Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони». Страница 46

С добычей.

Зима кормит немногих. Спасаясь от холодов-голодов, на зиму некоторые из животных впадают в спячку (состояние, близкое к умиранью) либо попросту спят, готовые при опасности убежать. К первым относится ежик, ко вторым – медведь. Оба на зиму запасаются жиром и, экономно его расходуя, доживают до момента, когда под бок потекут апрельские талые воды.

Но чаще животные на зиму запасают еду в кладовые. Устроены кладовые по-разному – в одном месте либо рассредоточены, и можно только удивляться, как эти склады удается отыскивать.

Наилучшие «кладовщики» – пчелы. В ульях или в дуплянках они запасают столько еды, что спокойно доживают до появления первых весенних цветов. Дикие пчелы «бурзянки», обитающие в Башкирии, при этом способны выдерживать холода до сорока с лишним градусов. Пчелы, которых держат в ульях на пасеках, могут лишиться запаса, и тогда в преддверье зимы их кладовые пополняют сахаром. Сахар – замена меду неравноценная, но все же помогает пчелам дотянуть до весны.

Компактны запасы бурундука. В его норке есть кладовая, которую не прочь ограбить медведь. Поразительно много орехов и желудей в одно место стаскивают живущие в южных районах России желтогорлые мыши. Один селянин из Белгородской области пишет мне, что «огребает» для свиней ежегодно несколько ведер желудей, запасенных мышами.

Все знают, как запасливы белки. В лесу на зиму они сушат грибы, накалывая их на сучки, и запасают желуди и орехи. Подобно кедровкам, белки их прячут во многих местах. Не все «заначки» белочка помнит. Но все же то ли по зрительной памяти, то ли, как полагают, по запаху спрятанный корм белки находят. Мне не раз приходилось видеть, как пушистый грызун с сучка прыгал в снег, быстро-быстро его раскапывал и взлетал на дерево с добычей в зубах.

Шишка про запас.

Американским дятлам не надо трудиться – искать свои склады. Они прячут орехи в щелях и выдолбленных в деревьях ячейках. Главное – крепко забить орех в гнездышко, чтобы никто посторонний не мог бы «наковырять» припасенной еды.

Подобно заморским дятлам прячет орехи птица поползень. Собирая орехи, поползень прячет их в любые щелки и ниши. Однажды, проживая у друга в заповеднике на Оке, я устроил приваду для белок в птичьей дуплянке, надеясь их поснимать, когда будут таскать орехи. Но складик мой случайно обнаружил проворный поползень и за день на глазах у меня весело умыкнул полкилограмма орехов. Где он прятал добычу? Я проследил полеты и обнаружил орехи меж бревен избы, в трещинах сосновой коры, в щелях дубового сруба колодца, даже в моих ботинках, стоявших около двери. Решил я с поползнем пошутить и, собрав в кепку орехи из его похоронок, снова высыпал в дуплянку. Птицу это не озадачило. Поползень лишь проворнее стал. В нашей игре я дал возможность ему победить. И, пробегая по первому снегу на лыжах, вдруг услышал негромкий звук, похожий на рабочую музыку дятла. Подняв глаза кверху, увидел я поползня. Маленьким, похожим на шильце клювом он молотил орех. Увидев вблизи человека, поползень орех уронил. Пока я разглядывал поцарапанную, но не треснувшую скорлупку, поползень к «наковальне» вернулся с новым орехом. Очень возможно, что это был мой партнер по игре в прятки.

Невозможно тут перечислить всех, кто запасается кормом на зиму. В горах на востоке живет небольшой зверек – пищуха по прозвищу сеноставка. Летом пищухи без устали носят и сушат на горячих камнях стебли травы. Сено пищухи сносят в небольшие стожки – это запасы корма на зиму.

Бобры запасают в воде на зиму ветки ив и осин. («Моченый хворост», – называет их мой друг, воронежский натуралист Семаго.) Бобр и зимой подгрызает деревья, но в непогоду и при опасности ему нет нужды появляться на берегу. Можно взять еду из кладовки.

Ненадолго, не на зиму, а просто на «черный час» при избытке еды прячут ее вороны. Прежде чем сунуть корку хлеба или обрезок сыра в укромное место, ворона оглянется: не видит ли кто ее захоронку? А спрятав, притопчет лапой, прикроет чем-нибудь тайное место.

Запаслив сорокопут. При обилии пищи он делает заготовки – накалывает на сучки мышей, лягушек, жуков.

А в предзимние эти недели вы можете увидеть, как где-нибудь на пологом лужку у воды ежедневно вырастают горки рыхлой земли. Это работа кротов. До того как мороз скует землю, кроты заготавливают на зиму червей – роют, роют и относят добычу в подземные кладовые. Брем пишем: «Находили клубки, где было до нескольких сотен земляных червяков». Ничего удивительного. Крот – землекоп, еды (и питательной) ему надо много.

А однажды в лесу (все там же, вблизи Оки) на лыжном своем маршруте решил я проверить: есть ли что-либо в висящих на деревьях дуплянках? Крышки у них снимаются, и я обнаружил внутри ветхие гнезда птиц, обнаружил высохшую до мумии летучую мышь, пару жуков. А открыв дуплянку с номером 11, оторопел – по самый леток дуплянка была наполнена морожеными мышами. «Холодильник, набитый дичью», – подумал я и положил в карман двух мышей… «Чей запас?» В заповеднике мне сказали: «Это сыч…» Дело было в конце ноября, трудно было понять, уже по снегу сычик охотился или запас он сделал еще до зимы, когда добыть мышей не составляло труда и в то же время еда на морозе не портилась. При глубоком снеге маленькой совке охотиться нелегко, вот и делает сыч запасы. В книгах он характеризуется как едва ли не самая запасливая из птиц. Весящая менее ста граммов сова на охотничьей своей территории имеет с десяток кладовок и запасает до двух килограммов мышей.

Но самый умелый, самый запасливый «кладовщик», конечно же, человек. С конца лета он копнит, сушит, солит, квасит, морозит, маринует, коптит, вялит, мочит (например, яблоки, арбузы), ссыпает запасы еды в погреба, закрома, прячет на лабазах и даже подо льдом в речках (огурцы и капусту) и прикапывает много всяких запасов – «лето-запасиха, зима-подбериха».

• Фото В. Пескова и из архива автора. 2 ноября 2001 г.

Недавно в Мордовии к нам, приехавшим на охоту, в деревне Бузаево пожаловала старушка с неожиданной просьбой приструнить зайцев: «Яблони гложут». Действительно, молодые деревца в саду, куда бабка меня привела, яблони, были обглоданы и снег кругом истоптан, посыпан «орешками» заячьего помета.

Нечто подобное наблюдал я в детстве во время войны. Зайцев в 44-м году было так много, что в лунную ночь всегда их можно было увидеть в саду. Собака в конуре гавкала, снег под валенками скрипел, а зайцы ничуть не боялись. Было видно, как лениво они прыгают, синеватые в лунном свете, как шевелят ушами. А днем в саду я однажды увидел диковинную птицу – белую в крапинах с огромными желтыми глазами. Это была северная сова. Обитателей очень далекой тундры обилие зайцев привлекло аж в наши воронежские места.

Утром они еще бегали…

А через год зайцы почему-то исчезли. «Как отрубило», – говорил дед Галактион (Лактион) Хорпяков, которого все кругом называли Лактюхой. Дед объяснял, помню, что с зайцами всегда так: их много, а потом вдруг исчезнут. Почему так бывает, дед Лактион объяснить нам не мог. Между тем явление это вполне объяснимо.

Другой старик, англичанин по фамилии Дарвин, разгадавший закон эволюции жизни, писал о том, что все живые организмы рождаются в количестве, намного превышающем их будущее число в ткани жизни. Остаются бегать, плавать, летать и ползать только самые жизнеспособные. Остальных естественный отбор выбраковывает. Если бы этого механизма не было, почти любой вид животных заполнил бы землю.

Механизмов выбраковки много. В первую очередь – природные условия. Второе – хищники: на каждого «карася» есть своя «щука». На мелкоте, не очень для нас заметной, на мышах, например, «пасется» множество разных животных: орлы, совы, лисы, песцы, соболя, горностаи, хорьки, ласки – можно долго перечислять. Племя маленьких грызунов (обычно называют их мышевидные), перемалывая на жерновах своей жизни растительный корм, поставляет мясо для хищников. Потребление мяса так велико, что грызуны плодятся неимоверно быстро (мыши приносят несколько пометов в год, и, бывает, родятся даже зимой под снегом). При особо благоприятных условиях прирост мелкоты так велик, что регулирующие «клыки» не успевают поглотить избыточный урожай. Тогда вступает в дело иной механизм, особо хорошо видный, например, на жизни полярных мышей-пеструшек (леммингов). Численность их растет год от года и на четвертый достигает пика, когда леммингам становится в тундре «тесно», и биохимические процессы в маленьких их организмах побуждают искать новые территории. Мышами овладевает беспокойство, они сбиваются в миллионные живые массы и бегут в никуда (в других широтах для жизни места им нет). В Норвегии, с ее изрезанной береговой линией, мышиные полчища поглощаются океаном.