Читать онлайн «Арктические тени Третьего рейха». Страница 58

В то же время известно, что в мае 1945 года гитлеровская субмарина U234 под командованием капитан–лейтенанта Иохана–Хенриха Фелера, следуя к Японским островам, имела на борту: 80 покрытых изнутри золотом цилиндрических контейнеров, содержащих 560 килограмм оксида урана; несколько деревянных бочек с «тяжелой водой» и инфракрасные неконтактные взрыватели. Этот груз сопровождали изобретатель взрывателей доктор Гейнц Шлике и 2 японских офицера (полковник ВВС Гендзо Сёси и капитан–лейтенант ВМС Хидео Томанаги). Когда командир германской подлодки сообщил японцам о намерении сдаться обнаружившим подлодку американским кораблям, то они ушли в каюту и совершили обряд харакири, а затем со всеми воинскими почестями, после всплытия подлодки в надводное положение, были похоронены в море.

Одновременно известно, что главные составляющие 2–х (есть данные, что 3–х. — Авт.) американских атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки, в соответствии с планом операции «Бронкс Шипментс» доставил на Маршалловы острова (откуда и взлетел американский бомбардировщик В-29. — Авт.) тяжелый крейсер «Индианаполис».

При возвращении к берегам США этот тяжелый крейсер типа «Портленд» был потоплен японской подводной лодкой I-58, которой командовал капитан–лейтенант Мотицура Хасимото. Его гибель стала одной из величайших тайн Второй мировой войны, которая до конца не раскрыта и сегодня. Более того, до сих пор у военных историков нет единой точки зрения в понимании этой катастрофы. А еще существует ряд отдельных вопросов, таких как: «Сколько урана для сборки атомных авиабомб доставили на этом крейсере?» или «Почему его командир вел свой корабль так, что стал легкой целью для японской субмарины?» Чтобы быть объективными в рассмотрении этих вопросов, сначала дадим слово командиру японской субмарины М. Хасимото.

В своих воспоминаниях «Потопленные», увидевшие свет в СССР в 1956 году, он так рассказал об этой атаке: «В июле 1945 г. подводная лодка «И-58» была снова готова к выполнению боевых заданий. Нами был получен приказ 16 июля выйти из Куре и направиться для действий на линиях коммуникаций противника… Одну ночь мы провели у базы человекоторпед, где состоялась церемония в честь водителей торпед. Шесть таких смельчаков находилось у нас на борту…

Утром 18 июля мы снова вышли в море и направились на юг через пролив Бунго, следуя на полной скорости зигзагом, так как опасались атак вражеских подводных лодок... Продолжая поиск противника, мы направились к узлу пересечения его коммуникаций между Лейте — Гуам и Паллау — Окинава.

29 июля весь день погода была преимущественно плохой, но без шторма, поэтому мы продолжали следовать к цели в надводном положении…

Когда свежий воздух начал поступать в лодку, мы прекратили продувание цистерн и перешли на откачку воды с помощью помп. Это делалось для того, чтобы сохранить запасы воздуха высокою давления. В это время штурман закричал: «Курсовой угол 90 правого борта, предположительно корабль противника!» Я опустил перископ и, быстро поднявшись на мостик, направил свой бинокль в направлении, указанном штурманом На горизонте в лучах луны ясно виделось черное пятно. Вслед за этим последовал мой приказ: «Срочное погружение»..

Как только лодка полностью погрузилась, я отдал приказания: “ Виден корабль!»; «Торпедные аппараты изготовить к стрельбе»; “ Водителям торпед приготовиться к выпуску!» Это было в 23 часа 08 мин. После погружения мы повернули несколько влево, и контур оказался прямо по носу. Я продолжал следить за целью в перископ, время от времени оглядывая горизонт, но ничего другого не было видно. Постепенно противник приближался. Лодка к этому времени была готова дать залп шестью торпедами. Противник продолжал следовать курсом, который вел его прямо на нас. А может быть, это был эскадренный миноносец, который уже обнаружил нас и собирается произвести атаку? Трудно будет попасть в него торпедой, если корабль не изменит курса.

Я пережил несколько тревожных секунд, думая, что идущий корабль является эскадренным миноносцем.. Мы не могли точно определить расстояние до противника, так как не знали еще класса корабля. Не могли мы пока что и слышать с помощью шумопеленгаторов шум его винтов. Круглый темный контур постепенно превращался в треугольник. В 23 часа 09 мин. я подал команду: «Стрелять будем залпом из шести торпед!» В то же самое время был отдан приказ водителю торпеды № 6 занять свое место, а водителю торпеды № 5 — приготовиться.

Корабль противника постепенно увеличивался в размерах. Если он и далее не изменит курса, то пройдет прямо над нами… Цель начала вырисовываться яснее, можно было предположить, что перед нами крупный военный корабль противника, видна была большая мачта. Класс корабля теперь стал ясен. Это был либо линейный корабль, либо тяжелый крейсер. Дистанция до цели сократилась до 3650 м. Для залпа были намечены дистанция 1830м и курсовой угол правого борта 45 град. Гидроакустик доложил, что противник идет с большой скоростью. Вначале я поверил этому, но визуальное наблюдение показало, что ход корабля не слишком велик, и при расчете я принял скорость равную 20 узлам. Я был настолько занят расчетами атаки обычными торпедами, что даже не отдал приказ о подготовке и выпуску человекоторпед, хотя их водители просили меня об этом, я решил использовать их лишь в том случае, если атака обычными торпедами потерпит неудачу.

Луна была у нас по корме, и корабль противника теперь уже был хорошо виден. Ясно вырисовывались две кормовые (вероятно носовые, так как на корме у «Индианаполиса» только одна башня. — Авт.) башни и решетчатая мачта…

Благоприятный момент для залпа приближался. Я изменил величину курсового угла до 60 градусов и дистанцию до 1370 м и начал сближение для залпа. Наконец громким голосом скомандовал: «Аппараты товсь!» — «Залп!» Торпеды выстреливались с интервалом в две секунды… Шесть торпед, подобно вееру, понеслись навстречу вражескому кораблю. Наконец у носовой, а затем у кормовой артиллерийской башни правого борта корабля поднялись два столба воды, вслед за которыми последовали вспышки ярко–красного пламени. Затем у башни № 2 поднялся еще один столб воды. Взрывы, казалось, окутали корабль…»

Так выглядели последние мгновения в боевой жизни экипажа тяжелого крейсера «Индианаполис» под командованием кептена Чарльза Б. Маквея. На первый взгляд обычная атака, описанная опытным японским подводным командиром. Но что бросается в глаза любому моряку? Это откровенная беспечность поведения командира американского крейсера. Война на Тихом океане продолжалась: японские подводники, вне зависимости от класса цели, фанатично атаковали любого встреченного врага, в свою очередь, американские моряки, прекрасно зная об этом, находясь в море, всегда были начеку. Здесь же командир «Индианаполиса» не только в условиях спокойного моря длительное время шел постоянным курсом и неизменной скоростью, но даже не пытался, хотя бы периодически, осматривать морские глубины гидролокатором. Создается впечатление, что его командир забыл о том, что идет война, и в своей беспечности он и представить не мог, что где‑то рядом может находиться японская подлодка. Либо — его в этом специально убедили. Сложно сегодня даже попытаться понять как беспечность командира «Индианаполиса», так и действия тех, кто мог бы спланировать эту катастрофу. Меж тем это был заслуженный и боевой флотский офицер. Он начал Вторую мировую войну в должности старшего помощника легкого крейсера «Кливленд». Здесь за храбрость он заслужил почетную награду «Серебряную звезду». В 46 лет, встав на ходовой мостик тяжелого крейсера «Индианаполис», он получил очередное воинское звание «кептен». На этом корабле он участвовал во многих значительных морских сражениях: у острова Мидуэй, в заливе Лейте, у островов Гуам, Сайпан, Тиниан и Окинава. Ну а если его с некой целью ввели в заблуждение? Этот вопрос совсем не случаен.

Хотелось бы особо отметить, что старший морской начальник на военно–морской базе Гуам коммодор Джеймс Картер не стал прислушиваться к мнению командира «Индианаполиса» о необходимости хотя бы небольшой передышки для экипажа и сразу же после прихода крейсера к Марианским островам отправил его дальше в море. Более того, был в том упрям и неумолим. У свидетелей этого разговора создалось впечатление, что начальник ВМБ просто выталкивал корабль в море.

Другим весьма странным моментом, предшествовавшим катастрофе крейсера, который, правда, выяснился уже после окончания войны, стал тот факт, что даже капитан–лейтенант Мотицура Хасимото отметил, мол, район его поиска был необычно пуст, «словно американские суда попрятались по базам, как тараканы по щелям». Кто же «разогнал» их по портам с ранее оживленного маршрута?

Возможно, как бы это ни звучало крайне цинично, и даже нелепо, кому‑то такая командирская «беспечность» была крайне важна. Ведь она надежно укрывала тайну появления у американцев достаточного количества оружейного урана и количество атомных бомб, доставшихся американцам от Третьего рейха.