Читать онлайн «Золотая Русь. Почему Россия не Украина?». Страница 33

Первое ополчение против поляков и его неудача

На Рождестве 1610 г. патриарх Гермоген разослал уже по городам свои грамоты, призывая русских людей подняться против Сигизмунда, который не дает на царство своего сына, осаждает Смоленск и думает владеть самой Москвой. Узнав об этих грамотах, Гонсевский и подчинившиеся ему московские бояре взяли Гермогена под стражу и отобрали от него его писцов. Но дело было сделано: города получили призыв патриарха и поднялись против короля. По всей стране собирались воинские люди и направлялись к Москве для ее освобождения от польского гарнизона. С севера шли городские ополчения – такие же, какие незадолго до того сражались против поляков и литовцев вместе с князем Скопиным-Шуйским. Из центральных областей поднимались дворянские отряды. С юга и из Калуги приближались казачьи отряды, желавшие служить Москве против внешнего общего врага. Из многих вождей ополчения этого особенно выделялись трое: рязанский воевода Прокопий Ляпунов, происходивший из рязанских же дворян; князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, со временем оказавшийся самым мудрым (и освобождавший позже Москву вместе с Мининым и Пожарским) и казачий атаман Иван Заруцкий. К Пасхе 1611 г. ополчения должны были со всех сторон подойти к стенам Москвы.

Польский гарнизон в Москве знал о движении на Москву земской рати и готовился к обороне. Поляки занимали две внутренние крепости Москвы – Кремль и Китай-город. Эти крепости были окружены Белым городом с белою каменною стеною (на ее месте московские бульвары), а Белый город был окружен еще Земляным городом с земляным валом (на его месте теперь Садовая улица). Защищать громадное пространство города Белого и Земляного у поляков не было сил, и они поэтому решили выжечь эти части Москвы, чтобы земские ополчения не могли найти в них для себя опору и прикрытие. Так всегда поступали в то время: выжигали все постройки «посадов», окружавших крепостные стены. Поводом к этому делу послужила уличная ссора (на Страстной неделе, 19 марта 1611 г.) между поляками и москвичами. Поляки напали на москвичей в Китай-городе, множество перебили, остальных же выбили вон, в Белый город. Затем за толпою они сами выехали в Белый город и успели его поджечь во многих местах. Москва выгорела вся как раз перед приходом земской рати. Передовые отряды земских войск под начальством воеводы г. Зарайска, князя Дмитрия Михайловича Пожарского, успели прийти в Москву еще во время уличного боя с поляками и вместе с москвичами вогнали врага в Кремль и Китай. (При этом сам Пожарский был тяжело ранен.) Все же войско собралось на развалинах Москвы в течение Святой недели и немедленно начало осаду. Разорение и осада Москвы уничтожили всякое значение для земли московского правительства. Никто уже не повиновался боярам и чиновникам, сидевшим в осаде вместе с поляками. Они стали явными изменниками и врагами своего народа, потому что служили королю и воевали с русской ратью, осадившей Москву. Вместо изменной московской власти надобно было создать другую. В подмосковном земском ополчении постарались об этом. Выборные люди от разных частей ополчения сошлись на общий совет и «всею землею» установили правительство для своей рати и для всего государства. Для управления войском и землей они избрали «троеначальников»: Прокопия Ляпунова, князя Дмитрия Трубецкого и Ивана Заруцкого. Для ведения дел устроены были, взамен московских, новые учреждения, или «приказы»: Разряд и Поместный приказ – для управления службою и землевладением ратных людей, Большой Дворец и Большой Приход – для хозяйственных и денежных дел и т. д. Особым приговором (30 июля 1611 г.) «вся земля» определила порядок ведения разных дел, земельных и служебных, как в рати, так и в городах. Словом, в подмосковном лагере образовалась новая государственная власть, которая должна была заменить собою боярское правительство в Москве и должна была поддерживать порядок по всей Руси. Как они воевали и почему не смогли освободить Москву – это общеизвестно. Потому что перессорились между собой. Поэтому важнее для понимания природы и сути русской Смуты выяснить: первое – почему вожди первого ополчения перессорились между собой? и второе – а могли бы эти вожди и ратники, стоявшие за ними, не перессориться? В принципе. Могли ли они, как изначально собирались, работать одной командой, единым и сплоченным войском? Ведь они даже властные органы создали. И не собирались создать, а именно уже создали. Однако эта власть существовала очень недолго. Было сказано, что в земское ополчение охотно шли и дворяне, и горожане, и казаки. Когда казаки сошлись под Москвою с дворянами-землевладельцами, между ними вспыхнула старая вражда и междоусобие, как это было и в лагере Болотникова. Ведь казачество пополнялось по преимуществу беглыми крестьянами и холопами, ненавидевшими крепостной порядок, который тогда устанавливался в Русском государстве. Дворяне же, естественно, всеми силами старались о поддержании этого порядка, о дальнейшем усилении прикрепления крестьян и холопов, без которых землевладельцы, особенно мелкие, из служилых дворян, не могли вести своего хозяйства. А для того, чтобы все получилось, нужно, просто необходимо было, чтобы дворяне и казаки нашли общий язык (как позже, через год, в 1612 году). Ведь, пока они были на ножах, в полной непонятке находилась и третья боеспособная часть войска – стрельцы. Социально они были ближе к казакам и их понятиям: православие, верность престолу, стране и отрицание крепостничества и его усиления. А местом жительства, географическим положением своим, осознанием того, что им лично неволя крепостная не грозит, стрельцы были ближе к дворянам. Эта двойственность очень сильно рушила боеспособность стрельцов. На совещаниях «всей земли», или ратного совета, под Москвою дворяне настояли на том, чтобы возвращать владельцам их беглых людей, не допуская их ухода в казаки. Выразителем дворянских стремлений был Прокопий Ляпунов, властный и горячий человек; другие же начальники, князь Трубецкой и Заруцкий, представляли собой другую сторону рати, опиравшуюся на казаков. Между воеводами начались нелады. Казачество ненавидело Ляпунова, считая его своим главным врагом. Узнав об этом, поляки подбросили казакам письмо о планах Ляпунова на уничтожение казаков, по крайней мере в Центральной России. И этому письму казаки поверили. Несколько раз они покушались убить Ляпунова; наконец, зазвали его в свой круг, на котором взаимные упреки вновь пересилили, и зарубили саблей. После этого они стали притеснять дворян, и в конце концов дворянские отряды разошлись из-под Москвы по домам. Ополчение распалось, и к осени 1611 г. под Москвой остались одни казачьи «таборы», в которых сидело несколько тысяч казаков. Они продолжали осаду Москвы, но не имели сил взять город. Так печально окончилось первое земское ополчение против поляков. Как сказал бы профессор Преображенский, «разруха в головах» защитников еще не прошла. А потому и победа была нереальна. Пока. Ибо после поражения в 1611 году сработала старая поговорка: «За одного битого двух небитых дают».

Тем более достойно уважения то, как наши предки, битые, сумели организоваться – причем повторно и быстро – во второе народное ополчение путем гражданской инициативы горожан, казаков, поморов, дворян, духовенства. Одним словом, всех честных и ответственных граждан России, которые именно гражданами себя и ощущали. 1612 год. В Кремле сидят оккупанты. Другая их часть, во главе с польским королем Сигизмундом, недавно взяла Смоленск и готова идти на Москву. А ее передовой ударный отряд во главе с опытным и способным полководцем Хоткевичем был уже у Москвы. На призыв нижегородцев стали стекаться оставшиеся без дела и жалования, а часто и без поместий служилые люди, городовые дворяне и дети боярские, которым Минин нашел и вождя – князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Так составилось второе земское ополчение. По боевым качествам оно не стояло выше первого, хотя было хорошо снаряжено благодаря обильной денежной казне, самоотверженно собранной посадскими людьми нижегородскими и других городов. Месяца четыре ополчение устраивалось, с полгода двигалось к Москве, пополнялось по пути группами служилых людей. Под Москвой стоял казацкий отряд князя Трубецкого. Земская дворянская рать на предложение Трубецкого отвечала: «отнюдь нам вместе с казаками не стаивать». Но скоро стало видно, что без поддержки казаков ничего не сделать, и в три месяца стоянки под Москвой без них ничего важного не было сделано. Самое главное, что теперь люди из земной рати стали это понимать. Что действовать нужно сообща, оставив социальные проблемы за гранью национальных, терпящих бедствие. В рати Пожарского числилось немало начальных людей с родовитыми служилыми именами, но кроме самого Пожарского именно два человека сделали крупные, главные дела. Это монах А. Палицин и торговец Кузьма Минин. Первый по просьбе Пожарского в решительную минуту согласовал действия казаков с атакой, а второй, хоть и невоенный человек, выпросил у Пожарского 3–4 роты и с ними сделал удачное нападение на отряд гетмана Хоткевича, уже подбиравшегося к Кремлю со съестными припасами для голодавших там поляков. Смелый натиск Минина приободрил дворян-ополченцев, которые вынудили гетмана к отступлению, уже подготовленному казаками и стрельцами. В октябре 1612 года казаки взяли приступом Китай-город. Это событие и произошло 4 ноября по новому стилю, годовщина которого объявлена у нас национальным праздником. Оно оказалось решающим, так как после этого уставший и голодный гарнизон поляков сдался сам, доведенный до людоедства. Казацкие же атаманы отбили от Волоколамска короля Сигизмунда, направлявшегося к Москве, чтобы воротить ее в польские руки, и заставили его вернуться домой. Дворянское ополчение здесь еще раз показало в Смуту свою малопригодность к делу, которое было его сословным ремеслом и государственной обязанностью. Точнее, мы имеем парадоксальный вывод: в этих лютых боях казаки и стрельцы-то есть простолюдины – показали более высокую организацию и боеспособность, чем дворянские отряды. В отличие от хорошо снаряженного дворянского войска в ополчении казаки были босы и голы, однако, «когда бывшие тушинцы…(сторонники Лжедмитрия II) пытались использовать голод и нужду рядовых казаков, чтобы составить заговор» против Пожарского, Троице-Сергиев монастырь использовал все свое влияние, чтобы покончить с волнениями в таборах ополчения. Денежная казна монастыря истощилась, и монахам ничего не оставалось, как приняться за гардероб. Из тайников извлекли драгоценные ризы, аккуратно сложили их в повозки и отвезли в таборы. Там посланцы монастыря… предложили ратникам принять от них вещи в виде заклада. Как только монастырь соберет оброки со своих крестьян, заявили монахи, они тотчас выкупят заклад за тысячу рублей. «Атаманы собрали Круг, постановивший немедленно вернуть вещи в монастырскую казну. Нужда православного люда была жестокой, но торговля церковными вещами представлялась им недопустимым святотатством. В конце концов, ратники собрались в лагере под Москвой, чтобы защитить свою землю и свою веру. Два атамана выехали в Троицу с письмом к архимандриту. Казаки писали, что никакие скорби и многочисленные беды не заставят их отступить от Москвы». (Р.Г. Скрынников). Тут надо особо отметить мудрость духовенства. Предугадать степень патриотичности и стойкости казачьих ополченцев они не могли. Зато, когда результат превзошел все ожидания, Аврамий Палицын со товарищи поняли: эти люди не подведут. Мы помним – выше сказано – казаки российские сами были не ангелы. Но в это время они приблизились к ощущению того, что являются плотью государства и народа России. С другой стороны, большую стойкость казаков и стрельцов по сравнению с дворянами можно объяснить тем, что, во-первых, подготовка у них была не хуже, чем у знати. Это вообще классический козырь Русской Армии, подмеченный Фридрихом Прусским, Наполеоном, Бисмарком: подготовка и доблесть простолюдинов не уступает знати. А во-вторых, смута крепче засела именно в знатных головах. Хотя и казаки, и стрельцы многие тоже за обоих Лжедмитриев повоевать успели. Но к решающим боям русские люди психологически «вылечились» и определились со своей стороной. А вот у казаков между российскими и украинскими к решающим боям произошел явный водораздел. В польском войске воевали украинские казаки, а в русском – Донские и Уральские (Яицкие), то есть русские казаки. И, хотя все казаки называли друг друга братьями, товарищами, в решающих сражениях они встали по разные стороны баррикад. И казаки Украины защищали интересы своих панов – господ, гонителей и угнетателей, презирающих их как еретиков. А российские казаки – свою родную православную Россию. До Хмельницкого было еще довольно далеко. А сей факт характеризует неустойчивость и переменчивость украинской и знати, и простого казачества. Общая численность войск гетмана Ходкевича составляла около 15 тысяч человек. Основу составляли около 6 000 УКРАИНСКИХ И ЗАПОРОЖСКИХ, кстати, казаков. То есть из 15 000 – 6000 были казаками с Малороссии. А в Ополчении – 5000 русских казаков из общих 12 000 воинов.