Читать онлайн «Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир». Страница 39

Я вернулась с сэндвичами и напитками, а Тим уже увлеченно болтал с привлекательной немолодой женщиной в летнем платье с цветочным рисунком, которая сидела за соседним столиком. Мы узнали, что эту женщину зовут Беатрис, она прожила в Ричмонде всю жизнь и каждый день приходит сюда, к реке, пообедать.

– Мой муж, Харольд, не хочет никуда со мной ходить, – сказала она с благородным британским акцентом. – И это ужасно. Я недавно вышла на пенсию и думала, что мы будем где-то бывать и хорошо проводить время, кататься на машине, ходить на танцы. Я обожаю танцевать! А он только в гольф играет с приятелями. Вот сегодня прекрасный день, и я умоляла его пойти со мной пообедать, но он отказался и отправился куда-то с друзьями. И не вернется до чая, так что я одна весь день. И так всегда; даже наши дети злятся на него за то, что он так со мной поступает. Что же мне делать, как вы думаете?

Мы переглянулись, и я увидела, как на лице Тима отразились и сожаление к этой женщине, и гнев на ее мужа за полное пренебрежение ее желаниями. Нам было невесело видеть человека, настолько разочаровавшегося в своем партнере после долгих лет совместной жизни. Мы тут же набросали ей кучу идей: она должна начать ходить в танцевальный клуб; можно попробовать и другие клубы; она может пойти учиться и освоить что-то, что ей по-настоящему интересно; в общем, нужно продолжить жить своей жизнью, пока Харольд не одумается.

Тим полил кетчупом свою картошку фри и спросил:

– А ничего такого не происходило в последнее время, отчего его поведение могло измениться?

– Доктор выписал ему какие-то новые таблетки.

– Тогда вам стоит пообщаться с доктором и узнать, нельзя ли изменить рецепт, чтобы лекарство не так влияло на поведение вашего супруга, – и Тим откусил свой сэндвич.

Мы с Беатрис поглядели на него с недоумением. При чем тут лекарство?

– Как давно он ведет себя так безразлично? – спросила я.

– Дайте-ка подумать… Наверное, около сорока четырех лет – все время, пока мы женаты. Так что ничего нового.

А вот и ответ. Конечно же, Беатрис была все эти сорок четыре года занята работой и даже не заметила, что вообще-то была замужем за – как бы сказать помягче – идиотом. Я предложила отправить Тима к ним домой, чтобы он как следует проучил этого умника, а потом прыгнул бы в лодку и уплыл. Мы все посмеялись, а Беатрис решила, что это, вообще-то, может помочь. Тим же не поддержал мою идею.

Паром отплывал в сторону Моулзи; на прощание мы помахали Беатрис. Мы и сейчас нередко о ней вспоминаем. Мне неловко признавать, но ее рассказ нас отчасти позабавил, ведь прожить сорок четыре года в браке и даже не заметить, насколько безразличным был этот человек, – это хороший сюжет для какой-нибудь мрачной комедии. Интересно, предпринимала ли она что-нибудь в ответ на такое поведение Харольда или просто игнорировала его? Я очень надеюсь, что она нашла для себя какое-то занятие. После таких историй я еще больше начинаю ценить моего дорогого Тима и его золотой характер.

Встречи с новыми людьми – это самое интересное, что случается в нашей кочевой жизни. Мы очень ценим каждое приглашение наших новых знакомых к себе домой – на бокал вина, на ужин или на кофе, ведь будучи непоседами, мы часто бываем в кафе и ресторанах, и иногда нам очень хочется хотя бы недолго побыть в настоящем семейном доме. Кстати, о домах: когда нас спрашивают, чего нам больше всего не хватает в бездомной жизни, мы хором отвечаем, что не хватает нашей мебели. Конечно, больше всего мы скучаем по друзьям и родным, но следующим номером идет удобное кресло, к которому каждый из нас привык за долгие годы! Вот подумайте сами: кто бы в здравом уме купил дорогую и удобную мебель в квартиру, которую планирует регулярно сдавать совершенно незнакомым людям? Бо́льшая часть квартир, в которых мы останавливались, достались нам по хорошей цене, были чистыми, неплохо оборудованными и удачно расположенными, но ни в одной не было хорошего дивана или по-настоящему удобного кресла. По какой-то причине кровати нам всегда попадались неплохие, но вот сидеть приходилось на совершенно неудачных предметах мебели.

В результате мы пару раз вели себя прямо-таки странно. Когда мы жили в Ист-Моулзи, наши давние приятели Марго и Рик Риккобоно, которые жили в то время в Лондоне, пригласили нас в воскресенье на «косяк» – почему-то британцы и ирландцы называют так жаркое (и никаких неприличных мыслей, пожалуйста!) – и предложили провести день в их просторном доме. Едва поздоровавшись и расцеловавшись с хозяевами, мы с Тимом совершенно бесцеремонно бросились в гостиную, уселись в удобные мягкие кожаные кресла и так радостно выдохнули, что Марго и Рик посмотрели на нас как на сумасшедших. Они-то сидят в этих креслах каждый день, так что им нас не понять! Когда мы объяснили, что именно этого нам очень не хватает все эти месяцы – по-настоящему мягкого и удобного места для сиденья, с хорошей поддержкой спины, – они любезно разрешили нам сидеть в их креслах хоть весь день. Теперь даже если бы они на обед подали нам кошачью еду, мы были бы совершенно счастливы, получив возможность провести время в таких царских условиях. (Вообще-то они накормили нас великолепно, и даже стулья, на которых мы сидели за столом, оказались очень удобными.)

Чтобы как-то обуздать свою потребность в удобной мебели, мы стали ходить в дома, где мебель даже потрогать было нельзя. Например, мы доехали на поезде до Виндзорского замка, и там нам особенно понравились кухни, которым было уже очень много лет, хотя здесь по-прежнему готовили еду для Бетти и Фила (то есть для королевы Елизаветы и принца Филиппа), когда они были в замке. Как-то утром Тим сел за руль и повез нас через туман, дождь и жуткие пробки в замок Хайклер, замечательное имение, где снимался популярнейший сериал «Аббатство Даунтон». Замок расположен на территории в две с лишним тысячи гектаров, и мы не видели жилого здания величественнее и прекраснее. Мы наслаждались великолепием и роскошью, и должна сказать, что при личном знакомстве этот дом, с его бесценными картинами и старинной мебелью, производил впечатление еще более внушительное, чем на экране. Солнце начинало припекать, мы гуляли по парку, и Тим заметил: «Мне здесь очень нравится. Жаль, что не удалось ни на чем посидеть, но я уверен, что тут нет ничего такого же удобного, как те кожаные кресла у Рика!»

Мы полюбили ездить на нашем красном пригородном поезде. Когда английская погода дарила нам вдруг хороший день, мы садились в поезд и отправлялись в центр Лондона. Мы очень полюбили музей Виктории и Альберта, или «Вик и Ал», как его называют местные, – крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства, и проводили здесь первую половину дня. Даже после ремонта, когда здесь появились новые витрины и разные интерактивные приспособления, он похож на бабушкин сундук. С 1960-х я бывала в этом музее как минимум раз в десять лет и всегда обнаруживала тут какие-то совершенно бесценные вещи, которые, как мне казалось, кураторы просто не знали, куда еще деть. Письменные приборы с инкрустацией, плетеные браслеты из человеческих волос, рождественские открытки XVIII века соседствуют здесь с бесценной старинной мебелью, картинами, гобеленами, даже археологическими сокровищами. Мы бы могли пропадать здесь неделями. Мы заходили в Вестминстерское аббатство, чтобы почтить память членов королевской семьи, поэтов, музыкантов, духовенства. В Британском музее мы любовались так называемыми «мраморами Элгина» – огромными фрагментами греческого Парфенона, которые британцы под командованием лорда Элгина забрали «на хранение» в 1803 году и отказываются возвращать грекам. Музей, величественный и прекрасный, стоит на шумной улице рядом с вереницей пабов, в которых вот уже две сотни лет уставшие после осмотра туристы восстанавливают силы. Здесь всегда невероятно интересно. Во время каждого визита мы стараемся посмотреть что-то новое, а потом заходим в наши любимые залы.

На Портобелло-роуд по выходным открывается уличный рынок, который тянется на несколько кварталов, и здесь тоже можно отлично провести время. Раньше я не раз бывала на этом рынке, и мне удалось удивить Тима, который его никогда не видел. В одних магазинчиках продают пыльное старье, а в других, по соседству, предлагают дорогие старинные украшения. На лотках выложены пластиковые игрушки; в художественных галереях выставлены работы известных художников. Ходить по магазинчикам очень интересно, но немало любопытного можно найти и у лоточников. Мы с Тимом разглядывали серебряные предметы, старые книги, антикварные украшения, а иногда и совсем странные вещицы вроде специальной мешалки, с помощью которой джентльмен избавлялся от пузырьков в шампанском, если они не нравились его даме, а также целые ряды моноклей, театральных биноклей и сотни других диковин. Тут нам пришлось проверить на прочность наше решение не покупать лишних вещей. На складе в Калифорнии и так лежит немало вещиц, которые я когда-то привезла с Портобелло-роуд: граненая бутыль с серебряной пробкой, серебряный чехол для визиток, сделанный еще в 1848 году и с выгравированным на нем именем владельца, переносная деревянная конторка с сохранившимися стеклянными чернильницами с медными крышками… Когда-нибудь мы снова заведем настоящий дом и начнем распаковывать все эти сокровища, и это будет почти как открывать рождественские подарки!