Читать онлайн «Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера». Страница 25

Но в 1969 году в связи с введением нового уголовного законодательства в СССР ситуация резко изменилась. До этого в Одессе в основном почете находились криминальные специальности, связанные с «обуванием лохов», в том числе иностранных моряков и туристов. Но новые законы подразумевали столь жесткие санкции против этих «специалистов», что уголовный мир портового города сильно призадумался. А самое главное, призадумались воровские авторитеты. До этого они испокон века практиковали систему «ломок», обязательных для воров в законе, и отсидки раз в три года. Однако после изменения законодательства они могли за свои криминальные подвиги запросто получить «вышку». Устроить подобное положение вещей никого не могло. Требовалось срочно изобрести способ не только сохранить свою власть в криминальном мире, но и учесть изменившуюся обстановку в стране.

В начале семидесятых годов в Киеве был проведен воровской съезд, на котором присутствовали и шесть одесситов. В ходе съезда молодые авторитеты предложили новую политику поддержания собственного статуса. Вместо привычной системы «ломок» они предложили поистине революционный вариант – не садиться в тюрьму вообще, а грабить тех, кто в милицию не заявит, по причине того, что у самого рыльце в пушку. При таком раскладе волки точно оставались сыты, а мнения овец, как вы понимаете, никто и не спрашивал. Девиз киевского съезда звучал так: «Бей замазанных!» Из других «эпохальных» решений на этом съезде приняли предложение о разрешении на сотрудничество с государственной властью и с милицией в том числе, что было неслыханным новаторством в криминальном мире. Сотрудничество, разумеется, подразумевало обеспечение коррумпированных чиновников и сотрудников правоохранительных органов.

Когда одесские цеховики и расхитители социалистической собственности узнали о решениях, принятых на этом необычном съезде, энтузиазма у них, что понятно, совсем не прибавилось. Они оказались правы. С этого момента заниматься в Одессе подпольным производством стало далеко не так выгодно, как раньше. Поэтому выжили только действительно сильные подпольные бизнесмены или, наоборот, слишком мелкие, чтобы представлять собой интерес для рэкетиров, вроде частных портных или сапожников на Привозе. «Средний класс цеховиков» в Одессе с этого момента почти полностью вымер.

В Одессе зародились и первые ОПГ очень узкой специализации – профи по выбиванию денег у совершенно бесправных торговцев, зажиточных цеховиков и проворовавшихся директоров предприятий. И представьте себе, все это происходило в начале семидесятых годов, то есть в Одессу рэкет пришел на двадцать лет раньше, чем в послеперестроечную Россию девяностых. Слово «разгон» подпольным одесским предпринимателям было знакомо лучше, чем их коллегам по всей стране. Так что Одесса была городом криминальным, но вот подпольному бизнесу в нем не очень повезло.

Рассказ отца об истории цеховиков в Одессе меня здорово удивил, и я еще раз поразился, насколько на ситуацию с теневой экономикой в том или ином регионе влияют исторические предпосылки. Еще больше я убедился в своем предположении, когда спросил отца об Узбекистане. На слуху было так называемое хлопковое дело, которое раскрутили следователи Гдлян и Иванов, впоследствии сделавшие на нем депутатскую карьеру (типа «непримиримые борцы за справедливость»). Говорили о деле в прессе и по телевидению не просто много, а каждые пять минут, поэтому мой интерес был понятен. В ответ на вопрос отец расхохотался до колик и ответил, что вся история советского Узбекистана это одно сплошное «хлопковое дело».

Как утверждал отец, настоящих цеховиков среди узбекского народа как-то не получилось. Вообще, у этой нации с производством, видимо, были генетические проблемы. Трудно спорить с тем, что на территории республики процветали национальные ремесла, но они имели скорее прикладное, чем практическое значение. Прогресс обошел стороной эту страну с древней культурой, и в аилах и небольших ПГТ, рассеянных по всей республике, сохранялся образ жизни, ничуть не изменившийся на протяжении даже не веков, а тысячелетий. Но основой Узбекистана был хлопок, и именно с хлопком и связаны так или иначе все случаи невероятного личного обогащения. Собственно говоря, с приходом советской власти в Узбекистан, для большинства его жителей ничего не изменилось. До этого были одни богатые люди, а потом стали другие – вот и все. Разница только в названии: бей или председатель исполкома. Простому человеку такие тонкости по барабану. То бишь по этому, как его – тамбуру. И те и другие богатые люди обитали в каком-то ином, непонятном мире и были абсолютно замкнутой кастой – и должности, и деньги, и привилегии они передавали своим детям по наследству и преследовали только интересы собственного клана.

Единственным же источником богатства в Узбекской ССР был хлопок. Ну, еще древнейшая история, но это кому как. Но что касается хлопка, то тут ни предела, ни меры не было. И именно этим объясняется практически полное отсутствие цеховиков в Узбекистане. Зачем напрягаться и что-то производить, когда можно просто украсть и получить неизмеримо больше. Но дело было не только в этом. В конце концов, украсть можно было и на остальной территории СССР, однако находились люди, которым этого было мало. Основная причина заключалась в том, что подпольному производству в Узбекистане просто не было места. Вся республиканская власть представляла собой четко регламентированную систему хищений государственной собственности – хлопка. Каждый человек был поставлен на определенную должность для выполнения конкретной задачи, но упаси его Аллах отступить хоть на йоту от данных полномочий. Никакой отсебятины, никакой самодеятельности, никакой инициативы. Или ты выполняешь приказы человека, который «подарил» тебе эту должность, или ты не просто вылетаешь с места в двадцать четыре часа, но и можешь расстаться с жизнью.

То, что творилось в Узбекистане с государственным сырьем, сейчас трудно даже себе вообразить. Это были не просто хищения, даже пусть и в особо крупных размерах, – руководители республики распоряжались хлопком так вольно, словно он был их собственностью. Вот только некоторые цифры, которые могут дать представление о происходящем в республике. Если руководство Узбекской ССР отчитывалось в поставке государству 6 000 000 тонн хлопка в год, то на самом деле поставки составляли 5 000 000 тонн. Разницу в полмиллиона тонн составляли отходы хлопка, так называемые линт и улюк. Эти отходы были непригодны не то что к производству, а вообще ни к чему. Руководителям предприятий, которые получали вместо сырья отходы, конечно же, получали и свою долю. Судя по данным, обнаружившимся в процессе «раскрутки „хлопкового дела»» за закрывание глаз на получение «псевдосырья» они имели в среднем 200–300 тысяч рублей в год. Получив же деньги, оборотистые руководители просто списывали негодное к производству сырье.

Остальные полмиллиона поставок состояли из воздуха. Конечно, так называемые приписки процветали на всей территории СССР, но в таком количестве позволить себе красть у государства могли только на самом высоком уровне. Причем про руководство республики Узбекистан даже нельзя было сказать, что они коррумпированы. Они вообще не имели никакого отношения к социалистической законности. Эти люди стояли над законом. Да что там, в пределах своего региона его руководители сами насаждали ту законность, которая их устраивала. Трудно представить, что при таких объемах хищений никто «наверху», в руководстве страны, не подозревал о том, что происходит. Суммы хищений говорят сами за себя. По оценкам экспертов, занимавшихся «хлопковым делом» (которое, между прочим, грянуло при Андропове, когда страна уже задрожала в предчувствии близких и кардинальных перемен), за пять лет приписок сумма хищений из государственного бюджета составила около 1,4 миллиарда рублей.

При этом следователи Генеральной прокуратуры, занимавшиеся все тем же «хлопковым делом» рассказывали совершенно потрясающие вещи. Правительственные чиновники СССР, непосредственно подписывающие бюджетные выплаты по липовой отчетности, вели себя так, как будто находились в невменяемом состоянии. Суммы «подарков» за такие подписи составляли около… нескольких тысяч рублей, а иногда «дарители» отделывались дорогими золотыми украшениями!!! Когда следователи спрашивали этих людей: «Неужели вы не понимали, что своей подписью вы обеспечивали миллиардные хищения, рисковали, а вам при этом бросали даже не крошки с барского стола и даже не объедки?» И вы знаете, что удивительно? Судя по реакции этих самых чиновников – действительно не понимали. Потому что до некоторых только «на беседах» со следователем доходил размер их маразма, и это приходило так внезапно, что некоторые даже теряли сознание.