Читать онлайн «Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных отношений (сборник)». Страница 15

Тем не менее, значение двух первых конференций ООН по морскому праву трудно переоценить, в особенности это касается первой из них, поскольку на ней все же были приняты четыре конвенции, в основу которых легли статьи по морскому праву, разработанные Комиссией международного права ООН: Конвенция о территориальном море и прилежащей зоне, Конвенция об открытом море, Конвенция о рыболовстве и охране живых ресурсов открытого моря и Конвенция о континентальном шельфе, которые были ратифицированы большинством государств-морепользователей (здесь уместно напомнить, что Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. до сих пор не ратифицировала крупнейшая морская держава – США, которые, таким образом, до сих пор не являются ее участником)[115]. Были зафиксированы в результате многостороннего обсуждения многие важнейшие нормы морского права, включая толкование понятий внутренние воды, территориальное море и прилежащая зона, континентальный шельф. Таким образом Первые конференции ООН по морскому праву (1958 и 1960 гг.) и Женевские конвенции ООН по морскому праву (1958 г.) стали важной вехой на пути становления международно-правового статуса Мирового океана.

Конголезский кризис стал первым серьезным испытанием советской политики в Африке южнее Сахары. В Конго СССР оказал прямую помощь левым националистическим силам и столкнулся с мощным, скоординированным противодействием ведущих западных стран «коммунистической угрозе в Африке». Для поиска путей выхода из кризиса были задействованы все институты и механизмы ООН – Генеральная Ассамблея, Совет Безопасности, специально созданный Консультативный комитет по делам Конго, ситуация в Конго стала предметом переговоров, многочисленных гласных и негласных встреч. Операция по поддержанию мира в Конго явилась одной из наиболее масштабных и сложных для войск ООН.

Периодические издания подробно освещали перипетии конголезского кризиса, о нем написаны десятки мемуаров, более сотни монографий. Однако позиция СССР в ООН по Конго до сих пор не была предметом специального исследования. Ее оценивали, опираясь главным образом на опубликованные документы ООН. Большинство западных авторов считают советскую линию в ООН «негибкой», «пропагандисткой», результатом преобладания идеологических императивов над прагматическими резонами[116]. Единственный зарубежный исследователь, до сих пор работавший в российских архивах по конголезскому кризису, демонстрирует более сбалансированный подход к оценке соотношения национальных интересов и идеологии[117]. В советских работах международные акции СССР, связанные с Конго, оцениваются в духе подходов, сложившихся во времена холодной войны[118].

Наряду с опубликованными источниками – документами ООН и мемуарами – использованные автором материалы из Архива внешней политики Российской Федерации, Национального архива Великобритании, архивов США[119] позволили заглянуть в еще почти непознанное закулисье конголезского кризиса, найти новую информацию о намерениях и действиях СССР.

Конго было обречено стать местом первого крупного сражения холодной войны в Африке южнее Сахары. Эту огромную бельгийскую колонию в «сердце Африки» сказочно богатую полезными ископаемыми называли «ключом» ко всему континенту.

В январе 1960 г. на переговорах в Брюсселе между бельгийским руководством и конголезскими политиками было достигнуто соглашение о предоставлении независимости Конго 30 июня того же года. Бельгийцы рассчитывали передать власть «надежным» конголезцам, которые будут конструктивно сотрудничать с бывшей метрополией. Иначе оценивали перспективы Конго деловые и политические элиты других западных стран, прежде всего США. Они считали, что Бельгии удержаться в Конго после независимости не удастся, страну ждет хаос, и «ключ» от Африки может оказаться бесхозным, а то и попасть в руки коммунистов[120].

Прогнозы о том, что независимое Конго ждут неспокойные времена, были обоснованными. По мере приближения дня независимости нарастала напряженность в отношениях между африканцами и европейцами[121]. Бельгийцы в массовом порядке покидали Конго. Отъезд бельгийских специалистов грозил обернуться катастрофой, коллапсом экономики и административной системы. Одной из особенностей колониального общества Конго была ничтожно малая численность образованных африканцев, «эволюэ»[122]. Реальной была перспектива распада Конго. В его колониальных границах оказались сотни этнических групп и народов с разным уровнем развития и нередко разделенные огромными расстояниями и непроходимыми джунглями.

Политическая ситуация в Конго была прямым отражением пестроты этнического состава. К началу избирательной кампании, завершившейся первыми всеобщими выборами в мае 1960 г., было создано более 40 партий. Внешнее богатство политической палитры было обманчивым. Партии назывались социалистическими, прогрессивными, народными, демократическими, национальными, африканскими, но по сути были этнорегиональными. Единственным фундаментальным различием помимо защиты интересов «своих» этнических групп были взгляды на будущее государственное устройство независимого Конго. Одни партии (меньшая часть) выступали за унитарное государство с сильной центральной властью, другие – за аморфную, рыхлую федерацию, субъекты которой пользовались бы почти неограниченными правами, а порой проповедовали сепаратизм.

Положение в Конго вызывало озабоченность у Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда. Побывав там во время блиц-турне по Африке в январе 1960 г., Хаммаршельд понял, что «неготовность» колонии к независимости неминуемо создаст ряд «проблем чрезвычайного характера»[123]. Он был убежден, что ООН должна сыграть стабилизирующую роль в ходе деколонизации Африки и сохранить ее в орбите влияния Запада. Вернувшись из турне, Хаммаршельд провел закрытое совещание со своими помощниками, которые пользовались его абсолютным доверием. Все трое были американцами – заместитель генерального секретаря Эндрю Кордье, сотрудник Секретариата Ральф Банч, секретарь Первого (политического) комитета Генеральной Ассамблеи, антрополог-африканист Гейнц Вишгоф. Они разработали конкретные меры по созданию механизма и инфраструктуры для присутствия ООН в Конго, в том числе и военного. Генсек направил в Конго своим специальным представителем Банча. У первого афро-американца, удостоенного Нобелевской премии, не должно было возникнуть проблем в налаживании контактов с конголезцами[124].

Итоги майских выборов показали, что действительно общенациональной партии в Конго не было. Называвшее себя таковой Национальное движение Конго (НДК) завоевало наибольшее число мест в Национальном собрании, нижней палате парламента. Однако сильные позиции у НДК были только в двух из шести провинций – Восточной и Касаи, а в Катанге оно не провело ни одного своего представителя. Большинство остальных мест достались этнорегиональным партиям[125]. Сформированное по итогам выборов правительство не только не являлось единой командой, но было заведомо неработоспособным: в него вошли представители основных этнических групп, у которых были зачастую полярные взгляды на ключевые вопросы государственного устройства Конго, его внутренней и внешней политики.

Противоречия в конголезском руководстве олицетворяли политики, которые заняли два главных государственных поста. Премьер-министром стал 35-летний лидер НДК Патрис Лумумба, по этнической принадлежности батетела из провинции Касаи, работавший почтовым служащим. Он был националистом левого толка, популистом. Его речи были наполнены антиколониальной и антизападной риторикой, критикой этнического партикуляризма. Он планировал создать сильное унитарное государство, организовать крупный государственный сектор в экономике, проводить внешнюю политику, основанную на нейтралитете и панафриканизме. Блестящий оратор с харизмой вождя, Лумумба был импульсивным человеком склонным к романтизму. В 1959–60 гг. Лумумба имел контакты с советскими дипломатами, его приглашали посетить Москву, но приехать он не смог[126].

Президент Конго Жозеф Касавубу 50-летний выходец из знатной семьи баконго, получил добротное католическое образование в школе и духовной семинарии, работал учителем и служащим колониальной администрации и частных фирм, слыл образцовым эволюэ. Двумя основными опорами его политических взглядов был консерватизм и баконговский национализм. Он выступал за сохранение традиций и укрепление власти вождей, вынашивал планы воссоздания средневекового государства Конго, где бы доминировали баконго. Возглавляемый Касавубу Альянс народа баконго (Абако) был создан в 1950 г. как культурно-просветительская организация для защиты духовных ценностей баконго от влияния европейцев и «пришлых» африканцев. Став политической партией, Абако сохранил этнорегиональную ориентацию. Коммунизм и панафриканизм вызывали у Касавубу стойкую аллергию. Проигрывая премьер-министру как публичный политик, в «имидже», (грузный, флегматичный, будто всегда сонный человек, не умеющий ярко говорить на публике), президент превосходил Лумумбу в искусстве закулисной борьбы.