Читать онлайн «Проект «Украина». Три войны России с Украиной». Страница 39

В том же 1941 г. был арестован и Андрей Мельник — даже несмотря на отчаянно демонстрировавшуюся с его стороны лояльность Берлину: лидера ОУН-М также поначалу депортировали в одну из германских тюрем. Из тюрьмы Мельника в 1944 г. перевели в концлагерь Заксенхаузен, откуда в том же году, наоборот, освободили Степана Бандеру.

Так ни устремления молодежного крыла ОУН под водительством Бандеры, ни ветеранов Мельника не нашли поддержки у Гитлера: такой же, как и Сталин, диктатор, он не терпел политической конкуренции.

Пришлось в очень скором времени испытать разочарование от прихода «освободителей» со свастикой и митрополиту Шептицкому: он поначалу приветствовал приход германских войск и даже водил дружбу с офицерами вермахта, но быстро убедился, что терпимое отношение немецких военных к его религии и пастве нивелируется зверствами со стороны частей СС, следовавших по пятам за военными.

Опыт ветеранов националистического движения и тут сыграл свою «положительную» роль: если бандеровцы резко сократили сотрудничество с германскими властями, особенно после ареста Бандеры и Стецко, то мельниковцы целенаправленно поступали на работу в полицию в качестве переводчиков и консультантов. Однако цель у этих «переводчиков» от ОУН-М была той же, что и у активистов Бандеры: продвижение вместе с частями вермахта на восток с целью последующего воссоединения украинских земель в одном государстве под дланью Провода ОУН-М. С этой же целью Провод ОУН-М выдвинул на восток и несколько нелегальных групп. Еще ранее такие же группы на восток отправили бандеровцы, и теперь центральная группа ОУН-М «должна была следовать маршрутом бандеровской южной оперативной группы через Винницу к Днепропетровску и затем на Донбасс… как и у бандеровцев, южная группа мельниковцев должна была отколоться от основной массы в Виннице и следовать в Одессу и Николаев»[253].

На взаимоотношения двух частей ОУН продолжало свое воздействие и их принципиально разное отношение к сотрудничеству с гитлеровской Германией: существование этой разницы между ОУН-М и ОУН-Б подтверждает и такой без сомнения объективный источник, как донесения советской разведки.

Из донесения штаба партизанских отрядов Житомирской области начальнику украинского штаба партизанского движения о деятельности украинских националистов.

1942–1945 гг.:

«Когда гитлеровцы отказали бандеровцам в обещанной им ранее “самостiйностi” Украины и начали арестовывать бандеровцев, последние ушли в подполье… Мельниковцы открыто поддерживают немцев и “самостiйностi” Украины добиваются не путем вооруженной борьбы, а путем сделки с немецкими фашистами. Немцы, разгоняя бандеровцев, не трогали мельниковцев»[254].

В итоге застарелый, сложившийся еще до войны конфликт между двумя частями ОУН перерос сначала в соперничество на пути продвижения в Украину, а затем и в открытое вооруженное противостояние (30 августа, например, в Житомире активист ОУН-Б застрелил двух видных деятелей ОУН-М Сеныка и Сциборского[255]). Целью борьбы друг с другом был, разумеется, Киев как будущая столица новой Украины: кто первым из двух частей актива ОУН добрался бы до столицы, тот и получил бы главный приз.

В течение всей войны свои отдельные роли на оккупированной вермахтом территории Украины пытались играть также представители Украинской народной республики (УНР) во главе с Андреем Левицким, Украинской повстанческой армии (УПА), «Полесской сечи» Тараса Боровца, а также созданной на совещании ОУН-Б уже летом 1944 г. в качестве политического крыла УПА Украинской головной освободительной рады (УГВР) и других организаций. По свидетельству Яневского, учредительный конгресс УГВР состоялся 11 и 15 июля 1944 г. в лесничестве, расположенном между с. Лужок Верхний и Недельня Старосамборского района Львовской области… Одним из важных документов УГВР, опубликованных в «Летописи УПА», стала «Присяга воина Украинской Повстанческой Армии», при этом присягали воины УПА не государству (о «восстановлении» которого, как мы помним, было объявлено 30 июня 1941 г.), а «Великому Украинскому Народу, Святой Земле Украинской, перед пролитой кровью Лучших Сыновей Украины и Высшим Политическим Руководством Украинского Народа». Логичным для Яневского становится вывод: текст присяги УПА, утвержденный УГВР, трактует ее, УГВР, как «верховный орган украинского народа»[256]. Нам же вопрос о том, считало ли руководство УПА этот новый орган действительно «верховным», представляется не столь важным, поскольку очевидно другое: УГВР была организационным детищем УПА, тем более что Генеральный секретариат — исполнительный орган этого новообразования возглавлял все тот же Шухевич.

…В мае 1943 г. с санкции Гиммлера из этнических украинцев была сформирована дивизия СС «Галичина»: набор украинцев в эту часть открыто поддержали сторонники ОУН-М, в частности Михайло Хроновят. Против выступили некоторые сторонники ОУН-Б: есть сведения о том, что листовки УПА на Западной Украине, сформированной в основном из активистов ОУН-Б, призывали украинцев не вступать в «Галичину». Но есть и сообщения прямо противоположного характера — о том, что личный состав дивизии был, наоборот, сформирован из бойцов УПА: Роман Шухевич небезосновательно полагал, что обучение под командованием офицеров вермахта станет хорошей школой для оуновской молодежи. Так или иначе, но по свидетельству Яневского, «принудительно-добровольная» мобилизация в дивизию «Галичина» прежде всего «открывала перспективу возможной смерти на советско-германском фронте в течение 6–12 месяцев»; для вступления в ее ряды требовалось определенное мужество, потому что события на фронтах уже не оставляли сомнений в исходе войны. «Переход “к лесу” означал неминуемую смерть в перспективе от нескольких недель до нескольких лет в войне против русского и двух польских партизан, а также против немцев и советов, — сообщает также Яневский. — Спрятаться в доме тоже не выпадало — неотвратимая советская оккупация современной Западной Украины означала возобновление массовых репрессий против гражданского населения, расстрелы и депортации в сталинские концлагеря с перспективой умереть мученической смертью в течение следующих месяцев или лет»[257]. И, конечно, спорить сегодня о том, стоило ли украинцам вступать в дивизию СС «Галичина», или нет, можно до хрипоты. Но только в одном случае, как справедливо замечает Яневский: если спорщикам не нужно выбирать между жизнью в рабстве, или смертью в борьбе.

Спорить о том, стоило ли украинцам вступать в дивизию СС «Галичина», можно до хрипоты. Но только в случае, если спорщикам не нужно выбирать между жизнью в рабстве, или смертью в борьбе.

Митрополит Шептицкий, несмотря на резкую перемену отношения к нацистской Германии, приветствовал создание «Галичины»: она в его понимании могла бы стать прообразом будущей украинской национальной армии, которая смогла бы противостоять в ближайшем будущем и врагам, и «друзьям» Украины. Такую же роль, напомним, отводили частям Дружины украинских националистов (ДУН), соединениям «Нахтигаль» и «Роланд», другим украинским формированиям Степан Бандера и Роман Шухевич. Для них было ясно уже в 1943 г., что Германия войну проиграет: есть данные, что сам Бандера, даже будучи в заключении, убеждал в этом офицера СС Готлиба Бергера[258]. Более того, украинские националисты задолго до окончания войны принялись налаживать связи с будущими победителями — Англией и США.

Все это говорит только об одном: лидерам ОУН, повстанцам из УПА и самим добровольцам из «Галичины», как и о. Шептицкому было совершенно безразлично, кого именно использовать для обучения и вооружения бойцов будущей национальной армии Украины. Если территорию страны оккупировали войска вермахта, то следовало использовать их для подготовки собственного войскового контингента. Если бы, наоборот, в Украине в ходе войны стояли войска англо-американского блока, то высшие руководители ОУН и УПА содействовали бы обучению и вооружению украинцев за их счет (и о. Шептицкий их на это несомненно бы благословил). Единственное, на что они никогда бы не согласились — это на союз с вооруженными силами Советов. И можно было сколько угодно втихомолку ненавидеть германских нацистов, но советские коммунисты для украинцев были во сто крат худшим злом.

Однако решения как об активистах националистических движений, так и о судьбах целых народов оккупированных стран принимались в Берлине: на подпись фюреру эти решения представлял рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий, идеолог германского фашизма Альфред Розенберг, на помощь которому в наведении порядка по германскому образцу всегда был готов прийти рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Кроме того, еще в 1941 г. по решению Гитлера был создан и специальный рейхскомиссариат «Украина» под руководством известного своей жестокостью Эриха Коха, который с особым рвением принялся помимо арестов наиболее активной части националистического движения, закрывать украинские газеты, запрещать деятельность политических организаций и т. д.