводах, не дождавшись ее отбытия, поспешили дать знать бунтующим тойонам, дожидавшимся на Ключах. 20 июля 1731 года камчадалы на батах устремились вверх по Камчатке, бия казаков, зажигая летовья, забирая баб и детей и проч. Харчип и Голгоч прибыли немедленно в острог (Нижний) и зажгли попов двор, с намерением приманить на пожар казаков, как охотников, что им и удалось. Все казаки с женами и детьми были перерезаны. Все дома сожжены, кроме церкви и крепости, где хранилось имение русских; немногие спаслись и приехали на устье Камчатки.

К счастию, партия еще стояла, за нечаянно восставшим противным ветром. Поход к Анадырю был остановлен. Надлежало удержать завоеванное, прежде нежели думать о новых завоеваниях.

Между тем ключевский есаул Чегеч, остававшийся у моря, узнав от русских беглецов о взятии острога, поспешил туда со своими людьми, побивая всех встречных казаков, и объявил Харчину, что партия в море еще не ушла. Мятежники испугались; они засели во взятом остроге и дали знать вверх по Камчатке, чтобы все жители съезжались к ним в завоеванный острог. Но они сделать того не успели.

Они вкруг острога сделали каменную стену, разобрав церковную трапезу, разделили между собою казачьи пожитки, нарядились в их платья, иные в женские, другие в поповские. Стали плясать, шаманить и объедаться. Новокрещеный Федор Харчин призвал Савина, новокрещеного грамотея, надел на него поповские ризы и велел ему петь молебен, за что и подарил ему 30 лисиц (смотри IV — 229).

Командир партии, штурман Яков Генс, отправил 21 июля 60 человек к взятому острогу, обещая прощение и приказывая покориться. Бунтовщики не послушались. Харчин кричал им со стены: «Я здесь приказчик, я сам буду ясак сбирать; вы, казаки, здесь не нужны».

Казаки послали к Генсу за пушками. Получив оные, 26 июля начали они стрелять по острогу; вскоре оказались проломы. Осажденные стали робеть, и пленные казачки начали убегать из острога. Харчин, видя невозможность защищаться, оделся в женское платье и бежал.

За ним пустилась погоня; но он так резво бегал, что мог достигать оленей. Его не догнали.

После того человек 30 сдалось. Прочие были перестреляны. Чегеч оборонялся храбро. От стрельбы во время приступа загорелась пороховая казна; острог, кроме одной церкви, обращен был в пепел. Все камчадалы погибли, не спаслись и те, которые сдались. Ожесточенные казаки всех перекололи. Русских убито 4 человека на приступе. Церковь, по отбытии русских, сожжена камчадалами.

Камчадалы Камакова острожка готовы были пристать к Харчину (всего 100 человек); к счастию, партия не дала им на то времени. Малолюдные острожки непременно последовали бы их примеру.

Харчин соединился с другими тойонами и был готов плыть к морю, дать бой со служивыми. Но при реке Ключевке, при самом его выступлении, встречен он был партиею. Произошло сражение. Он отступил на высокое место по левую сторону Ключевки. Казаки стали по правой.

Харчин думал сперва угрозами принудить партию возвратиться в море, но потом, стоя у реки, пустился в переговоры. Харчин потребовал одного аманата и пошел в стан казачий. Он обещался привести в повиновение сродников своих и подчиненных. Его обласкали и отпустили назад. По он прислал сказать, что сродники его на то не согласились. Брат Харчина и тойон Тавач остались с казаками.

На другой день Харчин, пришед к реке, потребовал опять аманатов и допущения к новым переговорам. Казаки на то согласились. Но когда он переехал к ним, то они его схватили, а своим аманатам, плывшим с камчадалами в лодке, закричали, чтоб они побросались в реку; между тем, чтоб их не закололи, прицелились к камчадалам ружьями. Те разбежались, аманаты спаслись. Камчадалы рассеяны двумя пушечными выстрелами. Верхоеловский тойон Тигиль побежал со своим родом к вершинам Еловским, ключевский тойон Голгоч вверх по Камчатке, прочие по другим местам, но казаки их преследовали и всех истребили. Тигиль, долго сопротивляясь, переколол своих жен и детей и сам себя умертвил. Голгоч убит от своих за то, что он разорял их острожки на реках Шапиной и Козыревской, когда они не хотели пристать к его бунту.

Между тем вся Камчатка восстала. Дикари стали соединяться, убивать повсюду русских, лаской и угрозой вовлекая в возмущение соседей; казаки острогов Верхнего и Большерецкого ходили по Пенжинскому морю, поражая всюду мятежников. Наконец соединилась с ними команда из Нижнего острога. Они пошли на Авачу, противу 300 тамошних мятежников и, разоря их укрепленные острожки, насытясь убийством, обремененные добычею, возвратились на свои места.

Якутского полку майор Мерлин прибыл вскоре на Камчатку. Он и Павлуцкий жили там до 1739-го года. Они построили Нижний Камчатский острог ниже устья Ратуги. Им поручено следствие. Иван Новогородов, Андрей Штинников и Сапожников повешены, также и человек 6 камчадалов. Прочие казаки высечены кто кнутом, кто плетьми. Камчадалы, бывшие у них в крепостной неволе, отпущены на волю, и впредь запрещено их кабалить.