Читать онлайн «Оккупация. Правда и мифы». Страница 3

Надо сказать, что с немцами сотрудничали не только комсомольцы, но и коммунисты. Секретарь Кормянского райкома ВЛКСМ Гомельской области Рытиков жаловался в ЦК Компартии Белоруссии: «Оставшаяся часть коммунистов в районе с 13 августа (1941 года. — Б. С.) была в лесу, но примерно 10 сентября все разошлись по домам, дело было так: немцы объявили, что, кто против нас берет оружие, того мы расстреляем, а кто будет с нами работать, тот подучит работу и будет спокойно жить. После этого неустойчивые коммунисты начали по одному уходить домой».

Рытиков привел список 11 «нестойких», который открывал «Кузменков Афанасий Васильевич — работал секретарем РИКа, ушел домой и сейчас с немцами раскатывается на машине, выпивает». Упоминался в списке и бывший заведующий райфинотделом Александр Осипович Степура, который успел даже попартизанить — «был командиром взвода, продался немцам и работает сейчас начальником еврейского лагеря и одновременно плановиком (по разработке планов на питание и др.)». Но особое неудовольствие Рытикова вызвала «Гордон Дора Марковна — работала заврайздравотделом, которую Кузменков принял под свою опеку, по рассказам мне доктора Бобариненой, Кузменков заставил Гордон, как еврейку, принять русскую веру, каковая ходила в Журавичский район к попу для принятия веры, поп передал ей молитвы, которые она изучала и через полмесяца ходила опять сдавать наизусть». Бедная Дора Марковна таким образом пыталась избежать гибели. Да и Кузменков, похоже, был не таким уж плохим человеком, раз, став районным бургомистром, пытался спасти еврейку, хотя знал: если дело откроется, его непременно расстреляют. Но малограмотный комсомольский вожак Рытиков готов был даже вынужденное принятие православной веры поставить в вину коммунистке Гордон.

А вот как антикоммунист П. Ильинский, после войны оказавшийся на Западе, описывает настроение селян в окрестностях Полоцка: «Убеждение в том, что колхозы будут ликвидированы немедленно, а военнопленным дадут возможность принять участие в освобождении России, было в первое время всеобщим и абсолютно непоколебимым. Ближайшее будущее никто иначе просто не мог себе представить. Все ждали также с полной готовностью мобилизации мужского населения в армию (большевики не успели произвести мобилизацию полностью); сотни заявлений о приеме добровольцев посылались в ортскомендатуру, которая не успела даже хорошенько осмотреться на месте».

Однако эти надежды рассеялись как дым. Тот же Ильинский десятилетие спустя после окончания войны писал: «Только теперь… зная досконально чудовищные идеологические основы Третьего рейха, мы можем понять, в какое бешенство должна была приводить столпов национал-социализма наша претензия на участие в вооруженной борьбе против большевиков. Ни о русских формированиях, ни о мобилизации, ни о приеме добровольцев не могло быть тогда, конечно, и речи! Протянутая рука была отвергнута и осталась беспомощно висеть в воздухе».

Еще более отчетливо, чем в России и Белоруссии, прогерманские настроения проявлялись на Западной Украине, но и здесь немцы не попытались создать союзную им украинскую армию. Один из руководителей абвера, Пауль Леверкюн, подробно написал об этой упущенной возможности в своих мемуарах. Он связывал ошибки в германской политике на оккупированных территориях с позицией Гитлера и других руководителей национал-социалистической партии: «Зимой 1940–1941 годов в лагере Нойхаммер под Лигницем был сформирован батальон из бывших военнослужащих польской армии украинской национальности. Роты этого батальона состояли из солдат, получивших хорошую подготовку в польской армии и отобранных из лагерей для военнопленных с помощью организации западных украинцев (имеется в виду ОУН — Организация украинских националистов, два соперничавших крыла которой возглавляли Степан Бандера и полковник Андрей Мельник. — Б. С.)… Украинским командиром этого батальона был отважный партизанский командир (имеется в виду один из руководителей Украинской повстанческой армии — УПА — Роман Шухевич, известный под псевдонимом Тарас Чупринка; он погиб в бою с войсками МГБ в марте или июне 1950 года под Львовом. — Б. С). Этот батальон… к сожалению очень плохо оснащенный, был назван для маскировки «Нахтигаль» (Соловей), потому что он имел хор, который мог бы поспорить с лучшими, получившими международную известность казачьими хорами. Он вошел в состав полка «Бранденбург» (солдаты и офицеры которого подчинялись абверу и предназначались для разведывательно-диверсионной деятельности. — Б, С), где уже был один батальон, и 22 июня 1941 года вступил на территорию Советского Союза. В боях за Львов разведчики батальона установили, что во Львове производятся массовые расстрелы украинских националистов, и побудили командиров обоих батальонов вступить во Львов в ночь с 29 на 30 июня 1941 года, за 7 часов до установленного срока наступления 1-й горнострелковой дивизии. В этом деле особенно отличился украинский батальон. Украинское командование батальона заняло радиостанцию Львова и передало в эфир прокламацию о создании свободной, самостоятельной Западной Украины. Вскоре последовал резкий протест ведомства Розен-берга (министерства по делам восточных территорий. — Б. С), и при дальнейшем продвижении на Украину, когда батальон особо отличился в боях за Винницу, происходило постепенное изменение настроения его солдат и офицеров. Только что созданное Восточное министерство изъяло Западную Украину… из украинского государства, создание которого планировалось украинским командованием, и включило эту область с особо надежным населением в состав генерал-губернаторства, т. е. остатков польского государства.

В результате этого украинский батальон, который во Львове у десятков тысяч освобожденных западных украинцев зажег готовность к борьбе, стал ненадежным, в нем начались бунты, и его вынуждены были распустить. Здесь была упущена большая возможность. Капитан Оберлендер (политический руководитель батальона. — Б. С.) в то время попытался добиться аудиенции у Гитлера, и он добрался-таки до Гитлера. Гитлер прервал его доклад об Украине и сказал: «Вы в этом ничего не понимаете. Россия — это наша Африка, русские — это наши негры». Оберлендер позднее сказал командиру «Бранденбурга»: «С этим мнением Гитлера война проиграна».

Добавлю, что 30 июня 1941 года во Львове фракция Бандеры образовала правительство, претендовавшее на власть над всей Украиной. Но Бандера 5 июля 1941 года был арестован в Кракове и помещен в концлагерь Заксенхаузен, а 10 июля во Львове заключили под стражу и ведущих членов украинского правительства. «Нахтигаль» четырьмя днями ранее предусмотрительно убрали из города, чтобы избежать эксцессов. Так что, вопреки утверждениям советской пропаганды, люди Шухевича не имели никакого отношения к начавшемуся позднее уничтожению евреев и польской интеллигенции Львова. Это было установлено в ходе расследования на слушаниях в американском конгрессе в 1954 году. Тогда же выяснилось, что руководства ОУН (Бандеры) и УПА совсем не были причастны к «окончательному решению еврейского вопроса», как именовали нацисты мероприятия по истреблению еврейского населения рейха и оккупированных территорий, и прекратили сотрудничество с немцами вскоре после разгона правительства во Львове.

Иначе обстояло дело с руководителями более низкого уровня и рядовыми членами организации. Бойцы батальона «Нахтигаль» были потрясены, узнав, что немцы разогнали украинское правительство. Однако они решили, что пока рано рвать с немцами — лучше запастись оружием и получить военные знания. Еще больше года «Нахтигаль» вместе с СС и полицией сражался против советских партизан в Белоруссии. Только в октябре 1942-го весь личный состав батальона отказался продлить очередной годовой контракт на службу в немецкой армии. После этого украинских офицеров арестовали, а над солдатами установили полицейский надзор. Шухевич вместе с частью своих соратников бежал из-под ареста в карпатские леса, положив начало организации Украинской повстанческой армии.

В 1941–1944 годах УПА вела борьбу с немцами, а также с отрядами польской Армии Крайовой и советских партизан. Повстанцы действовали на территории польской Украины, Северной Буковины и входившего в состав Венгрии Закарпатья (там они сражались и с гонведами — солдатами венгерской армии). Немцы оценивали численность УПА в 80—100 тысяч бойцов. Уцелевшие и оказавшиеся в эмиграции руководители повстанцев утверждали, что в рядах УПА состояло от 200 до 400 тысяч человек. Солдаты и офицеры УПА располагали лишь очень ограниченным количеством боеприпасов. В отличие от советских партизан, они не получали никакого снабжения из-за линии фронта. Поэтому сторонники Бандеры могли нападать только на небольшие группы и гарнизоны немецких военнослужащих.