Читать онлайн «Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга». Страница 80

На обвинения в коллаборационизме французы обычно возражают, что англосаксы Vont échappé belle — то есть отделались малой кровью. Бритты и американцы никогда не стояли перед моральной дилеммой, вызванной оккупацией. Передал бы лондонский полисмен генерала де Голля гестапо? Ответа мы никогда не узнаем.

Хотя кое в чем французы ошибаются, потому что маленькая часть Британии все-таки была оккупирована нацистами…

По мере того как Франция все отчетливее сползала к капитуляции в 1940 году, бритты решили, что Нормандские острова в проливе Ла-Манш не стоят того, чтобы их защищать. Они объявили о том, что эвакуируют всех, кто хочет уехать, а потом оставят острова нацистам. И тут вставал вопрос: а зачем тогда Британия столько веков держалась за эти острова? Ответ был очевиден: да просто хотела позлить французов.

Объявление об эвакуации практически не давало островитянам времени на раздумья. Стоит ли покидать свои дома, не зная, как долго продлится оккупация, или остаться и надеяться на лучшее?

Большинство мужчин призывного возраста из тех, кто еще не ушел на фронт, отправились в Англию, чтобы вступить в армию, и всего около 30 000 человек, треть населения островов, предпочли уехать. Остальные решили остаться и ждать неизбежного, и в начале июля 1940 года острова сдались, один за другим, без единого выстрела.

И как же вели себя островитяне все пять лет оккупации? В своей книге «Острова Английского канала в годы немецкой оккупации, 1940–1945» Пол Сандерс невероятно подробно описывает жизнь под нацистами на островах Джерси, Гернси, Олдерни и Сарк. Он рисует морально сложную, зачастую постыдную, но в целом оптимистическую картину.

На островах тоже были свои коллаборационисты (и горизонтальные, и вертикальные), платные информаторы, черные дельцы и побратимы, а судебного пристава Джерси, Александра Кутанша, обвинили в предательстве за согласие служить нацистам.

Но все-таки имелись некоторые отличия между тем, что происходило на островах, и тем, что творилось на материке, во Франции. Самое главное — на островах не было никакого марионеточного правительства вроде Виши. Работала администрация, но не из тех людей, кто втайне приветствовал нацистское присутствие или горел желанием насаждать нацизм.

На островах действовали антиеврейские законы Гитлера. Евреев обязали зарегистрироваться, им запретили владеть бизнесом. Но законы применялись не так рьяно, как во Франции, и тот же судебный пристав Кутанш отказался принуждать кого бы то ни было к ношению желтой звезды на одежде.

Как ни печально, но трех евреек фашисты отправили с острова Гернси в Аушвиц. Похоже, их вычислили нацисты, поскольку женщины были беженками из Австрии. Августа Шпитц, Марианна Грюнфилд и Тереза Штайнер больше никогда не вернулись в свои дома. Да, полиция Гернси принимала участие в их высылке, но это участие сводилось к тому, чтобы передать им приказ немцев собрать чемоданы и явиться на следующий день в пункт отправки. Конечно, это не изменило судьбу женщин, и никто не попытался их спасти, но, во всяком случае, их не хватала местная полиция, чтобы передать нацистам, как это могло произойти во Франции.

Еврейское население островов в основном отправилось в лагеря для интернированных (а не в концлагеря) в 1942 и 1943 годах, в составе группы из 1300 депортированных лиц, в числе которых были некоренные жители островов, а также все мужчины, служившие офицерами в Первую мировую войну. Нацисты видели в них угрозу «нежелательного влияния» и отправили всех в Германию в наказание за рейд британских коммандос на остров Сарк. Большинство из них дожили до победы.

На островах практически никак не проявило себя движение Сопротивления. Большинство островитян оставались пассивными и довольствовались тем, что рисовали на стенах знак победы «V» да слушали Би-би-си. За это массовое преступление последовало наказание — в 1942 году на островах были конфискованы все радиоприемники. Кто-то скажет: да уж, не слишком-то активная публика, — но следует признать, что довольно сложно организовать подполье, когда на каждых двух жителей острова приходиться по одному нацистскому солдату, причем оккупанты были расквартированы по частным домам.

Такое соседство неизбежно рождало общение, чаще всего на почве еды. Рыбацким лодкам фашисты запретили выходить в море, и островитянам приходилось питаться лишь овсом, картофелем и молоком, в то время как у немцев были щедрые запасы продовольствия, которыми они с удовольствием торговали. Разменной монетой служили, разумеется, не морские раковины и предметы местного промысла — многие женщины охотно торговали собой, за что строгие островитяне прозвали их немецкими подстилками. Но размах этого явления не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось во Франции, поскольку островная община была такой малочисленной, что невозможно было ничего скрыть, к тому же острова находились на передней линии огня, и гарнизону особо некогда было развлекаться. Но, самое главное, на острове работал отличный, со строгим санитарным контролем, бордель, обслуживающий исключительно солдат. Заведением заправляла мадам-француженка, и проституток она нанимала тоже исключительно французских. Да, нацисты импортировали с материка секс-услуги.

Как и их подельники в Париже, фашисты на Нормандских островах не были лишены развлечений. Тут устраивались и театральные постановки, и концерты (иногда с участием местных и немецких музыкантов одновременно), и художественные выставки. Но культурная жизнь на островах была отмечена и своеобразными всплесками артистического сопротивления.

Клод Каюн и Марсель Мур, французские художницы, поселились на острове Джерси перед самой войной. Когда пришли нацисты, парочка получала приглашения на вечеринки с оккупантами. Однако они не ограничивались тем, что распивали шампанское и воровали со стола канапе, да и, с учетом сексуальной ориентации подружек, вряд ли их интересовал секс с офицерами. На самом деле художницы напрашивались на светские рауты и тайком рассовывали по карманам немцев антифашистские листовки. Это были не просто пропагандистские листки, а произведения искусства, в виде антифашистских стихотворений или вырезанных из газет статей о зверствах нацистов.

Неудивительно, что фашисты схватили Каюн и Мур в 1944 году и приговорили к смертной казни, хотя приговор так и не был приведен в исполнение, и они закончили войну в тюрьме. Если бы они проделали то же самое во Франции, для них все закончилось бы гораздо хуже, поскольку обе они были еврейками.

Из представителей мейнстрима можно назвать Эдмунда Блампье. Когда разразилась война, ему уже исполнилось пятьдесят три года, и он был всемирно известным художником-иллюстратором, одним из ведущих деятелей культуры острова Джерси. Блампье предпочел не покидать остров в 1940 году, хотя его жена была еврейкой. Ни он, ни его жена не пострадали от оккупантов, и его даже могли бы обвинить в коллаборационизме, поскольку он согласился оформлять банкноты и почтовые марки военного времени. Выходит, Блампье сочувствовал оккупантам?

Не совсем. Он сильно рисковал, включая в дизайн своих марок буквы «GR», имея в виду короля Георга VI, так что любой островитянин каждый раз, когда перед наклеиванием проводил языком по обороту марки, показывал нацистам язык.

После войны бритты приступили к расследованию фактов коллаборационизма на островах. Обвинения в отношении судебного пристава Джерси, Александра Кутанша, были сняты, так что кто-то мог бы сказать, что британский истеблишмент ничем не лучше французского, своих не выдает. Но похоже, Кутанш, в числе других политиков, поддерживал рабочие отношения с нацистами исключительно ради облегчения участи жителей. И не только коренных островитян — известно, что он ходил к нацистскому командиру жаловаться на плохое обращение с русскими, которых, как рабов, использовали на строительстве укреплений. Островитяне часто подкармливали несчастных, и это приводило нацистов в такую ярость, что они вывесили плакаты с призывами не кормить заключенных, потому что живым скелетам еды хватает.

На самом деле Кутанш вел свою, невидимую, кампанию сопротивления оккупантам, зачастую отказываясь подписывать приказы или вводить новые правила, и на его фотографиях 1945 года можно увидеть заметно исхудавшего по сравнению с 1940 годом мужчину. Если только голодовка не была хитрым планом с целью избежать разоблачения, Кутанш явно сидел на той же строгой диете, что и все островитяне.

После войны у местных дельцов черного рынка конфисковали прибыли, и было арестовано несколько «немецких подстилок». Сорок островитян выселили, а двенадцать судили, в том числе платных информаторов, хотя впоследствии все обвинения были сняты. Такое впечатление, что острова, как и Франция, предпочли оставить недавнее прошлое в прошлом.