Читать онлайн «Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования». Страница 57

Краткая биография Николая Горчакова и список его публикаций помещен в справочнике «Писатели русской эмиграции», составленном Владимиром Батшевым. По сведениям составителя, Николай Александрович родился 2 июня 1901 г. в Петербурге и скончался 31 августа 1983 г. в Мюнхене. Источник этих сведений не указан [647].

И на этом можно было бы поставить точку, если бы не главный вопрос: а кто же все-таки скрывался под этим псевдонимом? Для ответа придется пройти в обратном направлении от роковой осени 1941 г., когда писатель попал в плен.

Читая горчаковскую «Историю советского театра», я ловил себя на мысли, что такой компетентный и всесторонне грамотный автор, явно знавший лично многих героев своего панорамного исследования (в 1957 г. книга Горчакова будет переведена на английский и выйдет в Нью-Йорке в издательстве Колумбийского университета [648]), должен был, просто не мог не оставить своего настоящего имени для истории. Где-нибудь в придаточном предложении…

И вот на странице 197 в сноске читаем: «Общее художественное руководство постановкой “Заговора равных” было Александра Таирова. Режиссеры спектакля были Н. Соколовский, М. Федосимов. Художник Рындин. Танцы ставила Наталья Глан».

Именно так и прячут имена: скромно, внизу страницы, но навсегда. Вспоминаются строки Владимира Набокова из его энигматического катрена:

Вот эта тень и помогает пуститься на поиски.

Вот что писал в «Записках актера» работавший в 1927 г. в Ленинградском театре сатиры Георгий Бахтаров:

Как-то к нам пришел молодой самоуверенный нагловатый режиссер из Камерного театра Николай Соколовский. Очень шумный, крикливый, но одаренный. На нашей крохотной сцене он поставил комедию Якова Мамонтова «Республика на колесах» о том, как в одном селе под названием Бузонивка какой-то бандит устроил свою республику, а в другом селе – Старонивка – оказался такого же склада человек и создал там свою. Республики эти враждовали. Соколовский нашел гротесковую форму, ввел массу интермедий. Спектакль получился смешным и очень талантливым. Он имел успех. О нем даже писали [650].

Между прочим, роль одного из бандитов – Андрея Бубки, карьериста, забулдыги, пьяницы и ловеласа, – сыграл Леонид Утесов. Именно с этого спектакля начала свою жизнь впоследствии знаменитая песня «С одесского кичмана». Судя по всему, идея с утесовской интермедией принадлежала именно Соколовскому.

Мелкие биографические сведения, разбросанные по автобиографическим очеркам, подписанным в эмиграции именем Горчакова, позволяют если не составить достоверную картину его пути, то по крайней мере, получить представление о постоянных интересах. Если догадка о его настоящей фамилии (Соколовский) правильна, мы можем поискать его персональные бумаги в архивах московских театров. Эту работу еще предстоит провести.

Пока что со слов нашего героя получается, что он учился в ГЭКТЕМАСе (Государственные экспериментальные театральные мастерские), был учеником школы Камерного театра, в котором и работал в 20-х г. режиссером. В одном из писем 1927 г. Таиров называет Соколовского «молодняком театра». 8 ноября 1927 г., как напоминает Горчаков в сноске своей книги, он режиссирует «Заговор равных» Михаила Левидова. Постановка эта закончилась большим скандалом: это был первый спектакль в Москве, закрытый по политическим соображениям. По словам Горчакова, в прессе не было (и не могло быть) никаких откликов. После премьерной постановки пьесу сняли из репертуара, и постановка до 1950-х гг. не упоминалась даже в официальной историографии Камерного театра [651].

«Заговор равных» излагал на сцене трагедию Бабефа после Термидора. В переполненном зале звучали слова о революции, о репрессиях, о гильотине. Мурашки пробегали по спинам зрителей: история Директории воспринималась как опасно сегодняшняя. Зрители «Заговора равных» думали о провокации. Автор пьесы – Михаил Левидов – был заклеймен троцкистом.

Ясно, почему Николаю Горчакову важно было в середине 1950-х гг., в эпоху «крестового похода против коммунизма», на всякий случай отметиться в свободной печати: свой вклад в разрушение тоталитарного строя он, оказывается, вносил еще с 1927 г.

Но после 1927 г. театральные следы Соколовского резко теряются. Возможно, опасаясь преследований после злосчастной постановки, он счел благоразумным не выставлять свою фамилию напоказ.

В 2014 г., гуляя по поисковым системам, я натолкнулся в «Живом журнале» известного блогера Игоря Петрова (доменное имя Labas) на переписку с московским переводчиком и публикатором Евгением Витковским, который тоже вышел на фигуру Соколовского, но совершенно с другой стороны.

23 июля 2013 г. Евгений Витковский писал [652]:

Неожиданно профильтровался еще один очень значительный писатель из числа «сгинувших в ополчении». Был это весьма блестящий (по нынешним меркам) прозаик-фантаст Эрик Ингобор. Само собой, псевдоним. Поскольку все основное, что удалось собрать, будет еще до конца 2013 года переиздано в Москве, привожу аннотацию с книги:

Эрик Ингобор [псевдоним Николая Аркадьевича Соколовского] (род. 1902, Чистополь [653] – не ранее октября 1941), – русский прозаик, драматург, фантаст, продолжатель традиций Герберта Уэллса, автор двух книг – «Четвертая симфония» (1934) и «Этландия» (1935), обстоятельно разгромленных в статье «Об эпигонстве» («Октябрь», 1936, № 5), после которой как прозаик печататься уже не мог. Сюрреалистическую прозу Ингобора ценили его корреспонденты – такие несхожие писатели, как А. Макаренко и В. Шкловский. Был призван в «писательское ополчение» Москвы (как интендант), включенное в 8-ю стрелковую дивизию; попал в плен 5–6 октября 1941 года близ г. Ельни; 10 октября был вывезен в концлагерь Землов в Померании. Дальнейшая судьба неизвестна. По сей день никогда не переиздавался. Проза Эрика Ингобора – еще одно свидетельство того, что социальная и антиутопическая фантастика продолжала существовать в СССР и в годы самого страшного разгула цензуры.

Надо бы попытаться выяснить – погиб он в лагере, или есть какие-то следы после Землова (туда не он один из Ополчения угодил).

Как прозаик и как фантаст этот автор «Этландии», «Четвертой Симфонии» и т. д. уступает разве что С. Кржижановскому.

Ответ Игоря Петрова:

Спасибо за информацию, Евгений Владимирович.

Но тут получается, что на советской стороне что-то подозревали, его на памятной доске московских литераторов, насколько я понимаю, нет.

Пока, к сожалению, на поверхности ничего найти не удалось. Но надо будет еще смотреть. А откуда известно про Землов, если не секрет?

Ответ Витковского:

Пересмотрел списки военнопленных. Он вывезен и числится чуть ли не как прибывший в Землов. Только опасаюсь, что это уже дата смерти в Землове. Я его и по фамилии не знал (даже имя из-под псевдонима добыл случайно, найдя в РГАЛИ его писательскую анкету). Важно это потому, что у писателя неожиданно появилось будущее – если он и не станет культовым, то переиздавать то, что нашлось, будут постоянно, а пьесы, боюсь, пойдут на сцену.

Ответ Петрова:

Ага, на ОБД [Объединенном банке данных] Мемориал я нашел только послевоенное прошение жены на розыск, списков не нашел.

Тем не менее в журнале «Новый мир» за 1958 год список напечатан: «В борьбе с фашистскими захватчиками погибло 275 советских писателей (по неполным данным). Ниже публикуется список писателей, время и место гибели которых не установлены: […]» [654]; среди 64 приводимых имен – Эрик Ингобор (Николай Соколовский). Петров продолжает: «А в РГАЛИ странные даты […] Крайние даты: 23 июля 1941–24 декабря 1946. […] Вы не знаете, что там от декабря 1946? Письмо жены о передаче документов?».

Ответ Витковского:

Там лежит непонятный список, – копия, а не оригинал, – с заявлением в Союз Писателей от кого-то и Союза Писателей же, с официальным запросом о дате смерти Соколовского. И кем-то начертано: «Погиб в ополчении». Полагаю, что это и есть документ, на основании которого появилось его имя в «Новом мире».

Таким образом, похоже, что с Евгением Витковским мы ищем одного и того же человека. И оба пришли к фамилии Соколовский через литературное творчество нашего героя. Я не знал об Эрике Ингоборе, Витковский пока что не знает о Николае Горчакове.

А что дает мне уверенность утверждать, будто Николай Горчаков был в действительности Соколовским? Ну и что, что он приводит эту фамилию в одной-единственной сноске? Как говорил Берлиоз, нужны ведь какие-то доказательства.

Со своей догадкой я 15 лет назад обратился к ветерану «Радио “Свобода”», режиссеру по первой профессии Анатолию Васильевичу Скаковскому. Как, говорю, настоящая фамилия Горчакова?