Читать онлайн «Большевики, 1917». Страница 14

А дискуссий на съезде было множество, причём вновь по, казалось бы, малозначащим вопросам формулировок. Все — и большевики, и меньшевики, и центристы — разделяли мнение, что землю у помещиков и церкви нужно было «отъять», но меньшевики настаивали, что в резолюции съезда необходимо использовать формулировку «отчуждение», а большевики требовали непременной «конфискации». И хотя ввиду подавляющего численного перевеса меньшевиков на съезде резолюции в целом принимались под их диктовку, в этом конкретном вопросе последнее слово осталось за большевиками: землю намечено было именно «конфисковать». И здесь вновь возникает главный вопрос, заключающийся, конечно же, не в том, какой синоним следует употреблять для реализации практики банального отъёма земли: что предполагалось делать с землей далее? Большевики, как показала история, вовсе не намеревались передать её крестьянам: по их мнению, в случае успеха социалистической революции землю нужно было национализировать, а это отнюдь не одно и то же.

Несколько дальше в этом вопросе пошли на съезде бывшие в меньшинстве «разделисты»: они предлагали после национализации ли, конфискации ли, или отчуждения — не важно — разделить землю между крестьянами. И таки да! — съезд в итоге признал, что землю нужно разделить между крестьянами, но, однако, только в том случае, если окажется почему-либо невозможной «муниципализация»: ещё одна великолепная формулировка, на сей раз меньшевистского производства, принятая в том числе на съезде, хотя и оспоренная затем Лениным в специальном заявлении.

По вопросу же «Об отношении к Государственной думе» съезд решил, что российская социал-демократия должна «планомерно использовать все конфликты, возникающие как между правительством и Думой, так и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения, и для этого: / стремиться расширить и обострить эти конфликты до пределов, дающих возможность сделать их исходной точкой широких массовых движений, направленных к низвержению современного политического порядка».

Между прочим, съезд, против ожидания, хотя официально и не осудил декабрьское, 1905 г., вооружённое восстание в Москве, но одновременно, в резолюции «О партизанских выступлениях», фактически высказался против таких методов борьбы, справедливо заметив, что «деклассированные слои общества, уголовные преступники и подонки городского населения всегда пользовались революционными волнениями для своих антисоциальных целей».

Разумеется, для Ленина подобного рода формулировки были, по существу, как кость в горле, и он ещё по ходу заседаний с присущей ему энергией принялся составлять специальное заявление от большевиков, согласно которому, с одной стороны, большевики голосуют «за» все эти половинчатые резолюции — раз уж решили назвать съезд «объединительным», — но, с другой, оставляют за собой право идеологического сопротивления. Так, в начале своего заявления Ленин отмечал, что безусловно «объединительный съезд РСДРП состоялся. Раскола нет более. Не только прежние фракции „большевиков“ и „меньшевиков“ организационно слились вполне, но и достигнуто объединение РСДРП с польской социал-демократией, подписано объединение с латышской и предрешено объединение с еврейской, т. е. „Бундом“. Политическое значение этих фактов было бы при всяких условиях очень велико, оно становится поистине громадным ввиду переживаемого исторического момента».

Далее Ленин сформулировал основные задачи социал-демократии на «данный исторический момент», состоявшие, по его мнению в том, чтобы «беспощадно разоблачать конституционные иллюзии, поддерживаемые и правительством, и буржуазией в лице её либеральной партии — кадетов… призвать революционное крестьянство к сплочению во имя полной победы крестьянского восстания… разъяснять широким массам великое значение первого декабрьского восстания и неизбежность нового восстания, которое одно только будет в состоянии действительно отнять власть у царского самодержавия, действительно передать её народу». И хотя с такой постановкой вопроса на том съезде, кажется, никто и не спорил, Ленин в конце своего заявления, вопреки примирительному тону его начальных строк, вновь перешёл в наступление на своих старых врагов: «Мы не можем и не должны замалчивать того факта, что, по нашему глубокому убеждению, объединительный съезд партии не вполне правильно понял эти задачи. В трёх важнейших резолюциях съезда определённо обнаруживаются ошибочные взгляды прежней фракции меньшевиков, численно преобладавшей на съезде. / В аграрной программе съезд принципиально принял муниципализацию. Муниципализация означает собственность крестьян на надельные земли и аренду крестьянами переданных земствам помещичьих земель. В сущности это нечто среднее между настоящей аграрной революцией и кадетской аграрной реформой. Крестьяне не примут такого плана. Они потребуют либо прямого раздела земли, либо перехода всех земель в собственность народа. Серьёзной демократической реформой муниципализация могла бы явиться лишь в случае полного демократического переворота, при республиканском строе с выборностью чиновников народом. Мы и предлагали съезду, по крайней мере, связать муниципализацию с этими условиями, но съезд отклонил наше предложение. А без этих условий муниципализация, как реформа либерально-чиновническая, даст крестьянам совсем не то, что им надо, и в то же время доставит новую силу, новое влияние господствующим в земствах буржуазным антипролетарским элементам, отдавая фактически в их руки распределение фонда земель. Мы должны разъяснить этот вопрос широким массам рабочих и крестьян. / В своей резолюции о Государственной думе съезд признал желательным создать в этой Думе парламентскую фракцию с.-д. Съезд не пожелал считаться с тем фактом, что 9/10 сознательных рабочих России, в том числе все польские, латышские, еврейские с.-д. пролетарии, бойкотировали эту Думу. Съезд отклонил предложение обусловить участие в выборах возможностью действительно широкой агитации среди масс. Он отклонил предложение о том, чтобы членами парламентской фракции с.-д. могли быть только те, кого рабочие организации выставили кандидатами в Государственную думу. Съезд, таким образом, вступил на путь парламентаризма, не оградив партию даже теми гарантиями, которые выработал в этом отношении опыт революционной социал-демократии в Европе».

В целом же этот съезд, несмотря на принятие примирительных резолюций об использовании политических возможностей Государственной думы, то есть фактически о стремлении к легальным методам работы, вновь, кажется, делил шкуру неубитого медведя: опять обсуждались вопросы и выносились резолюции о «временном правительстве», «революционном самоуправлении» и тому подобном, причём в такой стилистике, что, кажется, и Ленин должен был бы быть вполне удовлетворённым. Однако на деле царизм был ещё слишком крепок для любых предпринимаемых против него атак изнутри: для того чтобы его свалить, требовалось нечто большее, чем резолюции съездов и действия отчаянных и отчаявшихся боевиков, нечто извне. Таким фактором, в корне поменявшем соотношение сил, стала Первая мировая война: сила её воздействия на ситуацию внутри страны потребует отдельного разбирательства.

Но на IV съезде РСДРП Ленин был прав по крайней мере в одном: нельзя было вести политику двойных стандартов, логика борьбы с самодержавием так или иначе подталкивала к выбору между вооружённым, или политическим, противодействием, между обороной и нападением. Ленин раз и навсегда выбрал для себя нападение. Этой линии он придерживался и на следующем, V съезде РСДРП[19], состоявшемся в апреле-мае 1907 г. в Лондоне: это был максимально широкий, по составу представленных на нём партий, и многочисленный форум: в его заседаниях участвовали 342 делегата от 145 организаций, причём большевики оказались на нём в количественном большинстве, хотя и не могли тем самым обеспечить перевес при голосовании. И что характерно: вопросы на этом съезде обсуждались фактически те же самые, что и на предыдущем: аграрный вопрос, вопрос о вооружённом восстании, о временном правительстве и революционном самоуправлении, о партизанском движении, об отношении к Государственной думе. И это говорило как минимум о том, что разногласий между фракциями было куда больше, чем того, в чём их представители достигали согласия. Если предложение «в ближайшее воскресенье возложить от имени съезда венок на могилу К. Маркса» принималось при аплодисментах, то по вопросу о деятельности социал-демократической фракции в Госдуме (как и по любым другим вопросам тактики и стратегии социал-демократии) съезд увязал в затяжных дискуссиях, в зачитывании и обсуждении многочисленных, одно противоречивее другого заявлениях.