Читать онлайн «Крещение огнем. Борьба исполинов». Страница 99

Иными словами, Г. изначально повел страну к экономическому краху. И американцы это прекрасно поняли. Фактически Горби спасал США, попавшие было в тяжелый переплет.

Тот съезд партии уже был почти неприкрытой мольбой о пощаде, обращенной к США. Да еще и образчиком горбачевского раздвоения сознания. Почему? Г. и его товарищи так и не смогли твердо и ясно обозначить державные интересы нашей Империи. А они были ясны и недвусмысленны: заставить США отступить и подавиться собственной гонкой вооружений. Это раз. Затем продиктовать побежденным новые условия мироустройства — это два. Резко повысить экономическую мощь Союза, повысить качество и уровень жизни его граждан — три. Ничего подобного сказано не было. Западные аналитики это моментально уловили.

Более того, Г. в своем докладе заявил: «Выиграть гонку вооружений, как и саму ядерную войну, уже нельзя». Идиот! Американцы всю свою политику строили на том, что выиграть можно и нужно. Ну, а словеса Г. восприняли совершенно правильно: этот мастер говорения молит о пощаде и готов сдаться. Вывод они сделали свой: нужно додавливать Москву, взвинчивая военные расходы и продолжая сбивать цены на «черное золото».

Помощник Г. по международным вопросам А. Черняев сообщает, что после XXVII съезда партии Горби ни одного крупного внутреннего дела не оставлял без увязки с внешней политикой, сделав ставку на диалог с лидерами Соединенных Штатов. Мол, только так можно кардинально изменить международную обстановку. (Р. Пихоя. Москва. Кремль. Власть. Две истории одной страны. Россия на изломе тысячелетий. 1985–2005. — М.: РусьОлимп-АСТ-»Астрель», 2006. С. 56.)

— А не многого ли вы хотите от раннего Горбачева? — спросит нас иной читатель. — Он ведь только весной 1985-го пришел к власти, столкнулся с множеством проблем. Оглядеться не успел толком, дела принять, как в августе грянул глобальный нефтяной крах. Немудрено, что он запаниковал…

И все же паниковать было преступно! Ничего безвыходного не случилось, черт возьми. Конечно, сразу требовать от Г. создания грандиозной программы цивилизационного прорыва нельзя. Его задача состояла в другом: удержать «корабль» Союза на курсе, не дать ему «стать бортом к волне» и опрокинуться. За это время, не теряя ни дня понапрасну, рационализировать оборонные программы, отсекая и уменьшая ненужные затраты. Выигрывая и средства, и время. Причем на первом этапе статьи экономии мог увидеть любой здравомыслящий человек, даже не опираясь на «фабрики мысли». Идиоту было ясно, что лавины танков нам без надобности. Уже на самом первом этапе было очевидно, что готовиться к новой Великой Отечественной войне в ядерном варианте, к грандиозным битвам типа Курской дуги или Висло-Одерской операции в 1985 г. — несусветная и крайне разорительная для страны тупость. Равно как и дурацкое стремление на каждую новую американскую ракету-»Стратег» отвечать такой же советской.

Но ничего радикально не ломать! Граждане СССР — и все жившие тогда тому свидетели — испытывали душевный подъем. Мы считали, что пришел молодой и энергичный руководитель, а уж он-то в силах использовать колоссальные научные, промышленные и интеллектуальные резервы, накопленные Советским Союзом. Чем-то тот период напоминает первые годы путинского правления: в народе ждали решительного прорыва и выказывали готовность потерпеть. Скажи Г. тогда, что при Брежневе мы разленились, слишком много рассчитывали на вывоз нефти, народ все понял бы. И так же с надеждой воспринял бы планы развертывания новейших производств, совместных предприятий, особых экономических зон.

Выигрывалось драгоценное время. СССР мог спокойно продолжать противостояние с Америкой, не срываясь на истеричные и поспешные оборонные расходы. Но власть за это время должна была оглядеться, изучить потенциал ситуации и скрытые возможности Советского Союза, создать сильные «мозговые центры» и структуры поиска магических технологий у себя дома, на родных просторах. Только так можно было бы понять, к какой войне следует готовиться, какие направления вооружений развивать, а какие, наоборот, «пригасить». Какие экспортные возможности можно задействовать, помимо нефти и газа. Надеяться только на официальные министерства и ведомства было нельзя. А в перспективе СССР становился бы мировым инновационным центром, «возмутителем спокойствия». Именно у нас могли развиваться революционные, базисные инновации в технике и социальной организации, которые в «свободном мире» сдерживались огромными супермонополиями, что боялись обесценивания своих активов и капиталовложений. Именно такие инновации обеспечивали нам выход из застоя, сжимали экономические циклы и позволяли достичь новых высот. Тем паче, что советский запас революционных идей и разработок был богаче американского!

А что получилось? Знаете, последние годы холодной войныпсихотриллера напоминают мне столкновение двух армий. Только в одной командующий и его штаб знают свои силы досконально. Они прекрасно осведомлены о возможностях каждой из частей своей армии, знают доподлинно, чего и сколько есть на тыловых складах. Более того, представляют себе слабые места противника. А вот командная верхушка противостоящей им армии запросто выпускает из виду целые свои дивизии. Не знает, что на складах у нее хранится чудо-оружие. Первая армия — Америка. Вторая, непутевая — Советский Союз.

Я знаю, читатель, что СССР так и не использовал ценнейшие организационные находки Третьего рейха и США, создавших альтернативные центры научно-технического развития. И Гитлер, и американцы понимали, что старые, матерые корпорации (фирмы и министерства) ограниченны в своих взглядах. Многие инновации и изобретения они встречают с недоверием, а то и вовсе в штыки. А значит, нужные некие параллельные центры поиска, разработки и вбрасывание в текущую реальность новых, революционных инноваций. В гитлеровской Германии такую роль сыграли научно-исследовательско-конструкторские структуры СС, где институт «Анэнербе» выступал лишь одной частью такой «альтернативной реальности». Именно благодаря им немцы смогли достичь впечатляющих успехов в ракетостроении, например. А США имели опыт ядерного Манхэттенского проекта. Позже при оборонном ведомстве Америки возник Департамент перспективных исследований (DARPA), где за счет государства велись и ведутся революционные разработки. Их плоды всегда носят двойной, мирно-военный характер. И DARPA в нужный момент впрыскивает их в экономику, помогая становлению высокотехнологичных компаний и развитию новых проектов. Именно так возникли Интернет, гигантская сфера бизнеса на инфотехнологиях и целый мир, связанный с мобильными, сотовыми телекоммуникациями. По сути дела, американцы смогли извлечь из своей гонки вооружений громадный экономический эффект.

Нечто подобное мог бы сделать и Советский Союз. В зародыше у нас была система, похожая на DARPA — Секция прикладных проблем Академии наук СССР и 13-е Управление Минобороны. Здесь концентрировались сведения о прорывных научных и инженерных разработках. А к ним добавлялись и другие поисковые и научно-внедренческие центры. Они действительно возникали в известной нам реальности с 1987 г. Конечно, советская система была не такой гибкой в экономическом плане, как американская. У янкесов выгодные технологии, вброшенные в реальность, подхватывались частными предпринимателями. Но и эта проблема была разрешима. Под прикрытием спецслужб (и имевшихся, и возможных в перспективе) Горбачев мог бы создать систему центров научно-технического творчества и новых производств на революционных технологиях, опереться на сеть закрытых советских наукоградов. По сути дела, возникала параллельная экономика развития, осуществлялась мечта Андропова. Она становилась питательной средой для будущего частного предпринимательства. Но основой оного становился не грабительский вывоз сырья и технологий, как получилось у Горбачева и реформаторской мрази «постсоветских» 1990-х годов, а высокие технологии. У нас появлялись совершенно иные бизнесмены и промышленники. Сеть «параллельной экономики» развивалась одновременно с конверсией в оборонной индустрии и с открытием совместных советско-зарубежных предприятий. Шло насыщение внутреннего рынка СССР их продукцией: колбасами, одеждой, бытовой техникой и иными потребительскими товарами, не из Китая завезенными, а сделанными в своей стране. И в то же время наш главный противник, Штаты, изнемогал бы в борьбе, подрывая собственную экономику.

Но Горбачев и его люди просто не увидели таких возможностей. СССР выглядел могучим гигантом с плохими мозгами! Политбюро и правительство оказались негодными «головами». Насколько скверно Политбюро играло роль «коллективного разума», вы уже знаете. Корпус всяческих референтов и помощников, советников, заместителей министров и «писателей речей» был уже заражен неверием в возможности страны, духом капитуляции перед Западом. А ведь именно они готовили справки и доклады для начальства. Вот и получалось: лидер с ограниченным кругозором и хаотическим, раздвоенным сознанием вдобавок получает неполную, отфильтрованную информацию. Окружение-то, готовившее Горбачеву всяческие справочные материалы, страдало антисоветизмом, свято верило в неизлечимость болезней СССР, а потому и информационную картину лепило соответствующую. Ну что мог насоветовать Г. «академик» от идеологии Александр Яковлев, серый партийный бюрократ, помешанный на борьбе со сталинизмом? Который в жизни своей не руководил ни одним успешным проектом — космическим, военным или нефтегазовым, на худой конец? И самое сильное впечатление его было чисто обывательским: от витрин магазинов Североамериканского континента. А какие советы мог дать надменный Трапезников, уверенный в превосходстве всего западного?