Читать онлайн «Новая формула Путина. Основы этической политики». Страница 17

На этом фоне горцы-дагестанцы с винтовками, с местными жителями, со знанием территории представляли собой настоящую силу, которая выступила в тот период на стороне федеральной власти. Ну и постепенно ботинки нашлись, где-то перезарядили ружья, проданные патроны так или иначе вернули, и началось сопротивление. Но перелом был критический.

То, что Путин увидел в этот период, и то, что ему вынуждены были показывать силовики, — это было чудовищно, по их свидетельствам, просто чудовищно. Россия при Ельцине взяла курс на то, чтобы вообще ничего не иметь, быть просто такой глобальной свалкой. Хакамада, например, предложила получать огромные деньги за захоронение здесь ядерных отходов: «Вот, — говорит, — самый лучший бизнес. В России все равно же неполноценный народ. Пусть лучше отходы хранятся здесь. Это будет прогрессивное развитие, модернизация нашего общества».

Соответственно, в таком состоянии, в целом, общество и находилось. То есть, продать чеченскому террористу собственный пистолет — это приватизация пистолета. Менеджмент — «не дай себе пропасть», «думай о себе». Вот так принимались либеральные ценности в обществе в конце 90-х годов, когда ненависть к России была просто нормой.

Сейчас, наверное, это уже сложно себе представить, но нормой любого журналиста было плюнуть в собственный народ, в собственную историю. Новодворская, если вы еще помните еще такую даму, не сходила с экранов, она комментировала все абсолютно в своем ключе. Ей рукоплескали члены правительства в Кремле и так далее. Вот какая атмосфера была.

В этот момент Путин со своей идеей поставить чеченских террористов на место и установить контроль над Россией смотрелся просто клоуном. Никто не верил, что это может быть серьезно. И тем не менее теперь мы знаем, что это было серьезно и началось (с точки зрения геополитической) вполне серьезно. Мы сейчас не говорим ни о каких других аспектах. Мы говорим только о геополитике, потому что наша дисциплина — это геополитика.

Мы подошли к новой истории.

У каждого могут быть свои взгляды. Я не даю никаких политических комментариев, говорю не о том, кто хороший, кто плохой. Мы говорим по модулю — по геополитическому модулю.

Что происходило тогда?

Россия стояла на грани расчленения.

Что произошло с Путиным?

Это расчленение было приостановлено.

Была выиграна Вторая чеченская кампания.

Боевиков вначале выбили из Грозного, то есть опять был штурм Грозного, только более эффективный. Дальше прошла великолепная спецоперация по разделению боевиков на традиционных мусульман и ваххабитов. Их ваххабиты были воплощены в «черном» Хаттабе, Басаеве, Удугове, а традиционный ислам — в лице Ахмата Кадырова. Ахмат Кадыров (отец Рамзана Кадырова) сражался против российских федеральных войск. Он был одним из лидеров боевиков, которые уничтожали русских, — одним из сепаратистских вождей. Тем не менее, пользуясь внутренними идеологическими противоречиями между традиционным исламом и салафизмом (ваххабизмом), российские спецслужбы сумели привлечь на свою сторону часть наших противников — с учетом того, что дали определенные преференции (политическую власть тому же Кадырову). Но тем не менее они раскололи противостоящий нам фронт.

Мы отстояли в тот период Дагестан.

Мы отстояли Чечню. Потом Ельцин отошел от власти, Путин перенял всю полноту власти. Неважно, выбирали его или не выбирали. Скорее всего, выбирали, потому что народ в этот момент (опять, как обычно, традиционно), увидев в Путине вождя и авторитарную фигуру, которая спасает территориальную целостность России, его на самом деле поддержал. С тех пор Путин обладает геополитической легитимностью.

Мы можем видеть множество негативных сторон и его правления, и его личности, и его режима. Многих он не удовлетворяет, многим он не нравится. Кому-то он нравится. Это вообще не имеет никакого значения, потому что он геополитически легитимен с точки зрения русской истории. Самые принципиальные моменты, которые мы видим: начинается геополитика эпохи Путина.

Что мы видим? Особенно по контрасту с Горбачевым и Ельциным.

Устанавливается вертикаль власти. Путин становится авторитарной фигурой. Частично ею был и Горбачев, и Ельцин. Но путинский авторитаризм прекрасно вписывается в ту социологическую модель, которую мы рассматриваем в русской истории начиная с первых Владимирских князей. Путин — Владимирский князь. Он — евразийский руководитель. Он вписывается в линию Невский — Грозный — Петр — Сталин. Те авторитарные фигуры, чье правление в русской истории всегда сопровождалось сохранением территориальной целостности и расширением нашего территориального контроля. Это факт — это не интерпретация, это социологический факт, сопряженный с геополитикой.

И второй момент.

Мы видели на протяжении всей истории, что укрепление теллурократических тенденций в российской истории, независимо от идеологии и исторической конкретики, показывало борьбу царя или вождя с дворянством или с олигархами. Там, где олигархически-феодально-элитарная прослойка сильна, там территориальные уступки, потери, дестабилизация, «смутное время».

Как мы выходим из «смутного времени» в каждый исторический период?

Путем осуществления стратегического социального пакта между широкими массами традиционно патриотического населения и царем.

Против кого направлен этот пакт?

Против олигархии (против власти немногих).

Что делает Путин? Он начинает борьбу с олигархией.

Вначале он убирает ту олигархию, которая является проводником наиболее активного влияния Запада.

Потом он начинает отстранять олигархию от политического влияния. Первый этап борьбы с олигархией — высылка Гусинского и Березовского. Это наиболее активные игроки, политически осмысленные олигархи. Потом — более закамуфлированные олигархи в лице Ходорковского, который просто скупает политические силы в своих либеральных западнических интересах, будучи готовым передать контроль над крупнейшей российской частной нефтяной монополией в руки своих западных американских партнеров. То есть передать во внешнее управление одну из отраслей, жизненно важных для России.

Но Путин ограничивает борьбу с олигархией отстранением (деполитизацией), он их смещает в РСПП — Российский союз промышленников и предпринимателей. Он их не уничтожает, не искореняет окончательно.

Но это, кстати, не удалось никому:

• ни Сталин «ленинскую гвардию» до конца не истребил,

• ни Петр Первый так, по большому счету, с боярскими родами и не справился,

• ни Иван Грозный, который в опричнину вешал, резал, — все равно не справился с боярством.

Мы говорим, что Путин не добил олигархию; а кто ее добил? Ее вообще невозможно добить. Это одно из социологических явлений, оно так же устойчиво, как авторитаризм или массы. Обязательно есть яркие активные люди, которые не достигают первых позиций, но далеко выходят от масс, — пассионарии. Они так или иначе, в разных социальных, политических или экономических условиях становятся монополистами, захватывают социальную, экономическую или политическую власть.

Поэтому олигархия так же необходима в обществе, как и все остальные его части. Это элита. И вот в русской истории элита противостоит массам, как и везде, но еще она противостоит царю — вот это очень важно. И особенность русской истории — это альянс царя и масс против элиты, потому что в некоторых случаях в западной истории, например, как мы часто видим, доминировал альянс царя и элит против масс. Хотя гильотина, Кромвель… мы знаем, что периодически элиты и в западной истории восставали на королей, они ослабляли их власть и в конечном итоге иногда отрубали королям головы.

Есть три социальные модели, которые в марксистском, например, анализе не очень ясны. А историческая социология показывает, что помимо противостояния элит и масс, или эксплуататоров и эксплуатируемых, еще фундаментальная линия раскола лежит между единоличной властью (царем) и олигархией. И эта борьба единого правителя (авторитарной личности) против олигархии и олигархии против авторитарной личности не менее важна, чем противостояние верхов и низов в обществе — это драматическая часть мировой истории. А в русской геополитике эта коллизия сопряжена с такими вопросами, как контроль над подвластными землями. Вот это интересно.

Это мы видели с самого начала, с владимирских князей. Так, Андрей Боголюбский также боролся с олигархией и пал жертвой олигархии. Его убили бояре, которые хотели больше влияния на Владимирское княжество, а Андрей Боголюбский лишал их его. Это был один из заговоров, аналогичный, на самом деле, Французской революции или революции Кромвеля, только на уровне династическом. Или убийство императора Павла (своим собственным сыном), по сути дела, тоже было заговором олигархии.