Читать онлайн «Спор о Русском море». Страница 26

20 мая 1788 г. турецкий флот подошел к Очакову. 16–17 июня в двухдневном сражении Лиманская флотилия нанесла тяжелое поражение туркам в Днепро-Бугском лимане. Всего русскими было уничтожено три 64-пушечных корабля, два 40-пушечных и три 32-пушечных фрегата, одна 30-пушечная шебека и одна 14-пушечная бригантина. Один 64-пушечный турецкий корабль был взят в плен. Вскоре его отремонтировали в Херсоне. 22 октября 1788 г. он был введен в строй под названием «Леонтий Мученик».

В ходе двухдневного сражения было убито и утонуло около 6 тысяч турок, 1673 турка взято в плен. Наши потери: убитых 2 офицера и 16 нижних чинов, раненых 10 офицеров и 57 нижних чинов.

Любопытно, что это сражение, равно как и другие действия Лиманской эскадры, замалчивались советскими историками. Зато было существенно преувеличено сражение 29 июня 1788 г. у острова Фидониси (остров Змеиный). Русской эскадрой командовал адмирал Марк Войнович, а ее авангардом — бригадир Федор Ушаков. Замечу, что оный граф в 1771 г. был обычным архипелажным пиратом. Марк, представившись графом, попросился на службу к графу Орлову. Последний сам получил титул за удар вилкой в императорское горло в 1762 г. в Ропшинском дворце и потому не стал оспаривать титул Вой-новича. Однако к 1788 г. бравый пират обрюзг, растолстел, а главное, стал большим трусом.

Бригадир Ушаков применил у Фидониси новую тактику, отказавшись от традиционной «линии Госта». Однако ни о каком разгроме турецкого флота говорить не приходится. Произошла перестрелка на дальних дистанциях, после чего флоты разошлись.

Между тем генерал-фельдмаршал Григорий Потемкин осадил Очаков, который в 50— 60-х гг. XVIII века был сильно укреплен французскими инженерами. Опасаясь неудачи, Потемкин не желал идти на штурм крепости, а хотел уморить турок голодом.

Суворов требовал немедленно штурмовать крепость, а получив категорический отказ, не стесняясь острил перед генералами: «Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу». Естественно, доброжелатели немедленно доводили эти остроты до светлейшего. Не менее язвительно высказывался и Румянцев: «Очаков не Троя, чтоб его десять лет осаждать». Фраза Румянцева охотно цитировалась как в Царском Селе, так и в ставке Потемкина.

А между тем русская армия под стенами Очакова несла огромные потери от холеры, дизентерии и других болезней. 6 декабря 1788 г. Потемкин был вынужден послать войска на штурм.

Потемкин был прекрасным администратором, но посредственным полководцем, но в его армии был Суворов. 21 июля 1789 г. Суворов разбил турок у Фокшан, а 11 сентября — у Рымника. Теперь русские и австрийские войска могли смело идти на Стамбул.

Но, увы, главнокомандующий русской армии был озабочен не столько войной с турками, сколько интригами против Суворова. Ну а австрийские генералы вообще не желали взятия Константинополя. Их целью были несколько второстепенных турецких крепостей на Балканском полуострове в надежде присоединения куска славянской земли к Австрийской империи.

В 1790 г. эскадра Ушакова одержала несколько побед над турками: в июне у Керченского пролива, 28 августа у Гаджи-бея, наконец, 31 июля 1791 г. состоялось сражение у мыса Ка-лиакрия (недалеко от Варны).

Везде успех Ушакова бесспорен. Так, в сражении у Гаджибея турецкий корабль «Капудания» взлетел на воздух, а корабль «Мелеки Бахра» был взят русскими в плен и после ремонта B*censored*coHe вступил в строй под названием «Иоанн Предтеча». Но, увы, в сражениях у Керченского пролива и у мыса Калиакрия ни одна из сторон не имела потерь ни в кораблях, «ни в крупных судах» [56].

Ни в одном из сражений Ушаков не преследовал противника. Царские и советские историки это объясняли повреждениями такелажа русских кораблей и фрегатов. Тут неизбежно возникает риторический вопрос: а что, у турок такелаж остался совсем целым? Тогда кто же победил в сражении?

Советские историки замалчивали и действия греческих судов как на Черном, так и на Средиземном морях. Кстати, греческие «крейсерские суда» [57]активно участвовали во всех сражениях Ушакова в 1790–1791 гг.

В Средиземном же море под Андреевским флагом действовали целых две пирате… пардон, корсарских флотилии — грека Ламброса Качониса и мальтийца Лоренцо Гильгельмо. Обе флотилии (особенно Качониса) буквально наводили ужас на купцов Восточного Причерноморья. Нападая на суда, идущие в Константинополь, корсары сильно затрудняли доставку в столицу продовольствия и заставляли население чувствовать тяжесть войны. Корсары разоряли прибрежные селения, а один раз Ламбросс Качонис взял даже маленькую крепость Кастель-Россо. Захватывая и истребляя купеческие суда, корсары при удобном случае решались вступать в бой даже с военными турецкими судами. Так, например, эскадра Гильгельмо, насчитывающая девять судов, между островами Зея и Сира вступила в бой с турецким отрядом, состоящим из трех кораблей, двух полугалер и пяти кирлангичей. В результате турки отступили.

Разоряя прибрежные селения, корсары заставляли турецкое правительство держать большие отряды сухопутных войск и не менее трети своего флота для охраны своих берегов, тем самым отвлекая их от Дуная и Черного моря.

Следует отдать должное созданной в 1798 г. русской военной Дунайской флотилии. Осенью 1790 г. русские войска с помощью судов Дунайской флотилии овладели рядом турецких крепостей на Нижнем Дунае — Тульчей, Исакчей и др. Самым крепким орешком стала крепость Измаил. Но и ее 10 декабря 1790 г. взял штурмом Суворов, опять же при огневой поддержке судов Дунайской флотилии.

Турки были вынуждены заключить 29 декабря 1791 г. в местечке Яссы мир с Россией. Договор подтверждал Кючук-Кайнарджийский договор 1774 г., Акт 1783 г. о присоединении Крыма и Кубани к России и все другие предшествующие русско-турецкие соглашения. Новая граница между договаривающимися сторонами устанавливалась на юго-западе по Днестру. В соответствии с договором правительство Турции отказывалось от претензий на Грузию; обязалось не предпринимать каких-либо враждебных действий в отношении грузинских и кубанских земель; в целях обеспечения интересов русской торговли в Алжире, Тунисе и Триполи вознаграждать русских купцов за все убытки, которые могут быть причинены им корсарами — подданными Порты.

Как и Кючук-Кайнарджийский мир, Ясский мирный договор не удовлетворял ни Россию, ни Турцию. Окружение султана не могло примириться ни с потерей Крыма и Очакова, ни с русским флотом на Черном море. Россия ногой твердой встала у Черного моря, но так и не получила права свободного выхода из него. Для нашего флота Черное море стало озером. А в любой момент из Босфора могла выйти турецкая или иная неприятельская эскадра, напасть на русские города на побережье и высадить десант.

Не были довольны миром и народы, жившие у берегов Черного моря. Крымские татары мечтали вырезать на полуострове гяуров и вновь начать грабежи русских и малороссийских земель. Горцы на Кавказе также хотели избавиться от русских, а греки и славяне, населявшие Балканский полуостров, в свою очередь, мечтали избавиться от турок и обращали взоры на Россию.

Ясский мир, подобно Кючук-Кайнарджийскому, должен был стать лишь передышкой между войнами. Однако ход событий изменили большие перемены в Париже и Петербурге.

Тут следует сделать маленькое отступление. Видимо, у читателя возник естественный вопрос: почему в отношениях России и Турции в XVIII веке автор упоминает только о войнах? А что, в промежутках между ними не было взаимовыгодной торговли, культурного обмена?

Да, сразу после окончания войны через проливы в обоих направлениях пошел поток товаров, на порядок превышавший товарооборот в самые благоприятные времена XVII века. Ширились культурные связи. Но все сие касается не турок, а турецкоподданных греков. Те на 95 % монополизировали торговлю с Россией.

Но вот ассоциировать греческих купцов и судовладельцев с Османской империей перо не поднимается (точнее, пальцы к клавиатуре). Те же мирные «турецкоподданные» при всяком удобном случае обращали свои суденышки в грозные корсарские суда и топили и резали всех встреченных басурман.

Весь же культурный обмен России касался лишь греков и славян. Русские иерархи и паломники постоянно посещали греческие и палестинские монастыри. В Грецию и на Балканы доставлялось множество русских книг, как церковных, так и светских, а обратно, учиться в Москву и Санкт-Петербург, ехали сотни греческих и славянских юношей.

Увы, турки не желали ни читать наши книги, ни учиться. А турецких религиозных эмиссаров, проникавших в русские области, населенные мусульманами, как правило, рассматривали как шпионов и бунтовщиков.

Уже в царствование Екатерины II стало ясно, что Европа никогда не допустит контроля России над Черноморскими проливами. Тут я подчеркиваю: России нужен был не Константинополь, а несколько крепостей в Дарданеллах и Босфоре. К концу XVIII века Стамбул не был ни Манчестером, ни Лионом. Город не кормил сам себя. В Стамбуле и окрестностях проживало около миллиона тунеядцев. Они кормились в лучшем случае за счет торговли (точнее, спекуляции), а большинство — за счет налогов и военной добычи, собираемой со всей необъятной Оттоманской империи.