Читать онлайн «Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки». Страница 100

После Семилетней войны французское правительств?, особенно Шуа-зель, никак не хотело примириться с поражением. Один за другим разведчики Шуазеля - полковники Грант, де Бевиль - посещали Англию с целью не только составить подробное описание английских гаваней, но и выработать на месте планы высадки французской армии. Некоторые французские шпионы действовали, не возбуждая подозрений, особенно если они собирали информацию не чисто военного, а экономического характера. Так, например, некий Габриэль Жар вскоре после Семилетней войны составил отчет о положении английской промышленности.

Третья четверть XVIII в. - время, когда происходил заметный количественный рост секретных служб Англии и ее главной соперницы Франции. В связи с активизацией их деятельности в Лондоне и Париже принимались различные меры предосторожности, такие как, скажем, запрещение клеркам министерства иностранных дел принимать в служебные часы посетителей. Это не помешало, впрочем, сэру Роберту Эйнсли в 70-х годах получать копии с важных дипломатических депеш, посланных французским министром иностранных дел в Мадрид во время конфликта между Англией и Испанией из-за Фолклендских островов. Ознакомление с этой корреспонденцией позволило Лондону сделать вывод, что можно без риска занять в споре более жесткую позицию.

Секретная служба английского военно-морского ведомства подчинялась в те годы секретарю адмиралтейства. Секретарь выполнял общие распоряжения морского министра - первого лорда адмиралтейства и его коллег. В течение ряда десятилетий этот пост занимал Филипп Стефенс. Во второй половине XVIII в. секретная служба, раньше действовавшая только в военное время или от случая к случаю, превратилась в постоянно функционировавшую организацию. И вполне естественно, что руководство разведкой стало функцией адмиралтейства, учитывая значение, которое имело для Англии поддержание ее господства на море, и преобладающую роль военного флота в сравнении с небольшой армией. Впрочем, другие ведомства также занимались шпионажем, и особенно, конечно, Форин оффис.

Разведка адмиралтейства имела внутренний и внешний отделы. Внутренний отдел занимался сбором информации от частных лиц - англичан и иностранцев. Эти сведения приобретались у капитанов и матросов кораблей, прибывших из дальнего плавания, у вернувшихся из-за границы купцов. Подобную информацию агенты адмиралтейства получали в беседах с такими людьми или путем подслушивания их разговоров в отелях, кофейнях или трактирах. (Все эти сведения суммировались и перепроверялись путем сличения с известиями, добытыми в результате перлюстрации писем.) Внешнему отделу был поручен шпионаж за рубежом, преимущественно во Франции и Испании - в двух связанных союзом державах, которые являлись наиболее опасными соперницами Англии на море и в колониях. Немаловажную информацию удавалось извлекать из французских и испанских газет, памфлетной литературы, из слухов, которые ходили в парижских или мадридских салонах.

Однако наиболее важные известия добывались другим путем: опытные агенты направлялись для наблюдения за главными французскими и испанскими гаванями и в столицы. Подкупив того или иного служащего военного или морского министерства, они получали доступ к секретным бумагам.

Собранная информация направлялась в разведывательный центр, находившийся в Голландии, которая в эту пору была центром международного шпионажа. Здесь материалы сортировались, сводились воедино и пересылались в Лондон. Тем самым адмиралтейство избегало непосредственного контакта со своими агентами, провал которых мог бы поставить его в неудобное положение. Более того, разведывательный центр, находившийся в 70-х годах XVIII в. в голландском городе Роттердаме, создал отделения в Париже и Мадриде, осуществляя, в свою очередь, связи с нанятыми агентами только через руководителей этих филиалов. В 1770 г. умер Ричард Уолтере, четверть века возглавлявший роттердамский центр. Руководство центром было поручено его вдове Маргарите Уолтере. Ей удалось завербовать шпиона из числа служащих канцелярии герцога Шуазеля. В результате британское адмиралтейство было во всех деталях осведомлено о состоянии французского флота. Были созданы шпионские ячейки в Бресте, Дюнкерке, Рошфоре и Тулоне. Не менее искусными оказались руководители мадридского отделения и его агенты. Имена их никогда не упоминались даже в секретной переписке, и поэтому о них, видимо, нельзя найти никаких сведений в архивах. Когда через несколько лет Голландия вступила в войну против Англии, шпионская информация стала пересылаться в Лондон через австрийские Нидерланды (Бельгию). Помимо этой постоянной сети шпионов адмиралтейство посылало и особых агентов, поручая им специальные, обычно весьма "деликатные" миссии. Так, некий Ирвин еще в начале Семилетней войны руководил из Фландрии группой шпионов, направленной в Дюнкерк и другие гавани для определения, насколько интенсивно ведется подготовка к французскому десанту в Англию. Но постепенно значение роттердамского центра стало падать, и в 1785 г. он был ликвидирован.

Зато росла активность разведки Форин оффиса. Английский шпион Александр Скотт, как утверждают, сумел получить из кабинета французского министра иностранных дел Шуазеля копию брачного договора дофина (будущего Людовика XVI) и австрийской эрцгерцогини Марии-Антуанетты. Это считалось большим успехом - подобные сведения в это время имели серьезное политическое и дипломатическое значение. Однако даже в 80-х годах Форин оффис был сравнительно небольшим учреждением. Помимо самого министра - единственного лица, решавшего все дела политического характера, - имелись заместитель министра, 10 клерков и несколько других чиновников, включая хранителя архивов, латинского переводчика, двух дешифровалыциков и т. д.

Напротив, французское министерство иностранных дел имело более многочисленный штат - около 80 человек. Оно включало два политических департамента, отдел переводов, географический отдел, архивный отдел и др. Директора политических департаментов нередко вели свою линию, лишь прикрываясь именем министра иностранных дел.

Главная роль в разведке Форин оффиса принадлежала британским послам. Далеко не все из них справлялись с этой ролью. Бездарность, волокита, нерадивость, легкомыслие были свойственны многим из них; впрочем, этим же нередко грешило и само британское министерство иностранных дел, подчас подолгу не отвечавшее ни на обычные, ни на секретные депеши своих представителей за рубежом. Некомпетентность аристократических недорослей и бонвиванов, назначавшихся на ответственные дипломатические посты, порой принимала анекдотический характер. Британский посол в Париже в 80-х годах герцог Дорсет был озабочен прежде всего тем, чтобы сохранить благосклонность актрисы Бачелли - агента французской разведки. Бессодержательные депеши Дорсета приводили в отчаяние Форин оффис. Секретарь посла Даниэль Хейлс получил умоляющее письмо из Лондона: "Ради бога, сжальтесь над министерством и либо убедите нашего друга герцога писать о чем-то заслуживающем прочтения нашим повелителем, либо считайте Вашего начальника отсутствующим и предоставьте возможность проявиться Вашему усердию и способностям". Хейлс выполнил это указание, что, однако, помешало его карьере. Немногим лучше были посланник в Брюсселе виконт Торрингтон или посланник в Берлине Дэлримпл (позднее граф Стейр), который не унаследовал ума своего предка, руководившего в начале века английской разведкой в борьбе против якобитов. Секретарь посольства Эварт доносил, что невозможно вывести посланника из состояния пассивности и заинтересовать чем-либо серьезным. А из Мадрида Энтони Мерри писал о своем шефе - британском после графе Бьюте: "Этот человек так же способен быть послом, как я - римским папой". Историки не склонны считать такой отзыв пристрастным.

Д. Хорн, автор специальной работы "Британская дипломатическая служба. 1689-1789 гг." (Оксфорд, 1961 г.), считает, что сохранившиеся материалы никак не позволяют сделать в целом вывод о высоком качестве поступавшей в Лондон разведывательной информации. Одним из очевидных недостатков была неспособность постоянно обеспечивать эффективность секретной службы. Если не существовало опасной внутренней оппозиции (как якобитство), то в мирное время была тенденция к резкому ограничению расходов на разведку, в результате чего она обычно оказывалась не подготовленной к новой войне. Так, английский посол в Париже лорд Стормонт писал Георгу III в 1779 г., что "в настоящее время ощущается недостаток в регулярной и быстро поступающей секретной информации, и это наносит крайний вред интересам службы Вашего Величества". В этих условиях приходилось порой спешно набирать агентов, от которых было очень мало толку. В 80-х годах, например, некий Хейк, в прошлом связанный с разведывательной организацией Уолтерса в Роттердаме, а также его сын выполняли какие-то особые задания английской разведки. Известный дипломат Д. Гаррис негодующе писал об их тупости и о том, что они "заинтересованы не в добывании и передаче информации, а в добывании денег". Другой английский шпион - Сен-Марк был нанят на три месяца с окладом 60 гиней в месяц, позднее его рассчитали, так как английское посольство в Париже сочло нового агента не заслуживающим доверия.