Читать онлайн «Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями». Страница 57

Герой перенесет, казалось бы, смертельное ранение: ему еще предстоит увидеть крах нацизма и русское возмездие.

К слову сказать, само описание возмездия чуть ли не впервые за всю книгу может навести на несколько вопросов к автору. Дело в том, что Литтелл, в своей мощной манере, расписывает, как стремительно ворвавшиеся в Германию советские войска разоряют города, насилуя всех женщин, старух, а также малолетних девочек, полностью истребляют деревню за деревней (сам Ауэ и его друг Томас пробираются тылами к своим и становятся свидетелями последствий массовых убийств).

Есть, к примеру, жуткая сцена, когда советские танки буквально размазывают по дороге настигнутую колонну беженцев. У основания ствола одного из Т-34, как на коне в былые времена, восседает невозмутимый азиат, сам танк покрыт белыми шелками и расписными одеялами… Когда танки проходят – остается месиво из лошадиных кишок, раздавленных немецких детей, безногих раненых, отползающих в овраги…

Мы не станем преувеличивать гуманность народов, населяющих нашу Родину, но все-таки стоило бы напомнить, что в СССР количество потерь среди мирного населения составило более тринадцати миллионов человек, а в Германии – в десять раз меньше! Притом что серьезная часть их потерь – последствия беспрецедентных бомбежек «союзников». И если русские и прочие азиаты истребляли целые немецкие города и деревни без остатка – чего ж мы так, Господи прости, мало погубили людей по сравнению с фашистами, и то убивавшими далеко не всех?

Впрочем, тут, конечно, имеет место «их», назовем это, мифология. Подобным образом и Ауэ, и, как можно предположить, сам Литтелл воспринимают Россию: всякое нашествие русских в Европу для них – кровавая, неостановимая лава. По идее, после этой лавы не должно оставаться ничего живого.

Стоит, наверное, уточнить, что Литтелл некоторое время работал в гуманитарной организации на территории Чечни, во время памятных чеченских событий, тогда же был, кстати говоря, ранен – так что он, думается, видел… этих вот азиатов на разукрашенных танках.

Вообще же отношение к русским и к России и у главного героя, и у многих иных его сослуживцев имеет более чем уважительный окрас.

«…дразня своих коллег, я им зачитывал письма Стендаля об отступлении из России. Некоторые страшно оскорблялись: “Да, французы, возможно, никчемный народишко. Но мы – немцы”. – “Справедливо. Но русские-то остаются русскими”».

«Леланд постучал пальцем по столу: “Конечно, русские. Единственный народ под стать нам. Поэтому война с ними настолько страшна и безжалостна. Только один из нас выживет. Другие не в счет. Вы можете себе представить, что янки с их жевательной резинкой и говяжьим стейком вынесли бы сотую часть потерь русских?”»

По сути, мы имеем дело с немыслимым гибридом: американец, имеющий еврейские корни, написал на французском языке от имени немецкого офицера классический русский роман о России и Европе, оказавшихся в общем аду.

Что до самого героя, то он минует войну и живет дальше, хотя сам знает, что как человек исчез уже давно.

Вот в этот, кажется, момент, описанный еще в начальных главах романа, не стало Максимилиана Ауэ: «Девушка была худенькая, лицо, искаженное нервной гримасой, обрамляли черные, грубо, словно секатором, обкромсанные волосы. Офицер связал ей руки, поставил под виселицей и накинул веревку на шею. Присутствующие солдаты и офицеры стали по очереди целовать ее в рот. Она не шевелилась и не закрывала глаз. Одни целовали ее нежно, почти целомудренно, как школьники; другие, удерживая обеими руками голову, насильно разжимали ей губы. Когда настала моя очередь, она взглянула на меня ясным, пронзительным, отрешенным взглядом, я внезапно увидел: она все понимает и знает, и это, такое непорочное, знание опалило меня. Моя одежда горела и трещала, кожа на животе рассеклась, из него потек жир, пламя брызнуло мне в глаза, в рот, выжгло мозг. Я целовал ее так крепко, что ей пришлось отвернуться. Я потух, то, что от меня осталось, превратилось в соляной столп; отваливались быстро остывавшие куски – плечо, рука, половина черепа. Потом я рухнул у ее ног, и ветер разметал и развеял горку соли».

Почему книга называется «Благоволительницы», узнаете в последней ее строке.

Читайте, это сделано на века.

Мне нравится эта серия, возникшая с подачи журнала «Иностранная литература», называется она «Современная классика». Читая ее, понимаешь, что, к счастью, Мураками и Бернард Вербер – это вовсе не цвет зарубежной литературы, а некоторое на нашей родной почве возникшее недоразумение (объяснить которое мне, признаться, сложно).

В этой серии я впервые прочел «Обещание на рассвете» Гари и «Историю мира в десяти с половиной главах» Барнса – великолепные сочинения. Отсюда и легкий трепет, возникающий каждый раз при покупке этих симпатичных, почти карманных книжиц: вдруг еще раз так же, на всю жизнь, повезет?

С Туссеном так не повезло, конечно.

Читаешь его – будто сидишь в незнакомом уютном кафе, ожидая чего-то. И вроде бы свет хороший, и музыка легка, и все вокруг трогательно и уютно – но только вскоре понимаешь, что ждать нечего, и свет прискучил, и музыка надоела.

«Любить» – рассказ, непосильными трудами увеличенный до размеров романа. «Месье» – повесть, которая благородно не превысила размером хорошую новеллу.

Ничего совсем уж плохого в Туссене нет. Есть много хорошего: тихий французский юмор, например; меткий порой глаз.

Определенному типу читателей нравится подобная проза. С такими вот, например, предложениями (наберите дыхание): «Семь лет назад она объяснила мне, что никогда ни с кем не испытывала такого чувства, такого волнения, такого прилива нежной и теплой грусти, какие охватили ее от простого и, казалось бы, ничего не значившего движения моей руки, когда во время ужина я медленно-медленно, осторожно-осторожно, но вместе с тем в нарушение всяких приличий, поскольку мы были едва знакомы и только однажды встречались ранее, соединил наши бокалы и, чуть наклонив свой, сблизил их округлые бока, неслышно звякнул краешками, словно бы начав чокаться, но так и не чокнувшись, то есть поступил, как объяснила она мне сама, предельно предприимчиво, деликатно и выразительно, проявив одновременно ум, нежность и стиль».

Есть в этом и ум, и нежность, и стиль; только читать скучно.

Отличный психологический триллер канадского писателя, пишущего на французском.

Писать об этой книжке сложно потому, что шаг влево, шаг вправо – и сюжет расскажешь ненароком. А не хочется. Мне же приятно будет, если вы тоже насладитесь потом, прочитав «Девочку со спичками».

Книга эта – редкий пример того, когда, читая, где-нибудь посреди романа хлопаешь себя по колену и восклицаешь вслух, удивляя ближних: «Вот молодец, а? Как придумал здорово! Ну молодец…»

Суси сумел добиться той непринужденной, невыдуманной, захлебывающейся интонации, которая необходима, когда повествование идет от имени подростка – и при этом написанное остается настоящей, хорошей пробы литературой. Ритм выдержан безупречно, одна раскрытая интрига сменяется следующей, и так до последней страницы.

В чем дело? Дело, например, в том, что дети, живущие вне общения с подобными себе, могут не знать, какого они пола. И быть уверенными в том, что колокольный звон, текущий издалека, – это звук, сопровождающий движение облаков…

Завораживающая книжка. Второй раз перечитаю.

Вполне умиротворенное чтение для людей, которые хотят, чтобы их немного развлекли, немного потянули нервы, немного огорчили, но не сильно.

Действие происходит в Париже, к тому же, как видно из названия книги, – летом. Главный герой владеет с другом Тони кафе «Под соусом».

Что происходит летом в Париже с молодым человеком? Конечно же, он влюбляется. Объект страсти – законченная стерва и, как читатель может догадаться к финалу книги, – дура, хотя лирический герой об этом не подозревает.

Дальше – по всем законам жанра появляется некто третий, он устраивает сцены ревности, герои на время бегут из города, объяснения в любви чередуются с новыми объяснениями в любви, и даже убийство есть под завязку.

Суть, в общем, в том, что лето – это маленькая жизнь. И смерть иногда.

Книга задумывалась как любовно-психологический триллер, но написана чуть лучше бульварного романа. Читаешь ее с легким и пустым сердцем, тем она и хороша для многих. Иногда даже странные, почти красивые, на грани пошлости строчки попадаются: «Мир нарисован кончиком ее соска», например.