Читать онлайн «Информационная война и геополитика». Страница 60

Четвертый этап — конец XIX века — 1917 год.

В конце XIX — начале XX века геополитическое значение Кавказа возрастает в связи с вовлечением его в мировое хозяйство. Богатые природные ресурсы региона, прежде всего нефтяные, превращают его в арену острой экономической конкуренции мировых держав. На рубеже XIX–XX веков Российская империя была крупнейшим нефтедобытчиком в мире, а ее бакинские и грозненские нефтепромыслы занимали главное место в российской нефтяной промышленности. В Баку был представлен английский, шведский, немецкий капитал, а также американский в лице рокфеллеровской «Стандарт ойл».

Пятый этап — 1917–1922 годы.

После революции 1917 года интересы Запада к Кавказу не угасли. В конце ноября 1917 года маршал Фош адресовал Лондону и Вашингтону меморандум «О мерах в отношении России». По его мнению, район Прикаспия должен находиться под англо-американским контролем с преобладанием там английского влияния. В 1918 году был составлен 15-летний план разработки месторождений Каспия британскими фирмами. В дележе решила принять участие и Америка. В 1919–1920 годах Англия взяла под свой контроль черноморские порты Грузии, в первую очередь Батуми и Поти, поскольку именно через них планировалось транспортировать азербайджанскую нефть. В английских политических документах того времени цель политики определялась как превращение Каспия во внутреннее море Британской империи, которая взяла бы под контроль судоходство по Волге. Вспомним, что 26 бакинских комиссаров были расстреляны солдатами Английского экспедиционного корпуса на Кавказе. Последовавшее в 1922 году образование Советского Союза сковало обручем внешних границ территорию закавказского региона, закрепив на том историческом этапе геополитический спор между Лондоном и Москвой в пользу последней.

Шестой этап — 1922–1991 годы.

Но Англия не собиралась мириться с этой ситуацией. Недавно опубликованы архивные материалы, содержащие, в частности, донесение советского агента — запись беседы с военным атташе Великобритании в Тегеране. Документ датируется 1923 годом. Полковник Сандерс, выражая надежду на смену большевистского режима, называл в ряду важных задач расчленение России, «чтобы легче управлять ею… Надо создать самостоятельную Закавказскую Республику из Грузии, Армении, Азербайджана и Дагестана. Это окончательно поставит Центральную Россию в зависимость от нас, особенно в отношении жидкого топлива, да и на Черном море мы окажемся хозяевами. Тайные комитеты уже работают, особенно в Грузии, Батуми, Тифлисе, Кутаиси, Хони, Гори, Сухуми, Азербайджане, Карабахе. С Арменией же дело обстоит хуже. Сторонников русских там больше. Армяне предпочитают большевизм еще и потому, что боятся одни в соседстве с турками без русской поддержки…».

В 1940 году должен был реализоваться британо-французский план, который предусматривал вторжение в СССР через Иран и Турцию. Тегеран и Анкара своим отказом сорвали этот план. Включение Кавказа в СССР превратило его в геополитический рычаг влияния Советского Союза на Ближнем и Среднем Востоке. После 1945 года это влияние становится важным фактором равновесия между двумя сверхдержавами — СССР И США. Такой баланс держался до конца 1980-х годов, обеспечивая региональную и глобальную безопасность.

Седьмой этап — 1991–1994 годы.

После развала Союза наметился процесс вхождения Кавказа в новый миропорядок с доминирующей ролью США. Новые государства (Армения, Азербайджан, Грузия) столкнулись с массой внутренних проблем, порожденных распадом Союза и постсоветской анархией, а также с проблемами поиска геополитических основ независимости. Стабильность Кавказа затрудняется наличием серьезных этноконфликтов в регионе (карабахский, абхазский, осетинский, чеченский и т. д.). Вдобавок ситуацию осложняет «нефтяная геополитика»: с 1991 года западные компании (прежде всего американские и английские — «Амоко», «Би-Пи», и др.) стали открыто внедряться в регион. Азербайджан с приходом к власти Народного фронта (май 1992 г.) официально взял курс на форсирование прозападной нефтяной стратегии. С этого момента началось конвергирование (вхождение в симбиоз) миротворческой и нефтяной дипломатии: Баку рассчитывал геополитической стратегией, нефтяной энергетикой, преодолеть зависимость от России и выйти на оперативный простор решения проблем страны. В силу географической закрытости региона от мировых рынков для Баку особое значение приобретала проблема выбора маршрута транзита нефти, и потому уже с 1992 года началась трубопроводная геополитическая война, охватившая весь регион. Из теоретически возможных и целесообразных маршрутов (северный через Россию, южный через Иран и западный через Грузию, Армению или Иран) устремлениям Баку отвечал проект Баку—Тбилиси. Прозападным маршрутом Баку хотел дистанцироваться от Москвы и наладить более надежное стратегическое партнерство по линии США—Турция. При этом в Баку особо не камуфлировали то, что в прозападную нефтепроводную стратегию закладывается и возможность политического урегулирования карабахского конфликта. Вплоть до 1994 года США и Россия соблюдали «джентльменский сговор»: конфликты контролировала Москва, а Вашингтон уверенно и энергично курировал нефть. В то же время Россия исподволь пыталась отстоять претензии и на нефть, а Запад перехватывал инициативу и в сфере миротворческой миссии. Такая ситуация сохранялась до середины 1994 года.

Восьмой этап — 1994–2003 годы.

В мае 1994 года в Бишкеке под патронажем Москвы было заключено соглашение о прекращении армяно-азербайджанской войны. В это же время Азербайджан официально одобрил «Партнерство во имя мира». В сентябре 1994 года в Баку состоялось подписание с американо-британскими компаниями, являющимися первым уровнем управления Новой Британской империи, нефтяного «контракта века». Первый документ закреплял миротворческое (и военное) присутствие России, второй создавал предпосылки для внедрения в регион США и НАТО, третий фиксировал монопольные претензии США на нефть. В итоге проблемы миротворчества и нефтяной дипломатии сплелись в очень сложный геополитический узел: конфликты и трубопроводы становились составной частью большой игры, которая определяла геополитический климат Кавказа. Конфликт интересов все более трансформируется в блоковое противостояние: с одной стороны, Россия (Иран, Армения), а с другой — США (в альянсе с Турцией, Азербайджаном, Грузией). На сегодня зафиксирована четкая связь между «картой конфликтов» и «картой маршрутов». Уже не секрет, что нефтяная геополитика эксплуатирует «симбиоз конфликта и маршрута», а в ряде случаев провоцирует новые очаги. Все усилия России навязать оппонентам целесообразность «северного маршрута» (Баку—Новороссийск) были блокированы чеченским кризисом. А в декабре 1994 года начался вооруженный конфликт. Конфликт в Чечне, повысив коэффициент риска северного маршрута, существенно девальвировал шансы России на транспортировку каспийской нефти. Кстати, теракты происходят в основном у основных транзитных узлов перекачки нефти (Буденновск и т. д.). В этом контексте чеченская проблема (на сегодняшний день самая болезненная для России) представляет собой лишь часть нефтетранзита на Кавказе.

Девятый этап — 2003 год — настоящее время. Турецкий маршрут Баку—Супса—Джейхан был изначально в центре внимания Новой Британской империи.

Но именно этот наиболее приемлемый для них маршрут максимально «напичкан» наличными и потенциально возможными конфликтами (армяно-азербайджанский, абхазский и т. д.). Кроме того, сохраняется «очаговая война» в зоне курдского участка маршрута на территории Турции. Причем лидеры курдского сепаратизма периодически заявляют о своих претензиях на участие в нефтепроводной игре. По нашему мнению, автономия курдов в Ираке является своеобразной «платой» за стабильность маршрута нефтепровода через территории курдов. А по мере форсирования Новой Британской империей планов реализации маршрута Баку—Джейхан все более явно проступала тенденция взаимовлияния (а позже и тесного симбиоза) нефти и конфликтов. Невзирая на то, что весь ареал маршрута проходит через конфликты, Запад последовательно наращивает геополитический вес проекта Баку—Джейхан и начал строительство по этому маршруту. Внедрение Новой Британской империи в регион автоматически отсекает Иран от стратегического партнера — России. В подобных условиях Иран и Россия должны идти на более тесный военно-политический альянс с подключением Индии в рамках ШОС.

ВЫВОДЫ

Кавказ является ареной конфронтации геополитических интересов Новой Британской империи и ослабленных России и Ирана. По плотности конфликтов и интенсивности геополитической конфронтации Кавказ является зоной наиболее повышенного риска. Британо-американским транснациональным корпорациям необходим плацдарм на Кавказе для возможной военной акции против Ирана и для стратегического давления на все более «не- послушную» Турцию. Также этот плацдарм нужен США как государству для организации антикитайских военно-политических действий. В этом республиканские стратеги-неоконсерваторы (окружение Дж. Буша) совпадают с глобалистами из демократической партии (за исключением группы Дж. Керри—Эд. Кеннеди, которые склоняются к многополярной картине мира). От развития грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов зависит вся геополитическая ситуация на Кавказе и в целом в Евразии. Линия Саакашвили (и стоящих за ним сил Новой Британской империи) провокационна и ведет к негативным последствиям. Россия вместе с Ираном и другими странами ШОС должна остановить эскалацию напряженности на Кавказе. В данном случае очень важен нейтралитет Турции, который может быть обеспечен успешной работой газопровода «Голубой поток» по дну Черного моря. В связи с этим очень важно, что Президент России Владимир Путин посетил Турцию с рабочим визитом 17 ноября 2005 года и принял участие в мероприятиях по официальному открытию трансчерноморского газопровода «Голубой поток». В мероприятиях по открытию газопровода приняли участие также премьер-министр Турции Тайип Реджеп Эрдоган и итальянский премьер Сильвио Берлускони. «Голубой поток» — магистральный газопровод, предназначенный для прямых поставок российского газа в Турцию по дну Черного моря. Общая протяженность сухопутного и морского участков газопровода составляет 1213 километров. Строительство газопровода было завершено в декабре 2002 года.