Читать онлайн «Мафия по-японски». Страница 14

Вероятно, и Бунта Сугавара горевал по-настоящему. Билеты на его концерты частенько распространяли гангстеры из «Ямагути гуми». В Осаке они продали однажды все 1300 билетов на концерт Сугавары, выручив 3 миллиона иен, из которых 2 миллиона забрали себе. Газеты написали об «аншлаге» — Сугаваре как раз нужна была реклама, а не деньги. Артиста не встревожило, что на концерт пришли лишь 700 слушателей. Это означало: якудза силой навязывали билеты главным образом хозяевам осакских баров и ресторанов, зависимым от гангстеров.

Не исключено, что горевал о смерти Таоки и киноактер Кэн Такакура, воплотивший в десятках фильмов образ якудза — этакого задумчивого убийцы, неизменно переживавшего за судьбу человеческих моральных ценностей, вонзая меч или номе в тела жертв. Однажды полиция попыталась воспрепятствовать выходу на экран фильма, особенно восторженно воспевавшего преступное подполье. Главную роль исполнял в фильме Такакура. Актер забеспокоился, не пропадет ли напрасно его труд. «Не волнуйся, — сказал ему Таока. — Будь уверен, мы выпустим фильм. Слишком много денег в него вложено. Да и какие законы мы нарушаем?» Продюсером фильма был сын Таоки — Мицуру. Деньги на съемки отвалил сам Таока. Фильм, разумеется, вышел.

Прослезились по Таоке, наверное, Хаппо Цукитэй, Мэдака Икэно и Нобуо Муротани, артисты разговорного жанра. Гангстерам нравилось слушать их на своих праздничных приемах и вечеринках за не слишком затейливый юмор, а актерам нравилось выступать у гангстеров — они платили слишком высокий гонорар.

Но испытывали ли к боссу гангстерского синдиката такие же чувства все артисты?

Киноактер Кодзи Цурута дебютировал в фильме «Якудза и его стая», который привел Таоку в восхищение. Особенно растрогал гангстера главный герой картины, сыгранный Цурутой. Время для знакомства со своим кумиром Таока выбрал, когда к ногам босса уже склонились одна за другой многие банды. В дорогом двубортном костюме с жилетом и в фетровой шляпе явился Таока на киностудию в сопровождении телохранителей, которым босс строго-настрого наказал не садиться в присутствии дам и не плевать в павильонах на пол. Соприкосновение с возвышенным искусством несколько будоражило Таоку.

Босса встретил менеджер Цуруты — Рэнкити Канэмацу. То ли менеджер еще не проникся сознанием, сколь могуществен Таока, то ли мысли его были поглощены предстоявшими съемками, только приветствовал он гангстера без подобающего уважения. А услышав предложение Таоки принять участие в концертах, организуемых синдикатом «Ямагути гуми», безразличным тоном сказал:

— Ну что вы! График Цуруты заполнен на год вперед. — И в знак того, что считает разговор законченным, встал, холодно бросив: — Честь имею.

Таока с места не двинулся. Долгим внимательным взглядом посмотрел на менеджера. Канэмацу и теперь ничего не понял. А будь он посообразительней, то догадался бы: Таоке очень нужно общество Цуруты — кумира нации. Отблеск славы актера, падавший на гангстера, должен был, по мысли Таоки, облагородить в глазах людей и облик самого босса. Сколачивание империи приближалось к завершению, и Таока беспокоился о реноме великодушного, смелого и верного традициям отцов ее главы. Именно такими великодушными, смелыми, чтящими традиции играл Цурута гангстеров.

Кроме того, ценный «груз» в лице Цуруты — «грузом» якудза именуют и девушек, вербуемых в проститутки, и артистов, которых знает вся страна, — принес бы новые доходы синдикату. Менеджер Канэмацу расстроил планы Таоки. Этого босс не прощал.

Холодным январским вечером в маленькую гостиницу cn «Бидзэнъя», где обычно останавливались приезжавшие на гастроли в Осаку артисты, вошли четверо мужчин.

— Господин Цурута вернулся? — вежливо поклонившись хозяйке, спросил один из них.

— Нет, — ответила хозяйка. — Концерты господина Цуруты не заканчиваются так рано.

— Спасибо! Мы придем приветствовать господина Цуруту попозже, — сказал мужчина.

Когда Цурута подъехал к гостинице, девушки-поклонницы крикливой стаей окружили его, требуя автографы. Появились прежние четверо.

— Господин Цурута всем даст автографы. Я помогу вам, девочки, — пообещал поклонницам мужчина с татуировкой на переносице и под глазами. — Идемте к нему, идемте!

С восторженными возгласами толпа ввалилась в гостиницу и поднялась в номер Цуруты. Вдруг мужчины вытолкали девушек из комнаты и бутылками из-под виски, которые оказались на столе в номере, камнями, принесенными с собой, принялись избивать актера. Обливаясь кровью, Цурута рухнул на пол. Четверо, расшвыряв в коридоре визжавших от ужаса, в голос рыдавших поклонниц, вышли из гостиницы, сели в машину, дверцы которой были предусмотрительно распахнуты, и укатили. Человек с татуировкой на лице был Кэнъити Ямамото, которого прочили в наследники босса «Ямагути гуми».

Врачи спасли жизнь Цуруты. Когда актер смог подняться с постели, он тут же отправился к Таоке. Стоя на коленях перед Таокой, беспрестанно складываясь в поклонах, Цурута попросил босса о покровительстве. Актер был прощен. И скоро снова появился на экране. И опять в фильмах о якудза. Фильмы финансировал Таока. Они приносили ему прибыль и создавали гангстерам — помните документ Национального полицейского управления об организованной преступности? — «образы робин гудов, которые связаны друг с другом узами преданности и которые стремятся не только не наносить ущерб невиновным, но и активно помогать им».

Что чувствовали, что думали на похоронах Таоки артисты с судьбой, похожей на участь Цуруты? Никто не даст ответ. Таока умер. Но власть якудза над японской эстрадой и над кино сохранилась.

Незадолго до смерти Таоки журналисты поинтересовались у босса, как он, редко покидавший дом, умудрялся руководить множеством промышленных и торговых фирм и одновременно влиять на эстраду, на кинематограф? «За консультациями люди приходят ко мне сами, — сказал Таока. — У меня есть небольшой опыт преодоления финансовых трудностей, — скромно пояснил он, подразумевая, наверное, способы, какими создал к концу жизни фантастическое богатство. — При нынешней инфляции кинокомпании сталкиваются с нехваткой средств на съемки фильмов, — посетовал Таока. — Они вспоминают обо мне, и я помогаю советом, деньгами. — Таока говорил с видом мессии, который явился спасти мир киноискусства. — Некоторые острые углы я сглаживаю сам».

Сейчас кинематографисты приходят за «консультациями» к новым боссам, тщательно оберегающим, подобно Таоке, свою власть над кино. Кинематографисты знают: в противном случае они рискуют, что якудза станут «сглаживать острые углы» при помощи бутылок из-под виски и булыжников, как это случилось с Цурутой в отеле «Бидзэнъя».

«Возможно, мы имеем в Японии изначально извращенную форму капитализма». Эти слова принадлежат ответственному сотруднику японского министерства юстиции Такэо Инаба. Он имел в виду симбиоз «большого бизнеса» и организованной преступности, а именно: сожительство хозяев концернов и банков с «сокайя» — с той частью гангстеров, которая кормилась со стола крупного капитала. Начало сожительства относится к концу XIX века, потому министерский чиновник и сказал об изначальной извращенности буржуазной системы в ее японском варианте.

«Мы являемся средством, которое помогает гладко функционировать машине японского капитализма» — оценка, данная «сокайя» самим себе. Ее выразил Сэйго Мацусима, персонально «заботившийся» о «гладком функционировании» 30 фирм в городе Киото и зарабатывавший на этом 50 миллионов иен в год.

Механизм хлопот о функционировании машины японского капитализма был подсказан гангстерам-«сокайя» правилами, по которым жили до 1 октября 1982 года японские акционерные компании. Эти правила отличались от тех установлений, какие определяют деятельность акционерных компаний в других капиталистических странах. Там воля мелких держателей акций попирается открыто. В Японии это делалось с соблюдением внешних приличий. Но и там и тут политика акционерных компаний диктуется владельцами контрольных пакетов акций, то есть наиболее крупными капиталистами. Тем не менее, располагая одной акцией какой-нибудь фирмы, номинальная стоимость которой 50 иен, дешевле пачки сигарет, владелец ее имел право присутствовать на ежегодном собрании акционеров, задавать по ходу собрания вопросы и требовать на них ответь!. «Сокайя» пользовались этим правом широко.

В тех случаях, когда дань, выплачиваемая фирмой, гангстеров удовлетворяла, «сокайя» активно помогали быстрому завершению акционерного собрания и единодушному одобрению рядовыми акционерами всех угодных руководству фирмы решений. Однако стоило фирме проявить строптивость по отношению к криминальному сожителю, как акционерное собрание превращалось в сущий ад. «Сокайя» принимались громогласно задавать вопросы, приводившие в панику руководителей фирмы. Хотя и известно, что капиталистическое ведение хозяйства и порядочность несовместимы, но обнародование, скажем, фактов мошенничества способно вызвать гнев и протесты общественности. «Сокайя» действовали так, что присутствовавшие на собрании остальные акционеры не могли подать голоса даже за самые безобидные предложения руководства фирмы — чему-чему, а насильственным приемам гангстеров обучать не надо.