Читать онлайн «Мировойна. Все против всех». Страница 56

Мусульманское население в эпицентре конфликта или в окружающих странах, представляет собой третью важную категорию. У каждого соседствующего мусульманского государства есть собственная политика. К примеру, Сирия открыто является светской и баасистской [баасизм — светская идеология, стремящаяся к созданию единого национального арабского государства на социалистических началах. Получила распространение в Ираке и Сирии]. Несмотря на это, для нанесения вреда США, Сирия допустила исламских радикалов в Дамаск, который стал узлом и опорной базой для перехода границы с Ираком и присоединения к ГІД. Действия сирийского режима, позволявшего повстанцам пересекать границы для входа в зону боевых действий, существенно ухудшили безопасность в Ираке. Шиитский Иран использовал свое влияние в Ираке для традиционной заботы о шиитском населении Ирака, с преобладающим суннитским и курдским населением. Иордания глубоко встревожена перспективой шиитского Ирака. Более того, в Сирии, Турции и Ираке есть курдское население, и все три страны озабочены, что более влиятельная и напористая курдская община Ирака сподвигнет их курдские меньшинства на более активные действия.

Эти весьма сложные проблемы выходят за рамки вопросов мусульманской идентификации, и относятся к таким проблемам, как этническая принадлежность, и разногласия разных направлений ислама. Вместе с тем, они показывают роль стратегически важных групп населения в разрешении проблемы повстанчества

Понимание процесса радикализации среди мусульманских меньшинств не может быть точным в силу малого количества радикалов и ограниченности доступной информации. Каждый случай уникален, но ключевые тенденции показывают, что конкретно мотивирует радикалов и какие факторы способствуют процессу радикализации.

Многие иммигранты обладают культурным багажом из своего общества, который включает в себя некоторые формы антизападничества, традиционного для немалой части исламского мира. Это предубеждение используется для привлечения поддержки и усиления собственных организаций, как националистами, так и исламистами. Консервативные монархии усиливают такое недовольство, одновременно поддерживая Запад политически, и выказывая враждебность западным культурным ценностям. В результате, мусульманское сообщество видит Запад как разлагающееся, развращенное и корыстное общество. Движение политизированного исламизма использует эту точку зрения, а рал и калы пропагандируют идею, что ислам может решить укоренившиеся проблемы региона, которые и заставили иммигрантов покинуть свои страны. Среди мусульман эта идея находит отклик.

Помимо этого, большинство мусульманских стран не смогло дать своему населению должного образования. Критическому взгляду и умению решать задачи оно предпочитает зубрежку, что делает население более восприимчивым к упрощенному черно-белому восприятию ислама, да и мира в целом. Исламские тексты являются ключевой частью обучения даже в таких светских странах, как Алжир, Ливия и Сирия. В 2005 г., тунисский писатель Афиф Лахдар выразил озабоченность тем, что в религиозных учебных заведениях большинства исламских стран детей учат, что вполне приемлемыми действиями являются: забрасывание камнями женщин, виновных в прелюбодеянии, убийство еретиков и джихад против неверных. До недавнего времени, такие идеи открыто преподавались в государственных школах многих мусульманских стран. В алжирских школах прекратили разговоры о джихаде и забрасывании камнями женщин только в 2005 г., когда Ливия также прекратила преподавание в школах учения о джихаде и т. н. «аяте меча».

Таким образом, иммигранты часто прибывают с настороженным отношением к западному обществу, что создает питательную среду для процветания радикальных идей. Представление о том, что мусульмане могут быть как-то осквернены западным обществом, многие годы пропагандируется среди мусульманских меньшинств. В 1980–1990 гг., пропаганда Саудовской Аравии постоянно подчёркивала, что мусульманские общины должны ограждаться и отделяться от населения стран пребывания. Также пропагандисты обращали внимание на важность организации отдельных учебных заведений для мусульманских детей, и лоббировали право на шариатский суд для мусульманских общин на Западе. Действуя таким образом, пропагандисты воспользовались естественными страхами общин, опасающихся потерять свою культурную идентичность и отдать собственных детей незнакомому обществу.

Безусловно, подобные идеи и претензии не создали сами по себе радикальных боевиков. Но они создали образ мышления, который может быть уязвим для более экстремистской идеологии, которая поддерживает антизападничество. Также, они могут создать атмосферу эмоциональной поддержки для боевиков и их идей.

Внешняя политика таких стран, особенно политика Запада по отношению к мусульманскому миру, вызывает недовольство мусульманских общин. Палестино-израильский конфликт является незаживающей раной, которую используют и режимы Среднего Востока и исламисты. Однако, несмотря на его важность для мусульманского населения, джихадисты стремятся воевать в других местах. Война в Ираке также способствует представлению о западной агрессии против мусульман и поддерживает идею «ответно го удара». Террористы ь Мадриде и Лондоне считали Ирак ключевой причиной своих действий. Усама бен Ладен и другие члены Аль-Каиды также понимают потенциал использования данного конфликта. Помимо этого, ВПТ также подливает масла в огонь негодования и ярости мусульманских общин на Западе. Среди мусульман распространено мнение: нет доказательств, что за терактами в Нью-Йорке стоит бен Ладен, а те, кто арестован по террористическим обвинениям в m падных странах, невиновны. Частично это является следствием ощущения себя мусульманами на Западе как «осажденной общины», При этом, такое мнение является отражением культуры политического заговора, свойственной арабскому и исламскому миру.

Ещё не доказано, что внешняя политика напрямую способствует процессу радикализации. Несмотря на широко распространенное мнение, что конфликт в Ираке создал тысячи новых радикалов, вполне правдоподобным является, что даже если бы войны не было, глобальное джихадистское движение все равно продолжало бы набирать обороты. Увеличившееся количество терактов и мотивированных «новобранцев» можно отнести и к обновленной поддержке джиха-дистского движения, увеличившейся из-за терактов в Нью-Йорке — первых успехов за долгие годы, последовавшие после афганского триумфа в конце 1980-х. Более того, многие члены нового поколения радикалов, по-видимому, не обладают связной стратегией или целями, и скорее используют насилие как способ выражения своего негодования и недовольства по отношению к сложившемуся мировому порядку. Поэтому вывод из Ирака войск коалиции вряд ли прекратит теракты на Западе. Несмотря на это, многие предыдущие коалиции, ведомые США, предоставили отличные материалы для антизападной пропаганды. Боснийский кризис оставил наследство в виде множества пропагандистских видеозаписей, кассет и фотографий жестокостей, чинимых над мусульманами. Эти материалы использовались для вербовки активных сторонников джихада. Хотя эти свидетельства и не могут сами по себе подтолкнуть человека к радикальной идеологии, они обладают мощным эффектом воздействия на тех, кто уже уязвим к радикализации.

Западная политика по отношению к родине таких радикалов также является источником негодования. Хотя сами радикалы и признают, что нашли на Западе убежище, они недовольны тем, что западные правительства поддерживают авторитарные режимы, пренебрегающие такими вещами, как права человека. Многие радикальные и умеренные исламисты считают, что режимы исламского мира — всего лишь марионетки Запада и существуют лишь благодаря западной поддержке. Они уверены в том, что единственная причина, которая мешает их обществам применять шариатский закон, это поддержка режимов Западом, осуществляемая из страха перед исламом. Хотя конфликты внутри уммы и влияют на исламистских радикалов, ситуация внутри их родных стран оказывает на них ещё большее влияние. Поэтому, для некоторых радикалов, неспособных нанести удар по режиму своей родины, отличной альтернативой является удар по западным сторонникам этих марионеточных режимов собственной страны.

К радикализму толкают многие факторы и катализаторы, но обстоятельства появления каждого от дельного радикала — уникальны. В 1980-1990-х, исламистская оппозиция, эмигрировавшая в Европу, состояла из образованного среднего класса, который выражал свое политическое недовольство в религиозных терминах. Они были вытеснены из своих стран политикой и отсутствием возможности организации оппозиции на родине. Сегодня, радикальный элемент в странах пребывания мусульман состоит из сложной комбинации образованных, необразованных, неимущих, относительно богатых, на первый взгляд социализированных людей, а также маргиналов. По этой причине невозможно создать какой-то единый путь к радикализации. Однако несколько общих факторов могут оказаться важными.