Читать онлайн «Очерки поповщины». Страница 29

Но Анфим недолго ладил с некрасовцами. Своим характером, своим стремлением подчинить себе всех атаманов до такой степени, чтобы не могли они без его воли ничего предпринимать, своими высокомерными выходками он возбудил всеобщее на себя неудовольствие; притом же отношения его к дьякониссам были слишком явны и производили большой соблазн между Игнат-казаками, которые хотя и не отличались скромностью и целомудрием, однако не могли терпеть соблазна, производимого их архипастырем. Но всего более раздражали их отзывы Анфима о православных греческих архиереях. Мы уже видели, как он искал благосклонности митрополитов ясского, браиловского, редовуцкого, крымского; это узнали некрасовцы и были тем крайне недовольны. Когда же, говоря о разных духовных делах, Анфим стал ссылаться на этих митрополитов, как на авторитеты, и отзываться о них с почтением, а не с ругательствами и проклятиями, на которые так щедры были некрасовцы, они его возненавидели едва ли не больше, чем бывшего у них до того Феодосия. Первые заводчики смуты против Анфима были, впрочем, не сами некрасовцы, а народ пришлый из молдавских старообрядческих слобод. По крайней мере так говорил впоследствии сам Анфим. Замутились некрасовцы, а с ними и попы не анфимова поставленья, и черницы, и уставщики, и клир. Раздался известный клик: «в куль да в воду!». Но Анфим и на этот раз избежал беды: он успел уйти в Чобурчи с дьякониссами, логофетом и экономом. Некрасовцы послали за ним погоню. На дороге догнали архиепископа, ограбили его дочиста и едва не убили.[166] Добравшись до Чобурчей, Анфим сделался отцом семейства: обе дьякониссы родили — одна мальчика, другая девочку. После такого скандала ему нельзя было оставаться в Чобурчах, и он водворился на старом месте, в Ветрянке. Здесь он начал иск против ограбивших его, жаловался крымскому хану и самому султану. По распоряжению хана и по султанскому фирману, кое-что из пограбленного имущества было найдено, но далеко не все. После грабежей в Радомысле и на пути из некрасовских слобод Анфим обеднел: почти все, что досталось ему от московской барыни, почти все, что было нажито архиерействованием, осталось в руках хищников. На последние деньги он принялся, однако, строить в Ветрянке давно задуманную им каменную церковь, но 24 ноября 1756 года, когда самого Анфима в Ветрянке не было, из старой деревянной церкви воры украли заготовленные на постройку немалые деньги и также все церковное украшение, потиры, митры, ризы и пр.[167] Украли и всю архиерейскую ризницу, так что Анфиму и служить было не в чем. Он подозревал в этом деле враждебных ему старообрядцев и, кажется, не без основания. Совсем обездолили они так недавно еще богатого Анфима. Теперь он был почти нищий.

А между тем паства его умалялась; его уже знать не хотели и бегали, как еретика, и некрасовцы, и жившие в Молдавии старообрядцы, и жившие в польских владениях. Лишь немногие из бессарабских старообрядцев да жители села Хребтовки, что в Подолии, еще признавали его своим архипастырем. На Кубани, кажется, забыли Анфима. Отшатнувшись от Анфима и прогнав его попов, заднестровская поповщина по-прежнему, с большими трудами, с большими пожертвованиями, стала добывать себе беглых попов из России, и эти попы естественно сделались самыми сильными и самыми опасными врагами Анфима. Из них самыми влиятельными на народ оказались священствовавшие в Сальцах — черный поп Макарий, родом южнорусс (русняк) и, если верить Анфиму, бывший униат, да поп Иван Андреев, священствовавший прежде в России, но потом лишенный сана, отданный в солдаты и бежавший к старообрядцам за границу. Оба они беспрестанно и ревностно оглашали Анфима самозваным архиереем и еретиком, продавшим свою совесть и древлее благочестие греческим митрополитам за мирские почести. На все, что пришлось Анфиму вытерпеть на Кубани и в Добрудже, они указывали, как на сильные аргументы его еретичества. «Вот, смотрите, провославные, — говорили они, — такие ревнители, такие поборники древляго благочестия, каковы оные кубанцы, первые увидали под овчей кожей алчнаго волка: от них не может скрыться никакое еретическое действо». Рассказывая об отношениях Анфима к обеим дьякониссам, о том, что он живет с двумя семьями, попы насмешливо говорили: «Вот Анфим уж и впрямь архиерей по чину Мелхиседекову! У него, что у турки, две жены, коли не завел третьей!» И Макарий и Иван Андреев говорили, что из всех ересей, какие когда-либо бывали на свете, нет и не бывало злее ереси анфимовой, и потому даже перекрещивали и перевенчивали крещенных и венчанных попами анфимовского поставленья. Были и другие попы, обличавшие Анфима, называвшие его еретиком и отклонявшие от него народ. Из них особенно влиятелен был живший в слободе Крокове (в Молдавии) престарелый иеромонах Авраамий, которого молдавские и бессарабские старообрядцы звали своим «патриархом», и другой, по имени Николай, живший в Долгой-Поляне, что в Бессарабии.

Плохо приходилось Анфиму; со всех сторон он был окружен врагами; положение его было хуже того, в каком находился Афиноген перед бегством в Каменец. В таких тесных обстоятельствах вздумал он прибегнуть к митрополитам и патриарху константинопольскому. Он подал доношение Даниилу браиловскому, прося его представить его просьбу самому цареградскому патриарху, а через несколько времени послал другое такого же рода доношение к митрополиту молдавскому. Вот этот, во многих отношениях любопытный документ:

«Великому господину, преосвященнейшему архиепископу Иакову, митрополиту всея Молдавския земли.

Доношение.

Доносит вашему преосвященству Анфим, епископ кубанский, а о чем мое доношение, тому следуют пункты:

1. Известно вашему преосвященству, что в митрополии вашей имеется многочисленнаго народа, великороссийских людей, именуемых липовени, и зовутся христиане греческаго исповедания, а от патриархов, митрополитов, и архиепископов, и епископов, и всего священническаго чина действительных священников отступили и вси ни во что вменяют и всех таинств церковных не принимают, токмо некоторыя. Из них имеют у себя попов беглых из Великороссии и от прочих епархиев и от своих архиереов запрещенных, овых расстриженных, овых безместных, и весьма грубых, и неразумных, и невеждей сущих, о чем ясно описано мною в поданном от меня доношении Даниилу, митрополиту Проилаву (Браилову?), которое послано и до святейшаго нашего патриарха константинопольскаго, Кирилла.

II. И оных попов примает у них поп, который к ним, мужикам, прежде пришел. И с ними, мужиками, пришедшаго к ним попа приимает сице повелит ему проклясть всех восточныя церкве архиереов и прочие чины и уставы, действуемые в восточной церкви, и приносит оный поп всем у них прощение чернцам и черницам, и мужикам и бабам. Яко бы был в ереси, и тако благословение приняв от них шарвером (?) действует у них и учит и утверждает тако, что может-де приходящих от ереси приять и поп попа, и благословить его священнодействовать, зане-де иерейское благословение с архиерейскими равно есть, и тако восточныя церкве архиереов всех еретиками имянуют, точию себя православными зовут, и в них обещанию Христову глаголют исполнитися, реченному сице «се Аз с вами до скончания века».

III. А ежели кто, быв в них и познав их прелесть, приидет в сообщение соборныя церкви и приимет разрешение своим согрешениям, и действительное благословение от преосвященных архиереов, яко же и аз, смиренный,[168] бывый в их заблуждении и приял благословение и исполнение святыни с руковозложением и молитвами чрез преосвященнейшаго митрополита Даниила и совершенную власть епископскую с подписанием рук от его преосвященства Проилава, Даниила и архиепископа Гедеона крымскаго и духовнаго моего отца проин епископа Мисайлы редовуцкаго, то они отступницы, липовени, такового зовут еретиком и отступником от православныя веры, и многия клеветы и укоризны произносят на православных служителей всюды, дабы точию их прелесть славна была и везде распространилась в сынах погибельных и в невежественных и заблудных человеках, яко овцах, неимущих пастырей.

IV. А от нас, смиренных, восточныя церкве благочестивых священников, крещенных человеков, ежели кто приидет в их прелестное мудрование, то овых перекрещивают, овых миром помазывают, котораго мира у них и не бывало, и друг после друга перекрещивают, и браки перевенчивают, яко же чинится ныне в митрополии вашего преосвященства от них, неосвященных липованских священников.

V. Есть в Замостии черный поп Макарий, который родом руснак, поставлен в попы во унии, и от них, униатов, ушел и крестился у липован, и был простым мужиком, потом паки в унию своими епископы униатскими приять во унию, и служил года с три, и паки к липованам пришел в митрополию вашего преосвященства, и от липованскаго попа постригся в монахи, и благословением чернцов и мужиков священнодействует и до днесь на Замостии и на Сокольницах и на прочих слободах, — крестит, исповедует, браки венчает и прочия действия действует, что ему повелят мужики, яко же у лютеран: ратушею пастора избирают и дают черную епанчу, а не архиереи рукополагают.