Читать онлайн «Морские титаны». Страница 31

Принадлежит американским кораблестроителям и приоритет в способе бронирования своих дредноутов. Их линкоры типа «Невада» впервые в мире защищались по принципу «все или ничего». Броня прикрывала цитадель, палубы, орудийные башни и другие жизненно важные центры корабля, но отсутствовала в оконечностях и части надстроек. В условиях морского боя тяжелые снаряды с легкостью прошивали незащищенные места американских линкоров, не взрываясь и не влияя на их боеспособность. Зато орудия, боезапас, машины, рулевые приводы и посты управления были прикрыты просто монументально! Подобная схема давала колоссальный выигрыш в весе и очень скоро завоевала своих поклонников в Европе и Японии. Британцы и немцы поначалу бронировали абсолютно все, кроме мачт, труб, воздухозаборников и другой палубной мелочи. Коммодор Кийз как‑то заметил: «Если бы немцы могли, то одели бы в металл свои знамена». Большие снаряды тонкая в оконечностях и надстройках броня не держала, а вот привес в тоннах давала внушительный.

Англичане очень скоро оценили американский опыт, а вот немцы остались верны себе, предпочитая экономить на калибре тяжелых орудий и весе их башен. Как следствие, все дредноуты Гохзеефлотте и, позднее, кригсмарине, обладая уникальной живучестью, выглядели недовооруженными.

На фоне вялой и не очень выразительной конкуренции Токио и Вашингтона противостояние между Лондоном и Берлином выглядит просто эпическим Неслучайно историк А Больных окрестил военно–морское соперничество двух европейских держав «схваткой гигантов». И хотя неубедительные попытки оспорить у Англии ее титул «владычицы морей» в Германии предпринимались с конца XIX века, подлинные страсти разгорелись с того момента, когда корабль Его Величества «Дредноут» предстал перед восхищенными взорами военных моряков и обывателей Портсмута. Правда, и здесь стоит оговориться. Появление столь концептуального корабля не было вызвано стремлением англичан «поставить тевтонов на место», как часто трактуют события многие историки. Фишер, начав кардинально перевооружать и реорганизовывать флот, мыслил категориями имперскими. Иными словами, рыцарская перчатка в гербе нового броненосца была брошена всем, кто мог представлять угрозу британской короне в любом уголке необъятной империи.

Великобритания, руководствуясь в политике приоритетом собственных интересов, редко имела постоянных противников и союзников. Список первых и последних всегда был изменчив, подобно графику приливов в Ирландском море, и зависел от баланса сил в мире.

Амбициозный и честолюбивый кайзер Вильгельм II, мечтавший о замене англосаксонского мироустройства на германское, оказался не в том месте и не в то время. Во всяком случае, для англичан. Немцы считали себя не только обделенными при колониальном разделе мира, но и способными ответить на вызов британцев. Особо не задумываясь о последствиях, германский император и его единомышленник, гросс–адмирал Альфред фон Тирпиц, перчатку, брошенную Фишером, подняли. Однако Германии требовался собственный золотой ключ! Появление «Дредноута», подобно катализатору, накалило страсти до предела и вовлекло обе державы в бешеную гонку на выживание. В1914 году смертельное морское родео закончится мировой войной!

К скипетру Нептуна немцы присматривались давно. Имея мощнейшую сухопутную армию, Германия содержала флот на правах нелюбимого пасынка. Но когда к власти в 1888 году пришел по–прусски жесткий и вместе с тем романтичный Вильгельм II, ситуация резко изменилась. Бабушкой молодого императора являлась «королева всех королев» — Виктория, чье имя стало синонимом целой эпохи. Частенько Вилли (так уменьшительно — ласкательно называли самодержца в родственных кругах) гостил в Англии, где его генетическая страсть к морю находила свой выход. Его каникулы у знаменитой английской бабушки проходили на палубах яхт и боевых кораблей. Виктория первой подметила больное честолюбие внука и его уникальную способность «сталкивать людей лбами». К сожалению при наличии короны на голове, сталкивать можно и страны. Амбиции захлестывали молодого Гогенцоллерна и, унаследовав от отца трон, Вильгельм получил власть над страной, чья доля в мировом объеме производства достигла в конце XIX столетия 22%. Германия уходила в экономический прорыв, оставляя позади большинство развитых стран, и только глупец мог предположить, что здоровая конкуренция на рынках выльется в вооруженное противостояние. Даже при отсутствии обширной империи немецкие добротно сделанные, качественные товары находили своего потребителя по всему миру. Но кайзеру этого было мало!

Страсть к интригам и двойственность натуры методично делали свое дело. В довершение к собственным недостаткам Вилли страдал комплексом неполноценности по отношению к своему дяде — будущему английскому королю Эдуарду VII. Без преувеличения можно сказать, что этот душевный порок вылился в желчную неприязнь ко всему английскому. И когда в 1897 году Германия превзошла Англию по объему выпуска стали, а двумя годами раннее обеспечила свое стратегическое доминирование сразу в двух морях — Балтийском и Северном, прорыв Кильский канал, германский император решил «срубить сук, на котором сидит Эдди (Эдуард VII)». О том, что упадет не только он сам, но и его страна, Вильгельм II Гогенцоллерн не мог и предположить. Его безапелляционное приветствие своему кузену Ники (русскому императору Николаю II): «Адмирал Атлантического океана (кайзер) приветствует адмирала океана Тихого!» — могло шокировать кого–угодно. При таких раскладах Эдуарду оставались озеро Лох–Несс и пара прудов в лондонском Гайд–парке. Причем без альтернатив. То, что флот его дяди вдвое сильнее, чем флоты России и Германии вместе взятых, императора волновало мало. Под его чутким руководством немцы впряглись в тяжелую работу по воссозданию морского имперского величия.

Желание кайзера свергнуть «владычицу морей» с ее океанского престола нашло горячий отклик в душе другого, не менее честолюбивого немца — адмирала Альфреда фон Тирпица.

Тирпиц родился в 1848 году в городе Бранденбург, что неподалеку от Берлина. Отец будущего создателя германской военно–морской мощи был обычным прусским чиновником Альфред, подобно Джеки Фишеру, пошел на флот совсем юным — в 16 лет. Карьерный рост молодого Тирпица, благодаря его феноменальным способностям, оказался так же стремителен, как и его оппонента из Альбиона. В1895 году он уже контр–адмирал и командующий крейсерской эскадрой на Дальнем Востоке, где Германия усиливала свое влияние, пытаясь «отхватить» торговые концессии и часть ничейной (точнее, китайской) территории.

Современники рисуют Альфреда фон Тирпица человеком очень мягким, тактичным и необыкновенно скромным Ко всему, контр–адмирал кроме незаурядного математического ума обладал блестящим чувством юмора, что являлось большой редкостью для прусского офицера. Нужно иметь немалую долю злой иронии к себе и своим соотечественникам, чтобы позволить подобное высказывание: «Пруссак всегда выглядит так, словно проглотил шомпол своего ружья». К слову, сам шутник отличался отменной выправкой и в зрелые годы. Но особо выделялся офицер своим вкрадчивым, высоким голосом, сбивавшимся при волнении на фальцет, и очень своеобразной, окладистой, раздвоенной бородой.

Труд американца Мэхэма произвел на Тирпица ошеломляющее впечатление. И хотя книга «О влиянии морской мощи» в большей степени адресовалась Королевскому флоту, доминирующему на тот момент, германский контр–адмирал увязал теории автора с насущными политическими и экономическими потребностями своей страны. «Если мы намерены выйти в мир и укрепить наши торговые позиции с помощью моря, — утверждал Тирпиц, — и не позаботимся о создании достаточно мощного флота, постройка наша будет весьма непрочной». Свои взгляды он изложил в ряде докладных записок, направленных в Берлин.

Подобное рвение и забота о нуждах своего государства не остались незамеченными императором Вильгельмом, мечтавшем о создании сильнейшего ВМФ. Тирпица мгновенно катапультировали с Дальнего Востока на родину и сразу предложили должность статс–секретаря по военно–морским делам. Означало это одно — контр–адмирал очутился в министерском кресле с почти неограниченными возможностями. Кайзер, торопившийся во всем, сразу потребовал приступить к делу. «Англия заигралась, — кричал он, — нужно поставить ее на место!» Уловив настроение своего императора, Тирпиц в 1897 году, после вступления на должность, выпустил секретный меморандум для старших офицеров армии и флота, где указывалось, что «ситуация противоборства с Англией требует введения в строй линейных кораблей в возможно больших количествах». Однако стоит отдать должное проницательности и хитрости статс–секретаря. Всегда деликатный и невозмутимый, он вкрадчиво говорил министру иностранных дел: «Политика — ваша забота. Я лишь строю корабли».