Читать онлайн «Прими красную таблетку: Наука, философия и религия в «Матрице»». Страница 53

Однако благодаря быстрому и радикальному прогрессу в молекулярной электронике, достигнутому в последнее время — когда напыленные при помощи литографии транзисторы были заменены отдельными атомами и молекулами, — и связанными с молекулярной электроникой нанотехнологиями мы должны суметь покрыть или превысить предсказанный законом Мура уровень прогресса за следующие тридцать лет. Весьма вероятно, что к 2030 году мы сможем в большом количестве создавать машины, мощность которых будет превышать мощность сегодняшних компьютеров в миллион раз. Этого будет достаточно, чтобы воплотить грезы Курцвейля и Моравека в жизнь.

Если эти огромные вычислительные возможности совместить с достижениями в разработке методов манипуляции в физических науках, а также с новыми глубокими открытиями в области генетики, чудовищный импульс, направленный на тотальную трансформацию, будет неудержим. Это сочетание открывает возможность полной переделки мира в хорошую или плохую сторону: человек скоро приложит руку к процессам воспроизводства и эволюции, которые раньше ограничивались пределами естественного мира.

Когда я разрабатывал программное обеспечение и микропроцессоры, у меня никогда не было чувства, будто я создаю разумную машину. Софт и хардвер настолько хрупки, а возможности машины, позволяющие ей «думать», с такой очевидностью отсутствуют, что возможность появления разумной машины всегда казалась мне делом очень далекого будущего.

Но теперь с учетом перспективы достижения колоссальных вычислительных мощностей лет за тридцать сама собой напрашивается новая идея: возможно, я работаю над созданием инструментов, которые позволят разработать технологию, способную заменить наш вид. И как я себя чувствую при этой мысли? Мне очень неуютно. При том, что всю свою карьеру я боролся за создание надежных систем программного обеспечения, мне кажется, что вероятнее всего будущее будет не настолько радужным, как кое-кто может себе представлять. Мой личный опыт подсказывает мне, что мы склонны переоценивать свои способности контролировать новые технологии.

Заполучив в свое распоряжение невероятные возможности новых технологий, не должны ли мы задаться вопросом о том, как нам лучше всего сосуществовать с ними? И если наше исчезновение с лица земли является вероятным или даже возможным итогом развития наших технологий, разве нам не следует двигаться вперед с большей осторожностью?

Мечта о роботах в первую очередь подразумевает, что разумные машины смогут делать за нас всю работу, освободив все наше время для досуга и вернув нас в Эдем. В то же время, излагая историю подобных идей в работе «Дарвин среди машин», Джордж Дайсон предупреждает: «В игре жизни и эволюции принимают участие три игрока: люди, природа и машины. Я твердо стою на позиции природы. Однако я подозреваю, что природа занимает сторону машин». Как мы видели выше, с этим согласен и Моравек, полагающий, что мы можем и не пережить встречу с видом роботов, превосходящих нас.

Как скоро можно было бы создать разумного робота? Судя по всему, надвигающиеся прорывы в области вычислительных технологий позволяют сделать это к 2030 году. А от разумного робота остается всего лишь маленький шаг до создания самостоятельного вида роботов, то есть разумных роботов, способных воспроизводить самих себя.

Вторая мечта робототехники предполагает, что мы постепенно заменим самих себя своей роботизированной технологией, достигнув почти бессмертия при помощи загрузки своего сознания в машину; именно к этому процессу, по мнению Дэнни Хиллиса, мы с течением времени привыкнем, и именно этот процесс со вкусом описывает Рей Курцвейль в книге «Эпоха одухотворенных машин».[188]

Но если мы загрузимся в нашу технологию, сколько остается шансов того, что мы останемся после этого сами собой или даже людьми? Куда вероятнее, как мне кажется, что роботизированное существование не будет похоже на человеческое бытие в любом нашем понимании, что роботы ни в каком отношении не будут нашими детьми, что на этом пути мы можем утратить нашу человеческую природу.

Генная инженерия обещает настоящую революцию в сельском хозяйстве: увеличить урожаи и сократить использование пестицидов; вывести десятки тысяч новых видов бактерий, растений, вирусов и животных; заменить воспроизводство или дополнить его клонированием; придумать способы лечения многих заболеваний; увеличить продолжительность жизни и ее качество и многое, многое другое. Сейчас мы знаем наверняка, что эти кардинальные перемены в биологических науках неизбежны, и они бросят вызов всем нашим представлениям о жизни.

Такие технологии, как клонирование людей, особенно заставляют нас задуматься о серьезных морально-этических проблемах, с которыми мы сталкиваемся. Например, если бы мы создали на основе самих себя несколько отдельных и неравных видов, воспользовавшись возможностями генной инженерии, тем самым мы поставили бы под угрозу само понимание равенства, которое является краеугольным камнем нашей демократии.

Если принять во внимание невероятные возможности генной инженерии, тогда можно не удивляться тому, что ее применение ставит перед нами важные вопросы безопасности. Недавно мой друг Эмори Ловинс совместно с Хантером Ловинсом написал редакционную статью. В этой статье отдельные из опасных последствий использования генной инженерии рассматриваются с точки зрения экологии. Авторов статьи в том числе тревожит, что «новая ботаника оценивает развитие растений по их экономическому, а не эволюционному успеху».[189] На протяжении долгого времени Эмори занимался изучением эффективности использования энергии и ресурсов, используя системный подход к созданным человеком системам. Этот подход часто помогает находить простые и разумные решения проблем, которые кажутся трудными, и он с пользой применяется и в этой области.

Ознакомившись со статьей Ловинса, я увидел в New York Times статью Грегга Истербрука о генетически улучшенных продуктах под заголовком «Пища будущего: когда-нибудь в рисе будет содержаться витамин А. Если луддиты не победят».

Принадлежат ли Эмори и Хантер Ловинс к луддитам? Конечно нет. Я считаю, что мы все согласились бы с тем, что золотой рис, содержащий витамин А, — это, пожалуй, хорошая штука, если этот рис выводить с надлежащей осторожностью и с учетом возможных опасных последствий, связанных с переносом генов за пределы конкретных видов.

Понимание опасностей, неотъемлемо присущих генной инженерии, начинает возрастать, как сказано в статье Ловинсов. Общественность осознает их и тревожится по поводу генетически улучшенных продуктов. Судя по всему, люди отвергают идею о том, что можно выпускать подобные продукты без соответствующей маркировки.

Однако генная инженерия успела уйти далеко вперед. Как отмечают Ловинсы, Министерство сельского хозяйства США уже одобрило неограниченное производство около пятидесяти генетически улучшенных сортов зерновых. В наше время более половины мирового урожая соевых бобов и треть кукурузы содержат гены, внедренные из других форм жизни.

Хотя здесь существует еще много важных проблем, мой собственный интерес к генной инженерии более узок: генная инженерия волнует меня потому, что она дает возможность — это может быть военная разработка, случайность или намеренный террористический акт — создать «белую чуму».

Многие чудеса нанотехнологии впервые описал в своем выступлении 1959 года нобелевский лауреат, физик Ричард Фейн-ман. Впоследствии текст его выступления был опубликован под заголовком «На дне есть много места». В середине 1980-х на меня оказала огромное впечатление книга Эрика Дрекслера «Машины созидания», в которой он прекрасно описал, как манипулирование материей на атомном уровне может создать утопическое будущее всеобщего изобилия. В таком обществе все производится задешево, и почти со всеми болезнями, которые только можно вообразить, или физическими проблемами справляются при помощи нанотехнологии и искусственных интеллектов.

В следующей книге под названием «Раздвигая пределы будущего: Нанотехнологическая революция» (здесь Дрекслер выступил в качестве соавтора) описываются отдельные изменения, которые могут произойти в мире, где мы будем располагать молекулярными ассемблерами.[190] Ассемблеры позволили бы нам получать невероятно дешевую солнечную энергию, лечить рак и простуду, стимулируя иммунную систему человека, существенным образом помочь очистить окружающую среду от загрязнения, производить потрясающе недорогие карманные суперкомпьютеры — на самом деле ассемблеры производили бы любой продукт по цене не больше, чем цена изделий из дерева. Космические полеты стали бы доступнее сегодняшних трансокеанских путешествий. Можно было бы возродить исчезнувшие биологические виды.