Читать онлайн ««Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.». Страница 24

Еще более важным для формирования ненависти к полякам и польскому господству среди части украинского населения Галичины стал опыт украинско-польской войны 1918-1919 гг., которая закончилась поражением Украинской Галицкой армии. После этого украинская Галичина перешла в руки поляков, хотя ее юридический статус не был окончательно определен вплоть до 14 марта 1923 г., когда Совет Послов утвердил передачу Восточной Галиции Польше.

Украинские земли в межвоенной Польше не составляли единого административного целого, а были распределены в составе нескольких воеводств. Галичина была поделена на три воеводства: Тарно-польское[440], Станиславское[441] и Львовское. Причем последнее было специально сильно расширено на запад и включало польские земли, что позволяло польским властям говорить о польском характере воеводства. Украинские земли бывшей Российской Империи были включены в состав Волынского, Полесского и Люблинского воеводств. Если в Волынском воеводстве украинцы составляли большинство населения, то в Полесском воеводстве украинцы заселяли только южную часть воеводства, а в Люблинском – восточную. На остальной территории Полесского воеводства его части проживали белорусы и национально не определившиеся «тутейшие». Стоит заметить, что в целом национальное самосознание местного украинского населения было достаточно низким по сравнению с Волынью и тем более Галичиной[442]. Большая часть Люблинского воеводства кроме восточной украинско-польской части была заселена поляками.

Для того чтобы лучше понять отношение украинских националистов к польскому населению, проживавшему на западноукраинских землях, необходимо несколько слов сказать об этносоциальном составе Волыни и Галичины.

В межвоенные период поляки составляли достаточно большой процент населения Волыни и особенно Галичины. Согласно данным надлежащим образом проведенной переписи населения 1931 г. поляки составляли 50 % жителей Тарнопольского воеводства и 58 % Львовского. В остальных «украинских» воеводствах процент поляков был существенно ниже – 25 % в Станиславском, 17 % – в Волынском, 15 % – в Полесском воеводстве[443]. Основываясь на данных переписи о вероисповедании, украинские ученые оспаривали официальную статистику относительно численности поляков в Галичине, утверждая, что украинцы составляют большинство населения трех воеводств Галичины, при этом они признавали, что поляки составляют значительную часть населения региона[444].

В отдельных районах Галичины (главным образом в районе Тернополя) в зонах компактного расселения поляков процентное соотношение поляков достигало 40 процентов[445]. Польским по своему характеру был центр украинской общественно-политической жизни Галичины город Львов. В нем украинцев в 1931 г. было всего около 16 %. Высоким был удельным вес поляков и в других городах Галичины. На Волыни ситуация была другой. Число поляков, проживавших на Волыни, было существенно меньше, чем в Галичине и не превышало 15 %[446]. Положение на Волыни от ситуации, сложившейся в Галичине, отличало наличие польских колонистов: в межвоенные годы польские власти поощряли переселение польских семей в Волынское и Полесское воеводства, стремясь таким образом исправить в свою пользу негативный демографический баланс на этих землях.

Точное число осадников, поселившихся на украинских землях, неизвестно. По всей видимости, их вместе с членами семей насчитывалось несколько десятков тысяч[447].

Очевидно, что присоединение западноукраинских земель к Польше вопреки желанию большинства населения, жесткая польская политика по отношению к украинцам, направленная на ассимиляцию украинского населения[448], не могли не вызвать недовольство украинского населения.

Изначально большинство украинских политических партий занимали антипольские позиции. Однако со временем ситуация изменилась. После начала репрессий против украинской интеллигенции в СССР и голода/голодомора 1933 г.[449] многие украинские политические партии ІІ Речи Посполитой стали искать возможность налаживания отношений с польскими политическими силами, рассматривая пребывание украинских земель в Польше как меньшее зло по сравнению с угрозой украинцам, исходящей со стороны большевиков[450].

В начале 1920-х гг. были созданы и отдельные пропольские украинские партии, занявшие позицию полной лояльности по отношению к польскому государству. К таким партиям относились созданная в 1924 г. Украинско-русская партия хлеборобов («Українська-руська партiя хлiборобiв») и созданный в 1926 г. Украинский народный союз («Український народний союз»).

Кроме того, в начале 1920-х гг. с пропольских позиций выступал и идеолог украинского национализма Д. Донцов. Он полагал, что для успешной борьбы против России украинцам нужно ориентироваться на Польшу. Подробно свои геополитические представления о значении ориентации на Польшу он обозначил в работе «Основы нашей политики»[451].

Пропольской ориентации придерживалось и правительство УНР в изгнании. Как известно, в свое время С. Петлюра заключил союз с Й. Пилсудским ради совместной борьбы с большевиками.

В эмиграции С. Петлюра, несмотря на провал заключенного в 1920 г. союза с Польшей, продолжал считать СССР основным врагом Украины и выступать за союз с Польшей. После убийства С. Петлюры в 1926 г. правительство УНР в изгнании во главе с А. Ливицким, продолжало ориентацию на Польшу, надеясь, что она поможет добиться независимости Украины. В августе 1926 г. А. Ливицкий при посредничестве В. Славека передал Й. Пилсудскому меморандум с предложением создать украинский военный штаб, который бы работал над планом воссоздания Армии УНР на случай войны. В феврале 1927 г. такой штаб действительно был создан и некоторое время действовал нелегально[452]. Хотя польские власти и не решились на новый поход на Киев, они поддерживали Государственный центр УНР, в том числе и финансово[453].

Подобная пропольская, «соглашательская», позиция правительства УНР в изгнании, не брезговавшего сотрудничеством с «оккупантами», и политика западноукраинских политических партий, направленная на компромисс с польскими властями ради уступок украинцам, не затрагивавших вопроса «оккупации» западноукраинских земель, совершенно не устраивала ОУН, которая в начале 1930-х гг. стала одним из наиболее активных выразителей недовольства украинцев польской антиукраинской политикой. В отличие от многих других западноукраинских партий, часто стремившихся найти какой-либо политический компромисс с польской политической элитой, украинские националисты последовательно выступали против оккупации украинских земель Польшей[454] (пребывание западноукраинских земель в составе Второй Речи Посполитой они воспринимали именно как оккупацию) и отвергали любые компромиссы с польской властью. Украинская полонофильская эмиграция (равно как и западноукраинские сторонники соглашательства с Польшей) стала объектом жесткой критики со стороны ОУН[455].

При этом объектом ненависти украинских националистов становилось не только польское правительство или пропольски настроенные украинские политики, зачастую им становилось само польское население западноукраинских земель.

Этому способствовало и то, что национальный аспект «польского вопроса» на западноукраинских землях отягощался социальным. Большинство крупных земельных собственников в Галичине были поляками, что в условиях бедности украинского населения вызывало недовольство украинских крестьян. Летом 1930 г. это недовольство перешло в открытое противостояние, когда украинцы массово начали поджигать помещичьи хозяйства (так называемая «саботажная акция»). Изначально «саботажная акция» была инициирована местными активистами ОУН, однако акты саботажа совершались не только активистами ОУН[456]. Всего с июля 1930 по ноябрь 1930 г. украинскими крестьянами было проведено несколько сотен актов саботажа: поджоги домов, хозяйственных строений, скирд. Большая часть актов саботажа была направлена против польских помещиков, осадников, «кулаков» и представителей польской администрации[457].

Решение о проведении саботажной акции исходило снизу и полностью вписывалось в концепцию «перманентной революции», разработанной идеологами ОУН. Согласно этой концепции украинским националистом было необходимо путем «постоянного революционного кипения» беспрерывно проводить самые разнообразные акции против польского государства, стремясь, таким образом, рано или поздно поднять украинский народ на революционное выступление против Польши[458].