Читать онлайн «Происхождение украинского сепаратизма». Страница 2

Но, пожалуй, центральное место в его исторических изысканиях занимает «Происхождение украинского сепаратизма». Работа над этим исследованием заняла более 15 лет. Отдельные его части публиковались в различных изданиях задолго до появления монографии в целом. Они сразу же привлекли к себе внимание. По мере прояснения масштаба замысла и мастерства исполнения росло не только внимание, но и противодействие. Чем иначе объяснить тот факт, что эта книга, не имеющая себе равных в освещении избранного предмета исследования, не смогла быть опубликована в США? Пусть читателя не вводит в заблуждение обозначение на титульном листе|XI: «Нью-Йорк, 1966». Книга была набрана и отпечатана в Испании, в Мадриде, где для этого не было, собственно, подходящих условий, о чем свидетельствует архаичная уже к тому времени дореволюционная орфография и грамматика, которой не пользовался и сам автор. Видимо, архаичны были и наборщик, и сама типография, что обусловило также наличие многочисленных опечаток.

Весьма странной была последующая судьба книги. Она довольно быстро разошлась. Лишь впоследствии обнаружилось, что большая часть тиража попала не к читателям, а была скуплена заинтересованными лицами и уничтожена. Монография вскоре стала библиографической редкостью. Тем не менее второго издания не последовало. Научный труд дохода не приносит, издан он был на личные средства автора (ушедшего в 1973 году на пенсию), а спонсоров, видимо, не нашлось…

Не будем касаться здесь содержания книги или давать ей какую-то окончательную оценку. Читатель найдет в ней и сильные стороны, и отдельные недоработки. Что-то, вероятно, вызовет у него возражения и желание поспорить. Да и трудно ожидать иного, когда речь идет о столь острой проблеме. Не исключено, что найдутся и такие читатели, на которых ознакомление с книгой подействует как прикосновение к обнаженному зубному нерву. Но такова природа объекта исследования. Важно, однако, что автор нигде не оскорбил чьего-либо национального чувства. На аргументы же надо отвечать контраргументами, а не вспышками страстей.

К сожалению, автор уже не сможет возразить своим оппонентам или поговорить с людьми, воспринявшими его взгляды (хотя бы и частично). Н. И. Ульянов умер в 1985 году и похоронен на кладбище Йельского университета.|XII: Думается все же, что сам он с огромным интересом выслушал бы конструктивные замечания и объективно аргументированную критику. В таком подходе нуждается любое научное исследование. Эти принципы исповедовал и сам автор, свидетельством чему служит все его творчество.

Мы полагаем, что труд Н. И. Ульянова — такой памятник исторической мысли, знакомство с которым необходимо даже тем, кто стоит на иной точке зрения. А кто может — пусть напишет лучше.

В предисловии были использованы материалы книги: Отклики. Сборник статей памяти Н. И. Ульянова (1904—1985) / Под ред. В. Сечкарева. Нью-Хейвен, 1986.|3:

Особенность украинского самостийничества в том, что оно ни под какие из существующих учений о национальных движениях не подходит и никакими «железными» законами не объяснимо. Даже национального угнетения, как первого и самого необходимого оправдания для своего возникновения, у него нет. Единственный образец «угнетения» — указы 1863 и 1876 гг., ограничивавшие свободу печати на новом, искусственно создававшемся литературном языке — не воспринимались населением как национальное преследование. Не только простой народ, не имевший касательства к созданию этого языка, но и девяносто девять процентов просвещенного малороссийского общества состояло из противников его легализации. Только ничтожная кучка интеллигентов, не выражавшая никогда чаяний большинства народа, сделала его своим политическим знаменем. За все 300 лет пребывания в составе Российского государства Малороссия-Украина не была ни колонией, ни «порабощенной народностью».

Когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее|4: древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению церковнославянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства, и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского государства, во время и после его существования. Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, меняют традиционные оценки героев событий прошлого. Все это означает не понимание и не утверждение, а искоренение национальной души. Истинно национальное чувство приносится в жертву сочиненному партийному национализму.

Схема развития всякого сепаратизма такова: сначала якобы пробуждается «национальное чувство», потом оно растет и крепнет, пока не приводит к мысли об отделении от прежнего государства и создании нового. На Украине этот цикл совершался в обратном направлении. Там сначала обнаружилось стремление к отделению, и лишь потом стала создаваться идейная основа, как оправдание такого стремления.

В заглавии настоящей работы не случайно употреблено слово «сепаратизм» вместо «национализма». Именно национальной базы не хватало украинскому самостийничеству во все времена. Оно всегда выглядело движением ненародным, вненациональным, вследствие чего страдало комплексом неполноценности и до сих пор не может выйти из стадии самоутверждения. Если для грузин, армян, узбеков этой проблемы не существует по причине ярко выраженного их национального облика, то для украинских самостийников главной заботой все еще остается доказать отличие украинца от русского. Сепаратистская мысль до сих пор работает над созданием антропологических, этнографических и лингвистических теорий, долженствующих лишить русских и украинцев какой бы то ни было степени родства между собой. Сначала их объявили «двумя русскими народностями» (Костомаров), потом — двумя разными славянскими народами, а позже возникли теории, по которым славянское происхождение оставлено только за украинцами, русские же отнесены к монголам, к туркам, к|5: азиатам. В. Щербакивскому {1} и Ф. Вовку доподлинно стало известно, что русские представляют собою потомков людей ледникового периода, родственных лопарям, самоедам и вогулам, тогда как украинцы — представители переднеазиатской круглоголовой расы, пришедшей из-за Черного моря и осевшей на местах, освобожденных русскими, ушедшими на север вслед за отступающим ледником и мамонтом [1]. Высказано предположение, усматривающее в украинцах остаток населения утонувшей Атлантиды.

И это обилие теорий, и лихорадочное культурное обособление от России, и выработка нового литературного языка не могут не бросаться в глаза и не зарождать подозрения в искусственности национальной доктрины.

В русской, особенно эмигрантской, литературе существует давнишняя тенденция объяснять украинский национализм исключительно воздействием внешних сил. Особенное распространение получила она после Первой мировой войны, когда вскрылась картина широкой деятельности австро-германцев по финансированию организаций вроде «Союза вызволения Украины», по организации боевых дружин («Сичевые стрельцы»), воевавших на стороне немцев, по устройству лагерей-школ для пленных украинцев.

Д. А. Одинец, погрузившийся в эту тему и собравший обильный материал, был подавлен грандиозностью немецких планов, настойчивостью и размахом пропаганды в целях насаждения самостийничества [2]. Вторая мировая война явила еще более широкое полотно в этом смысле.

Но с давних пор историки, и среди них такой авторитет, как проф. И. И. Лаппо, обратили внимание на поляков, приписывая им главную роль в создании автономистского движения.

Поляки в самом деле по праву могут считаться отцами украинской доктрины. Она заложена ими еще в эпоху гетманщины. Но и в новые времена их творчество очень велико. Так, самое употребление слов «Украина» и «украинцы» впервые в литературе стало насаждаться ими. Оно|6: встречается уже в сочинениях графа Яна Потоцкого [3]. Другой поляк, гр. Фаддей Чацкий, тогда же вступает на путь расового толкования термина «украинец». Если старинные польские анналисты, вроде Самуила Грондского, еще в XVII веке выводили этот термин из географического положения Малой Руси, расположенной на краю польских владений («Margo enim polonice kraj; inde Ukгаinа quasi provinсiа ad fines Regni posita») [4] {2}, то Чацкий производил его от какой-то никому кроме него не известной орды «укров», вышедшей якобы из-за Волги в VII веке [5] {3}.