Читать онлайн «Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга». Страница 26

Применение оказывающих болезненное действие медикаментов, электрошока и психохирургии постоянно запрещается судами и критикуется различными комиссиями конгресса как неконституционное и «жестокое» наказание, противоречащее 8-й поправке к конституции или другим законодательным актам, закрепляющим принцип «компетентного согласия» заключенного на проведение экспериментов.

Однако что же происходит на практике? Защищают ли решения судов от такого рода наказаний заключенных, так называемых «опасных» душевнобольных и несовершеннолетних преступников? Прекратили ли такие правительственные учреждения, как Администрация содействия правоприменительной деятельности (одно из подразделений министерства юстиции), выделять средства на разработку программ модификации поведения, которые, как это уже было признано, нарушают права личности?

Многочисленные факты свидетельствуют о том, что на эти вопросы следует дать отрицательный ответ. Существует масса всевозможных лазеек, позволяющих тюремным властям легко обходить любые запреты. Хотя суды и вынесли решение прекратить осуществление программы «СТАРТ» и, как предполагают, запретили применять в тюрьмах опасные для здоровья лекарства, эти решения не распространяются на другие учреждения, занимающиеся осуществлением аналогичных программ.

Постановления судов имеют обязательную силу лишь в отношении конкретной программы, рассматриваемой судом в определенное время, в конкретном штате и в рамках определенной юрисдикции. Но даже в том случае, когда суд постановляет, что применение определенного метода или лекарства, вызывающего болезненную реакцию, представляет собой жестокое и необычное наказание, тюремная администрация может легко обойти такое решение. Для этого нужно всего лишь составить другую программу, которая предусматривала бы либо применение того же лекарства, но в другой дозировке, либо иную форму приема того же лекарства (скажем, не внутривенно, а через рот), либо другое лекарство, имеющее то же действие.

В настоящее время в Детройте юридическая служба штата Мичиган возбудила судебное дело против инициаторов программы модификации поведения, которая сильно смахивает на программу «СТАРТ». Специалисты, знакомившиеся с деталями этой программы, считают, что администрация тюрьмы штата Мичиган применяет те же методы, что и руководители программы «СТАРТ».

Другим исправительным учреждением, вызвавшим острую критику, стала федеральная тюрьма в Мэрионе (штат Иллинойс), руководство которой вдохновило инициаторов программы «СТАРТ». Тюрьма была построена в 1962 г. и заменила тюрьму строгого режима в Алкатрасе. Около 80% заключенных—черные, чиканос, пуэрториканцы и лица азиатского происхождения. 25% заключенных составляют так называемые «черные мусульмане»[160].

Около четырех лет тому назад (примерно в то же время, когда началось осуществление программы «СТАРТ») в Мэрионе после того, как около 100 заключенных выступили с протестом против избиения надзирателем Джесси Лoпeca, заключенного мексиканского происхождения, был оборудован изолятор. Изолятор, названный «пунктом контроля и перевоспитания», придал новый смысл всей практике изоляции заключенных.

Изолятор состоит из камер, представляющих собой тесные клетушки, отгороженные от остальной части тюремных помещений двумя дверями: стальной, которая не пропускает свет, и плексигласовой, которая не пропускает звук ни изнутри, ни снаружи. Если заключенному вдруг станет плохо, он никак не сможет дать знать об этом, как бы громко он ни кричал. Вентиляция в камере очень плохая, а все освещение ограничивается одной лампочкой в 60 ватт.

50 наиболее беспокойных заключенных (некоторые из них были известны своими связями с конгрессменами и представителями печати и выражали протест против дурного обращения) и были посажены в эти камеры. Часть из них находится там и по сей день.

Цель преследуется обычная — заставить заключенного по выходе из такой камеры безропотно соблюдать любой установленный для него режим. Достижима ли такая цель? По мнению Бернарда Рубина, психиатра из Чикаго, который побывал в тюрьме в Мэрионе,— нет. Он пришел к выводу, что «пункт контроля» настолько «унижает человеческое достоинство, подавляет его психику и меняет его поведение», что «буйное поведение становится скорее следствием, чем причиной. Этот пункт порождает чувство отчаяния, ярости и беспомощности»[161]. (Замечания Рубина были включены в информационные материалы, распространенные Национальным комитетом в поддержку заключенных мэрионской тюрьмы, штаб-квартира которого находится в Сент-Луисе [штат Миссури].)

Эдди Санчесу, уже давно сидящему в такой камере, удалось переправить на волю письмо, адресованное редакции одной из вашингтонских газет, в котором говорилось: «Трудно на что-то надеяться. По правде говоря, я потерял почти всякую надежду. Я чувствую, что охранники убьют меня. Смерти я не боюсь. До этого мне не раз приходилось смотреть ей в лицо. Сожалею лишь об одном: о том, что так никогда и не был свободным. Если бы я стал свободным хоть на одну неделю, на следующей неделе я согласился бы умереть. Разве приходится удивляться, что я не верю в бога? Ведь я просто не могу представить себе, что бог настолько жесток, что лишает человека даже мимолетного воспоминания о свободе»[162].

В последнее время в судах уже ведется борьба за упразднение таких пунктов контроля.

Слабый контроль Администрации содействия правоприменительной деятельности за осуществлением финансируемых ею программ борьбы с преступностью создает условия для злоупотреблений и разбазаривания средств в колоссальных масштабах. АСПД, одно из любимых детищ бывшего президента Никсона, была создана в 1968 г. Ей были выделены огромные средства, предназначенные для оказания помощи правоохранительным органам в их борьбе с уличными ограблениями, бэрглери и вообще с любыми нарушениями закона. За период с 1968 по 1975 г. расходы Администрации составили более 6 млрд. долл. (По данным ФБР, число всех преступлений за этот период увеличилось на 32%, а число насильственных преступлений—на 50%[163].)

В соответствии с проводившейся бывшей администрацией Никсона политикой децентрализации Администрация содействия правоприменительной деятельности распределяла свои огромные средства среди местных правоохранительных органов, не требуя при этом практически никакой отчетности в том, как они распоряжались полученными фондами. Когда стало известно, что значительная часть ассигнований использовалась на покрытие расходов, связанных с экспериментами в области применения различных методов негативного воздействия, а возможно, и в области психохирургии, поднялась волна протестов.

В январе 1974 г. бывший сенатор Сэм Дж. Эрвин, который возглавлял сенатскую подкомиссию по конституционным правам, обратился к руководителям администрации с письмом, в котором поднимал некоторые вопросы, связанные с моральными аспектами финансируемых ею программ модификации поведения. Он выразил сомнение в правильности выделения федеральных ассигнований на такие программы в связи с отсутствием хорошо продуманных руководящих принципов, а также надлежащего надзора за научными исследованиями, что обеспечивало бы людям должную защиту[164].

Примерно через месяц Доналд Е. Сантарелли, возглавлявший в то время Администрацию содействия правоприменительной деятельности, публично заявил, что его ведомство больше не будет финансировать медицинские исследования в области химической терапии, психохирургии и модификации поведения. Однако, добавил он, это решение принято не потому, что руководство администрации испытывает какие-то сомнения относительно этической стороны или конституционности таких исследований, а потому, что оно не располагает «технически подготовленным персоналом, который мог бы проверять, оценивать или контролировать такие начинания»[165]. Несмотря на такую техническую неподготовленность, администрация все же финансировала 537 научно-исследовательских программ в области модификации поведения[166].

Таким образом, правительство США выдавало увесистые пачки денег на проведение экспериментов над людьми, не следя (или мало следя) за тем, чтобы при этом им была гарантирована безопасность, а эксперименты проводились эффективно. Учитывая сомнительную репутацию некоторых должностных лиц правоохранительных органов (особенно на самом низком уровне), можно сказать, что любой из этих экспериментов мог стать грубым нарушением Нюрнбергского кодекса, в котором международное сообщество обязалось уважать основные права содержащихся в неволе людей, к каковым относятся заключенные и душевнобольные.