Читать онлайн «Россия и США: фактор Путина». Страница 34

В списке ниже выбраны только отдельные примеры увольнений преподавателей в США за высказывания на самые разные темы.

Зубов проявляет себя абсолютно непрофессионально как историк, аморально как исследователь по отношению к своей стране, но, помимо этого, он еще и ведет себя непорядочно по отношению к своему работодателю — МГИМО. Он фактически гадит там, где ему и его семье обеспечили возможности для получения хорошего образования. Фактически он поступает как известный персонаж бессмертного романа Сологуба «Мелкий бес» Передонов, который плевался по углам дома, подошвами своих ботинок пачкал обои и получал от этого огромное удовольствие, потому что это соответствовало его природе. Мне кажется, вот так мелко вредить и наслаждаться этим и есть потрясающее качество сегодняшней российской «демшизы», ненавидящей собственную страну и ее историю.

Увы, во всей нашей «демшизе» явно есть что-то бесноватое.

О том, как рождается и тиражируется клевета

В ответ на публикацию моей статьи «Наши Передоновы» в «Известиях» посыпались тысячи комментариев, но я сознательно выдержал некоторую паузу, чтобы понять, до каких «высот» может «подняться» бесовство российской «демшизы».

По ходу чтения критики я с удовольствием вспоминал слова одной из ранних работ молодого Маркса, столь впечатлившие меня еще в аспирантские годы, о том, что «грани маразма безграничны». Никакого желания отвечать на многочисленные комментарии не было, так как одни реагировали и искажали то, что я написал, по глупости, другие — по подлости.

Не могу же я полемизировать с, вежливо выражаясь, обладателями неустойчивой психики или людьми, лишенными моральных представлений?!

Однако комментарии перекинулись за океан и стали появляться в англоязычных блогах, а затем и в таких, как принято считать, респектабельных изданиях, как «The Washington Post» и «The New York Times». Там также, на удивление, тиражировались все искажения и фальсификации российской демшизоидной блогосферы и отдельных явных клиентов психиатров. И вот тогда возникла необходимость поговорить о тех журналистских стандартах, которые сегодня существуют и должны применяться даже для самых «респектабельных» СМИ.

В этой статье хотелось бы остановиться на всех этапах рождения и тиражирования фальсификаций, начатых нашими либерал-большевистскими СМИ и транслированных западными.

В моей статье наибольшее внимание комментаторов привлек пассаж, где я призвал различать внешнюю политику Гитлера до вторжения в Польшу в 1939 году и после. Так как статья была написана в ответ на публикацию профессора Зубова, вышедшую в «Ведомостях», где он говорил о собирании Гитлером немецких земель без капли крови и без единого выстрела, и там не было ни слова о преступной внутренней политике Гитлера, которая известна в России каждому школьнику, то и я, естественно, реагировал на этот аспект деятельности Гитлера и отметил, что, если бы он только занимался собиранием немецких земель, тем более без капли крови и без единого выстрела, он был бы политиком высочайшего класса для своего народа. Вот что об этом писал в «Ведомостях» Зубов, описывая историю присоединения к Германии Австрии, Судет и Мемеля (март 1938 — март 1939 года):

«И все казалось таким лучезарным. И слава Гитлера сияла в зените. И перед Великой Германией трепетал мир. Присоединение областей и стран к Рейху без единого выстрела, без единой капли крови — разве фюрер не гениальный политик?» («Ведомости» 01.03.2014).

Риторический вопрос автора, думаю, имеет, по крайней мере для Зубова, однозначно положительный ответ.

Я, конечно, не поднялся до таких высот в прославлении Гитлера, но допустил, что если бы он занимался только собиранием земель, то мог бы заслужить место рядом с Бисмарком. После вторжения в Польшу он уже перешел в иное качество во внешней политике. Он уже начал проливать моря крови и завоевывать чужие земли. Вот к чему относятся мои слова о том, что надо различать внешнюю политику Гитлера до 1939 года и после, до вторжения в Польшу и после.

Кстати, колумнист «The Washington Post» Ричард Коэн сразу понял, что я имею в виду, когда предлагаю различать Гитлера до 1939 года и после. Коэн пишет: «Нет сомнения в том, что Гитлер перешел черту в сентябре 1939 года, когда напал на Польшу, наконец-то вынудив Англию и Францию вступить в войну с Германией». Правда, Коэн так же, как многие российские комментаторы, критикует меня за то, что я не написал.

Зубов не писал о преступной внутренней политике Гитлера, и я не собирался об этом специально писать. Тем более что я считал, следующие фразы: «…величайшим злодеем он <Гитлер> остался в истории только потому, что поставил перед собой и Германией бредовые идеи мирового господства, объявив целые народы неполноценными, попытавшись утвердить превосходство арийской расы над другими, «менее полноценными», и поставив своей целью уничтожение десятков миллионов славян, евреев, цыган и других этносов. Именно эти бредовые идеи привели к такому печальному концу как Гитлера, так и всю Германию» — в достаточной мере проясняют мою позицию по отношению к Гитлеру.

Я считал и считаю, что Зубов, как и десятки западных политиков и аналитиков разного ранга, совершенно необоснованно сравнил действия Путина в Крыму с политикой Гитлера, так как в одном случае имели место человеконенавистническая идеология, стремление к уничтожению миллионов из числа «неполноценных народов», а в другом — то, чем занимались такие уважаемые в истории своих народов деятели, как Бисмарк, Линкольн, Гарибальди…

Я написал письмо в редакцию «The Washington Post», которое было опубликовано 26 апреля. Привожу текст полностью. Благо, он небольшой: для писем в редакцию главные американские газеты предоставляют объем от 150 до 200 слов.

«Я был поражен и возмущен тем, какие взгляды приписал мне Ричард Коэн (Richard Cohen) в своей статье от 22 апреля «Параллель между Путиным и Гитлером» (The Putin-Hitler parallel).

Вразрез с утверждениями г-на Коэна я прекрасно осведомлен об извращенной идеологии и чудовищных преступлениях Адольфа Гитлера. В статье, на которую ссылался г-н Коэн, я писал, что величайшим злодеем он [Гитлер]… (далее то, что я уже процитировал выше). Главная идея моей статьи заключалась в том, что Гитлер — это исключительное зло и его действия неуместно сравнивать с событиями, происходившими в Крыму. Колонка г-на Коэна не отражает мои взгляды.

Жестокая гитлеровская агрессия погубила в Советском Союзе более 20 млн человек и напрямую затронула практически все советские семьи, включая мою. Мой отец был тяжело ранен при обороне Москвы в 1941 году и выжил только потому, что нацисты приняли его за мертвого и оставили на территории, которую вскоре отбили советские войска. Я никогда об этом не забуду и всегда буду отвергать Гитлера и его методы».

В комментариях на мою статью особенно меня поразило, что, вместо опровержения моей критики Зубова, некоторые лидеры общественного мнения, как их называют в США, вдруг стали приписывать мне собственные фантазии о том, что я, предлагая отделить действия Гитлера до вторжения в Польшу 1939 году от действий после этого, видимо, имел в виду, что до начала Второй мировой войны он был «хорошим».

Начало этому положила редакционная статья в «Газете. ру» уже 4 апреля, на следующий день после выхода моей статьи, где у авторов, правда, еще хватило ума взять в кавычки слово «хороший» в словосочетании «“хороший” Гитлер», тем самым все-таки демонстрируя, что это — их собственная убогая или подлая интерпретация того, что я написал, а не прямое цитирование моей статьи, где, понятно, ничего не было о «хорошем» Гитлере.

Но в тот же день почин по фальсификации и навешиванию ярлыков подхватил некий Владимир Кара-Мурза уже в США. На сайте журнала «The World Affairs» он опубликовал заметку под названием «Путин и “хороший” Гитлер», как будто так было написано в моей статье. Через день Брайан Уайтмор в публикации на англоязычном сайте радио «Свободная Европа / Свобода» уже пишет о том, что Мигранян в своей статье, в полемике с Зубовым, предлагает отличать «хорошего Гитлера» от «плохого Гитлера».

Таким образом, после череды подобных несложных фальсификаций неуравновешенные либерал-фантазеры объявляют меня «поклонником» Гитлера. Мало того, они изо всех сил начинают учить меня, каким мерзким был Гитлер всегда и какой я «мерзавец», что этого не заметил. Конечно, мне было забавно читать всю эту ерунду. Я уже однажды, почти 25 лет назад, находился в подобном положении. После того как в серии публикаций в 1988–1993 годах я написал о невозможности в СССР, а затем и в России перейти от тоталитаризма немедленно к либеральной демократии, что нужен длительный период авторитарного развития с тем, чтобы созрели в экономике и социально-политической сфере предпосылки для перехода к эффективной рыночной экономике и либерально-демократической политической системе, на меня обрушилась такая же сокрушительная критика с обвинениями в том, будто я продался Горбачеву и коммунистам, питаю любовь к диктатуре и авторитаризму, и много другой чепухи. Но, надо признать, что тогда в среде моих критиков все-таки больше было глупцов, чем негодяев. А сейчас наоборот.