Читать онлайн «Битва за Новороссию». Страница 16

В целом уровень жизни черни и селян был ужасающе низок. Они жили в халупах, землянках или полуземлянках, в условиях ужасающей антисанитарии. Мусор выбрасывался прямо в угол землянки, не все казаки из черни имели даже целые рубахи, они ходили в рубищах и были готовы на все. Об этом красноречиво говорят раскопки на Сечи, проведенные в последнее время… Перед нами вид обычного села, а в расположенных вокруг церкви хатах проживала верхушка сечевой старшины – кошевой атаман, судья и писарь. С учетом огромного богатства старшины удивляет примитивность их жилищ и полное отсутствие на территории ВВ3Н каменных сооружений, что европейские путешественники второй половины XVIII в. воспринимали как явный признак варварского состояния»[55].

В январе 1767 г. малороссийский полковой старшина Павел Савицкий донес в Петербург, что-де кошевой атаман вместе с войсковым писарем и войсковым есаулом готовятся в ближайшие месяцы изменить России, коль скоро не решатся в пользу коша пограничные споры. Высшая старшина уже договорилась «выбрать в войске двадцать человек добрых и послать их к турецкому императору с прошением принять под турецкую протекцию».

Екатерина II приказала не давать хода доносу Савицкого. Мало того, 19 декабря 1768 г. она писала Калнышевскому: «Мы никогда наималейшего сомнения иметь не могли о вашей со всем войском верности».

Но за два дня до этого, 17 декабря 1768 г., Екатерина ІІ в письме к президенту Малороссийской коллегии графу Петру Александровичу Румянцеву писала, что до нее через Польшу дошло сообщение о присутствии на Сечи французского агента Тотлебена (который перед этим был изгнан с российской службы) для подстрекательства запорожцев против России. Отправленные Румянцевым для ареста Тотлебена офицеры вернулись из Сечи ни с чем. Румянцев в письме к Екатерине ІІ писал: «Не укладывается в моем понимании, как бы мог султан такого эмиссара отправить прямо и явно в это Войско, не имея уверенности и повода. …Не могу представить, какую можно было бы переписку в этой материи продолжать поданному с врагом, которая при нынешних обстоятельствах сколько пересудов сделать может высочайшим интересам Вашего Величества из соображений, что Войско Запорожское не соотечественники, а разных наций составляют народ».

Увы, подробности этой шпионской истории неизвестны до сих пор. Однако я попробую провести некоторую реконструкцию, опираясь на факты биографии этого «французского агента».

Саксонец граф Готлиб Курт Генрих Тотлебен родился в 1715 г. под Варшавой. В 1757 г. в семейном скандале король Фридрих II принял сторону жены Тотлебена, и обиженный граф отправился на службу к Елизавете Петровне. В ходе Семилетней войны именно он в 1760 г. взял Берлин. Однако 30 июня 1762 г. в городке Бернштайн Тотлебен был арестован русскими властями и обвинен в государственной измене. Что совершил Тотлебен, доподлинно неизвестно. По версии С.М. Соловьева, через Тотлебена шла переписка наследника престола Петра Федоровича с Фридрихом Великим. Однако, взойдя на престол, Петр III и не подумал освобождать графа.

Ну а в 1763 г. Тотлебен был приговорен к смертной казни. И сразу же… помилован Екатериной II.

В указе, опубликованном 11 апреля 1763 г., говорилось, что Тотлебен за «вредные намерения» против Российского государства приговаривается к лишению всех чинов и наград и к пожизненному изгнанию из пределов империи. Какие он имел «намерения», сказано не было.

13 мая 1763 г. Тотлебена доставили на прусскую границу. При этом графу выплатили его генеральское жалованье за все время пребывания под арестом и вернули все конфискованное имущество.

Через несколько месяцев Тотлебен вновь оказывается в России в городишке Порхов, где ему от казны отпускался на пропитание в день 1 рубль, то есть он мог ежедневно покупать по корове.

И вот Тотлебен становится французским агентом и едет в Сечь. А в начале 1769 г. «французский агент» становится начальником экспедиционного корпуса, направлявшегося в Грузию. Корпус поначалу был невелик – 500 человек при четырех пушках. Но к началу 1770 г. он возрос до 3767 человек. Ну а 10 сентября 1771 г. император лично возложил на графа знаки ордена Александра Невского и возвел «французского агента» в чин генерал-поручика.

Далее начались боевые действия в Речи Посполитой, и Тотлебен принял там командование над всей иррегулярной конницей (казаками, башкирами и калмыками), говоря современным языком – спецназом.

Возникает резонный вопрос, чьим же он был агентом? Французским? Турецким? Или суперагентом Екатерины II?

Кстати, российские власти ни сразу после приезда Тотлебена в Сечь, ни потом не предъявляли никаких претензий к запорожцам. Итак, «французский» суперагент задание выполнил и доставил из Сечи много информации, которая всерьез огорчила императрицу.

22 марта 1775 г. Екатерина II поручила фельдмаршалу Румянцеву начать подготовку войсковой операции по ликвидации Запорожской Сечи.

Рассмотрим основные обвинения против казаков, приведенные в «Высочайшем Манифесте об уничтожении сечи Запорожской» от 3 августа 1775 г.

«Мы восхотели через сие объявить во всей Нашей Империи, к общему известию Нашим всем верноподданным, что сечь Запорожская в конец уже разрушена, со истреблением на будущее время и самого названия Запорожских казаков, не меньше как за оскорбление Нашего Императорского Величества через поступки и дерзновение, оказанные от сих казаков в неповиновении Нашем Высочайшим повелением…

Вследствие такого себе присвоения Новороссийской губернии земель дерзнули они (запорожцы. – А. Ш.) не только препятствовать указанному от Нас обмежеванию оных, воспрещая посланным для этого офицерам явленною смертью, но заводить и строить на них самовластно собственные свои зимовники, а сверх того уводить еще из тамошних жителей и из поселенных полков гусарского и пикинернаго, мужеского и женского пола людей, коих всего и уведено в Запорожье до восьми тысяч душ…

Пограбили и разорили Запорожцы у одних обывателей Новороссийской губернии в двадцать лет, а именно с 1755 года, ценою на несколько сот тысяч рублей.

Не устрашились еще самовластно захватить зимовниками своими приобретенные мирным трактатом новые земли между реками Днепром и Бугом, присвоить и подчинить себе новопоселяемых там жителей Молдавского гусарского полка; так же приходя отчасу в вящее неистовство, и собираться вооруженною рукою для насильственного себе возвращения мнимых своих земель Новороссийской губернии, не взирая и на то, что Мы Императорскою Нашею грамотою от 22 мая минувшего 1774 года, повелел им прислать ко двору Нашему нарочных депутатов для представления о их правах, в тоже время строгое им подтверждение учинили, воздержаться от всякого своевольства, и оставить спокойно все настоящие селения и жителей. Но Запорожцы и после того не больше послушными оказались; как они же.

Принимали к себе, несмотря на частые им от правительств Наших запрещения, не одних уже прямо в казаки вступающих беглецов; но и людей женатых и семейных, через разные обольщения, уговорили к побегу из Малороссии, для того только, чтобы себе подчинить и завести у себя собственные хлебопашество, и чем довольно уже и преуспели; ибо поселяне в земледелии упражняющиеся находятся ныне в местах бывшего Запорожского владения до пятидесяти тысяч душ…

Возвещая нашим верным и любезным подданным все сии обстоятельства, можем Мы в то же время им объявить, что не теперь более Сечи Запорожской в политическом ее уродстве, следовательно же и казаков сего имени. Место жилища и угодья тамошние оставляем Мы для постоянных к Отечеству наравне с другими полезных жителей, причисляя из по способности к Новороссийской губернии, и поручая при новом заведении и устройство во особливое попечение учрежденному там правительству Нашему»[56].

У Потемкина, разумеется, были и другие мотивы упразднения Сечи. Так, запорожцы препятствовали тотальному уничтожению лесов в своих владениях. А лес был крайне нужен на строительстве флота и новых городов. Наконец, «светлейшему» нужно было очень много денег как на флот и Новую Россию, так и на содержание своего огромного двора и различные чудачества. А у казаков была богатая казна. 20 апреля 1776 г. Потемкин докладывал Екатерине, что при уничтожении Сечи захватил 120 тысяч рублей золотом (то есть огромную по тем временам сумму). А сколько еще сумели увезти казаки, и сколько тысяч утаил от матушки «светлейший»? Да и те 120 тысяч Потемкин просил у императрицы пустить на строительство новых городов, то есть отдать ему в бесконтрольное пользование. На докладе рукой императрицы было начертано: «Быть по сему».

Потемкин вручил генералу П.А. Текелли, сербу по национальности, секретный ордер на уничтожение Сечи. Казаки и не думали о сопротивлении русским войскам, и ночью солдатам Текелли удалось захватить большую часть артиллерии Запорожского войска, находившейся вне Сечи. Затем регулярные войска осадили Сечь. Но трусоватый серб боялся идти на приступ. За несколько дней осады наместник Сечевых церквей архимандрит отец Владимир Сокальский напомнил Товариществу о единоверии с Русью, а кошевой – о единокровии и единодержавии. Сами казаки миром обсудили, как ни горько им было, что «не приходится им руку поднимать на силу Белой Царицы».