Читать онлайн «Голгофа XX века. Том 1». Страница 2

Когда книгу Николая Михайловича перевели во Франции, она имела такой бешеный успех, что автора тут же избрали членом Французской Академии — неслыханная для иностранца честь. Часто бывая во Франции, Великий князь заразился идеями парламентаризма и стал убежденным республиканцем. В то же время он терпеть не мог Наполеона, поносил его на всех углах, и когда Николай II в дни столетнего юбилея войны 1812 года посетил Бородинское поле, а потом решил поставить свою подпись на памятнике погибшим французам, все Великие князья последовали примеру императора, и лишь Николай Михайлович демонстративно удалился.

А чего стоил его демарш после трагедии на Ходынке! Как известно, во время коронации Николая II погибли тысячи людей. Праздник был омрачен и скомкан. Николай Михайлович умолял императора отменить запланированный бал, считая танцы на трупах бесстыдным кощунством. Но Николай II его не послушал. Тогда Бимбо явился на бал, чтобы демонстративно с него удалиться!

Среди прочих недостатков Николая Михайловича была уже не причуда, а серьезный порок, который венценосная семья не могла простить: Бимбо был убежденным пацифистом. Первая мировая война привела его в ужас, а массовый ура-патриотизм первых дней всемирной бойни он считал дурным предзнаменованием. Зная состояние русской армии и бездарность главнокомандующего престарелого Великого князя Николая Николаевича, он открыто заявлял, что жертвы, которые несет народ, напрасны и войну России не выиграть.

А когда командование войсками принял Николай И, который делал не то, что надо, а что велела императрица и, следовательно, Распутин, Бимбо взорвался и стал везде и всюду критиковать политику императора и требовал ограничить вмешательство императрицы в работу правительства. Тут уж показал характер и Николай II: он приказал Бимбо покинуть столицу и уехать в деревню.

Ссылка была недолгой: монархия вскоре пала и довольный исходом дела Бимбо вернулся в Петроград. Он жаждал деятельности, он встречался со своим братом по масонской ложе Керенским, он предлагал проекты переустройства общества, но вскоре грянул Октябрь. Большевики с Великим князем церемониться не стали и уже 26 марта 1918 года опубликовали в «Красной газете» специальный декрет за подписью Зиновьева и Урицкого.

«Совет Комиссаров Петроградской Трудовой Коммуны постановляет: Членов бывшей династии Романовых — Николая Михайловича Романова, Дмитрия Константиновича Романова и Павла Александровича Романова выслать из Петрограда и его окрестностей впредь до особого распоряжения, с правом свободного выбора места жительства в пределах Вологодской, Вятской и Пермской губерний.

Все вышепоименованные лица обязаны в трехдневный срок со дня опубликования настоящего постановления явиться в Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (Гороховая, 2) за получением проходных свидетельств в выбранные ими пункты постоянного местожительства и выехать по назначению в срок, назначенный Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией».

До Вологды Великие князья добрались, причем заболевшего Павла заменил Георгий Михайлович, но на свободе были недолго: уже 1 июля их арестовали и бросили в тюрьму. Петроградским чекистам Вологодская тюрьма показалась ненадежной и арестантов перевезли в Петропавловскую крепость, добавив к ним Павла Александровича.

Переломной датой в жизни тысяч ни в чем не повинных людей и, конечно же, Великих князей стало 30 августа 1918 года, когда был убит Моисей Урицкий и ранен Владимир Ленин — большевики объявили красный террор. Уже через неделю в «Северной Коммуне» был опубликован так называемый 1-й список заложников, который возглавляли Великие князья. Топор, занесенный над головами четверых Романовых, не мог долго находиться без движения: 9 января 1919-го состоялось заседание Президиума ВЧК, на котором был утвержден вынесенный ранее смертный приговор.

Узнав об этом, забеспокоилась Академия наук, небывалую активность проявил Максим Горький. Они обратились в Совнарком и лично к Ленину с просьбой освободить Николая Михайловича, приводя доводы о том, что он всегда был в оппозиции к императору и во всем мире известен как ученый-историк. 16 января состоялось заседание Совнаркома под председательством Ленина, на котором рассматривалось это ходатайство. Трудно сказать, кому принадлежит фраза, несколько позже облетевшая газеты всего мира — великому гуманисту Ильичу или кому-то другому, но она была произнесена и запротоколирована. «Революции историки не нужны!» — так заявили руководители партии и правительства.

Правда, для отвода глаз они попросили Луначарского представить какие-то исчерпывающие данные, но самыми «исчерпывающими данными» были слова Петроградской ЧК: «Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Совете Коммун Северной Области полагает, что не следовало бы делать исключения для б. Великого князя H. М. Романова, хотя бы по ходатайствам Российской Академии Наук».

А дальше все шло по хорошо отработанному изуверскому сценарию. Среди ночи люди в кожанках явились в камеру, приказали Великим князьям раздеться до пояса и вывели на январский мороз. Тут же загремели выстрелы… Первым в уже заполненный трупами ров упал Бимбо, за ним — остальные. Брата Бимбо — Георгия Михайловича добивали уже в могиле.

Родной брат Бимбо Великий князь Георгий родился неподалеку от Тифлиса. Следует напомнить, что его отец Великий князь Михаил Николаевич был наместником на Кавказе. Братья воспитывались в духе любви и уважения к Грузии и всему грузинскому, Георгий даже получил прозвище Гоги, и иначе его в семье не звали. Гоги был богатырского сложения и росту в нем было более 190 сантиметров.

Другой карьеры, кроме военной, для Великих князей почему-то не было: пошел служить в Гвардейский Ее императорского величества Уланский полк и Гоги. Кто знает, быть может, со временем он дослужился бы до генерала, но так случилось, что он серьезно повредил ногу — и мечты о военной карьере пришлось оставить.

Это огорчило всех, кроме самого Гоги. Скорее всего его ободрял пример старшего брата Бимбо — у Георгия довольно рано проявился интерес не к кутежам и скачкам, а к усидчивой, тихой и скромной работе ученого. Это был единственный случай, когда все Романовы с восторгом поддержали увлечение Великого князя искусством и нумизматикой. Его коллекции монет не было равных в России, он писал о них монографии, страстно гонялся за каждой новой и приобретал, не жалея никаких денег.

Все это привело к тому, что император назначил его директором музея Александра III — ныне он называется Русским музеем. Это был совсем иной масштаб — и Георгий со свойственной ему страстью начал пополнять собрание картин и других уникальных раритетов.

А вот на любовном фронте этому красавцу не везло. Еще юношей он влюбился в грузинскую княжну Нину Чавчавадзе, но семья Романовых сочла их возможный брак мезальянсом — и влюбленные были разлучены.

Уже совсем взрослым человеком он чуть было не утешился внучкой английской королевы Виктории, но по каким-то причинам свадьба так и не состоялась. И лишь когда ему было за сорок, Георгий женился на греческой принцессе Марии. Уместно будет напомнить, что именно они стали дедушкой и бабушкой Давида Чавчавадзе, который много лет посвятил исследованию биографий своих именитых родственников и написал о них книгу.

Когда началась война, Георгий получил звание генерал-лейтенанта, оставил свой любимый кабинет в музее и вернулся в армию в должности генерал-инспектора. Он мотался по полкам и дивизиям, изучая моральный дух и состояние боеготовности войск, добрался даже до Японии, снова вернулся на фронт и сделал совершенно оглушительный для императора вывод: революция в России неизбежна. Остановить ее может только немедленное принятие конституции и дарование демократических свобод. Николай II, с которым они были большими друзьями, слушать не хотел ни о какой конституции и отправил Георгия в очередную инспекционную поездку.

А потом было падение монархии, кровавый пир толпы и необъяснимый гнев бунтовщиков по отношению ко всем Романовым. И все же Георгию удалось избежать расправы и уехать в Финляндию, откуда он рассчитывал добраться до Англии, где в это время находилась его жена и все их дети. Не получилось… Как только он попросил выдать ему паспорт, бдительные комиссары тут же арестовали Георгия и доставили в Петроград, откуда сослали в Вологду. Там он жил вместе со своим старшим братом Николаем и двоюродным братом Дмитрием Константиновичем.

Но вскоре их вернули в Петроград, присоединили к ним еще одного Великого князя Павла Александровича и бросили в тюрьму, объявив заложниками. Этой подлой операций руководил начальник Петроградской ЧК Моисей Урицкий. Зная, как люто его ненавидят, Урицкий сделал себе щит из живых людей: набив тюрьмы заложниками, он заявил, что если с головы руководителей большевиков упадет хотя бы один волос, все заложники будут расстреляны. Этот гнусный план вступил в действие сразу же после убийства Урицкого и покушения на Ленина: в стране началась вакханалия расстрелов самых знатных и самых уважаемых людей России.