Читать онлайн «За стеной: тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина». Страница 4

Тот факт, что Королевская гвардия служила Эйерису, не является причиной гибели ее репутации к тому времени, как разворачивается действие «Игры престолов». Образ Королевской гвардии как олицетворения рыцарства и чести в глазах вестеросцев погублен убийством Эйериса Джейме Ланнистером. Королевская гвардия клялась жизнью и честью защищать короля, а Джейме нарушил клятву. Разумеется, погружаясь в историю, мы начинаем понимать, что все не так просто, как кажется, что Джейме – не обычный заносчивый, бесчестный рыцарь, предавший короля, которому поклялся служить, чтобы завоевать достойное положение своей семье. Сам сир Джейме становится одним из главных персонажей и открывает, что отчасти мотивом убийства стало желание не дать Эйерису уничтожить город вместе со всеми жителями, поскольку Безумный король верил, будто восстанет из пепла в теле дракона. Джейме изгоняют, называют Цареубийцей, обвиняют – по крайней мере, за глаза – в ужасном преступлении, и лишь он сам знает всю правду.

Более того, Джейме знает, как отреагировала на безумие Эйериса Королевская гвардия, ведь лорд-командующий сир Герольд Хайтауэр и сир Джонотор Дарри сказали, что он не должен судить короля и не вправе вмешиваться, если тот наносит кому-либо вред, даже собственной жене. Однако Джейме держит все это при себе, эгоистично отказываясь делиться сведениями с кем бы то ни было, чтобы никто не смел судить его поступки. Таким образом, сир Джейме, по-прежнему королевский гвардеец, привлекательный, одаренный, обеспеченный сын богатейшего семейства Семи Королевств, оказывается изгоем в обществе, которое готово одаривать его почестями – но не может простить ему скрытность и нераскаянность.

Эта предыстория действительно делает сира Джейме очень романтичным персонажем, этаким байроновским героем. Названные в честь великого поэта-романтика лорда Байрона, часто описывавшего подобных персонажей, байроновские герои «безумны, скверны и опасны», а кроме того, часто наделены следующими чертами: цинизмом, неуважением к власти, гениальностью, склонностью к саморазрушению, тревожным прошлым и т. п. Если заглянуть в голову Джейме и посмотреть на Цареубийцу его собственными глазами, многие из этих черт сольются и станет понятно, что он вовсе не такой мерзавец, каким кажется в первой книге. Романтика непризнанного гения – хотя гениальность Джейме носит скорее боевой, чем интеллектуальный характер – пользовалась большой популярностью и сохранилась в современной литературе и средствах информации. Романтизму присуща идея исключительности, сосредоточенности на герое, которого сначала необходимо понять, чтобы оценить в должной мере. Грехи прошлого можно простить или хотя бы переоценить, если взглянуть на них в более полном контексте внутреннего мира персонажа.

Путешествие Джейме в последних романах цикла можно рассматривать как аналог странствий Чайльд-Гарольда из поэмы Байрона, сбежавшего из реальной тюрьмы, чтобы попасть в иное заключение – в темницу собственных деяний и репутации. О нем судят по поступкам, а не по их причинам. Искалеченный, лишившийся самоуважения и уверенности в своих воинских достоинствах, Джейме готов переоценить себя в свете былых идеалов – идеалов юноши, который мечтал стать сиром Артуром Дейном, а вместо этого превратился в изгоя, Улыбающегося Рыцаря.

Как ни странно, брат Джейме Тирион – тоже байронический персонаж. Хотя ему недостает традиционной красоты и сексуальной привлекательности, по всем другим критериям он отлично вписывается в роль. Тирион – изгой по причине своих физических недостатков, которые лишают его обаяния и делают предметом активных насмешек, однако проблема кроется и в общественном поведении Тириона, и в очень несчастливой семейной ситуации. В обществе, где семья стоит на первом месте, тот факт, что отец Тириона презирает, недооценивает и, возможно, ненавидит сына, значит не меньше, чем физическое уродство. В результате Тирион сделался циничным и пресыщенным, он отчаянно нуждается в любви и внимании, но устал платить за них, иногда в прямом смысле слова.

Он действительно выдающаяся личность и на протяжении цикла романов не раз удивляет читателя своей находчивостью и неоспоримыми способностями лидера. А что в награду? Предательство собственной семьи, женщины, которую он любил, жены, которую пытался любить. Его вышвырнули за порог, сделали преступником, приговорили к смертной казни, бросили в недружественных, чужих восточных землях. Тирион покоряет читателей острым умом и внутренним достоинством, и хотя он неоднократно совершает ужасные поступки, читатели прощают ему их, как и всякому байроническому герою.

Романтизм братьев Ланнистеров, восстания Роберта и трагедий, порожденных этими событиями, можно объединить в рамках теории великих людей, которая главенствовала в академических кругах, когда Мартин учился в колледже. Теория величия гениального одиночки во многом является отражением эры романтизма, поскольку предполагает, что мировую историю творят выдающиеся личности, инициирующие события, которые меняют мир. Этот подход к истории вышел из моды, о чем упоминает сам Мартин, отмечая, что еще во времена его учебы в колледже войну трех Генрихов начали называть Религиозными войнами, поскольку в академических кругах возобладала социально-экономическая историография.

Мартин отдает предпочтение этой теории не с академической, а скорее с прагматичной точки зрения, как рассказчик. Читатель знакомится с персонажами, а не с социально-экономическими течениями, поэтому в основе событий должны стоять герои. В цикле присутствуют социальные движения – Братство без Знамен, пытающееся придать ореол справедливости безобразной гражданской бойне, или «воробьи», которые поклоняются Семерым и собрались вместе, чтобы защитить друг друга от ужасов войны, – но всегда имеется центральная фигура, создающая фокус и даже мотивацию, как, например, «лорд-молния» Берик Дондаррион и безымянный септон, превращенный толпой «воробьев» в Верховного Септона. Эти персонажи напрямую связывают читателя с движениями, и, изучая их, можно сделать выводы о ценности и праведности последних.

Сам факт фокусировки на личности как непосредственной причине событий укладывается в систему романтизма, созданную Мартином в цикле. Персонажей в открытую называют великими людьми: Тайвин Ланнистер – величайший из всех рождавшихся за последнюю тысячу лет; Роберт неистов в битве; Робб Старк – Молодой Волк, одержавший серию военных побед. В каждом конкретном случае героя преследует трагедия, катастрофа или бесчестье – а иногда и все разом – и ждет ужасный конец. По мере развития сюжета большие надежды рассыпаются пеплом. Не имеет значения ореол романтизма, который создают вокруг этих «великих людей», их прошлых и нынешних войн обитатели Семи Королевств и читатели: всех их ждет смерть. Тайвин погибнет в нужнике, Роберта убьет вепрь, Робба Старка предадут, а его тело осквернят. Тайвина можно считать исключением, поскольку он умер в расцвете власти, однако Робб и Роберт утратили былые позиции, ослабели под гнетом несчастий и вступили на роковой путь, уводящий от былых романтичных начинаний.

Так имеется ли в «Песни льда и огня» романтизм?

В ответ можно привести две цитаты Мартина. Ни одна не касается этого вопроса напрямую, но, помещенные рядом, они дают представление о его восприятии романтизма. В коротком эссе «О фэнтези» Мартин объясняет свое видение фэнтези, причины, по которым он его читает и находит привлекательным. В заключение он пишет:

«Думаю, мы читаем фэнтези, чтобы мир снова сделался цветным. Чтобы почувствовать вкус острых пряностей и услышать песни сирен. В фэнтези содержится некая древняя истина, которая взывает к чему-то, что спит глубоко внутри нас, к ребенку, который мечтает когда-нибудь поохотиться в ночных лесах, и попировать под полыми холмами, и обрести вечную любовь где-то к югу от страны Оз и к северу от Шангри-Ла».

А теперь сравним этот взгляд на фэнтези с отрывком из интервью, которое Мартин дал «Тайм мэгезин». Речь идет о связи краха в его романах с личной семейной историей писателя.

«И я думаю, именно поэтому у меня всегда возникало это чувство, ощущение утраченного Золотого века, ведь мы были бедны, жили в муниципальных домах и квартирах. У нас даже не было машины, но Господь всемогущий, мы были… когда-то мы были королями! И это в определенной степени привлекло меня к историям о погибших цивилизациях, падших империях и тому подобном».

Романтизм соответствует взглядам Мартина на фэнтези и на историю: он придает работе «цвет», и эмоциональный резонанс, и ощущение чуда, создает видения трагической любви и обреченной знати, что, в свою очередь, подчеркивает упадок, царящий в «Песне» в настоящее время. Наиболее запоминающиеся сцены цикла полны романтизма – но часто в них также присутствует загадка, намек на то, что история романтична отчасти потому, что рассказана не до конца.