Читать онлайн «Великая Отечественная катастрофа-3». Страница 7

Кроме того, традиционной проблемой историографии является вопрос о состоянии танкового парка Красной Армии. Еще в 1961 году было опубликовано утверждение о том, что «в целом по Вооруженным Силам СССР на 15 июня 1941 года из танков старых типов нуждалось в капитальном ремонте и восстановлении 29 процентов, в среднем ремонте — 44 процента. Исправные же танки старых образцов составляли не более 27 процентов» [99]. Несмотря на то, что к этим сведениям была сделана ссылка на материалы Центрального архива Министерства обороны, сам этот документ до сих пор не опубликован и, собственно говоря, совершенно неизвестно, насколько это утверждение соответствует действительности. Единственным документом, позволяющим решить вопрос о количестве бронетехники в Красной Армии, является «Ведомость наличия боевых машин по округам по состоянию на 1 июня 1941 г.» Этот документ был составлен 9 июня 1941 года для начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенанта Я. Н. Федоренко, который должен был подготовить для Главного военного совета РККА доклад по вопросу «Состояние обеспечения Красной Армии автобронетанковой техникой и имуществом». Первоначально планировалось, что доклад состоится 20 мая 1941 года, затем он был перенесен на 18 июня, а потом еще раз на 25 июня [100] и, насколько можно судить, так и не состоялся.

Тем не менее подготовленная ведомость является наиболее полным систематизированным сводом данных по вопросу о состоянии бронетанковой техники. Прежде всего следует отметить, что она не подтверждает вышеприведенное утверждение из «Истории Великой Отечественной войны» 1961 года. В принципе к исправной технике относились танки 1-й и 2-й категорий. Однако проблема состоит в том, что во 2-й категории оказались объединены как бывшие в эксплуатации исправные, так и требующие текущего ремонта танки.

Понятно, что подобное объединение показателей не только не позволяет однозначно ответить на вопрос о количестве исправных танков, но и открывает широкий простор для различных предположений и домыслов. Например, пытаясь определить количество боеготовых машин, М. Барятинский полагает, что примерно 30 % танков из этой категории также было неисправно [101]. С таким же успехом можно постулировать любую другую процентную цифру, вплоть до 100 % — ведь никаких точных данных нет. Неизвестны и сведения о текущих ремонтах в частях. Кроме того, понятия «боеготовый» и «исправный» не тождественны, поскольку второе понятие шире первого. Понятно, что в течение июня 1941 года в войсках обеих сторон происходило изменение технического состояния бронетанковой техники, но какие-либо точные данные на более позднюю дату пока не известны. В результате в таблице 27 в скобках указано количество исправных танков обеих армий, исходя из доступных материалов. Для полной картины состояния танкового парка вермахта и Красной Армии следует помнить, что в июне 1941 года в СССР было произведено 305 танков, а в Германии — 312.

Таблица 27

Количество танков в вооруженных силах СССР и Германии на 1 июня 1941 года [102]

Потери вермахта в Африке до 22 июня составили 16 танков [103].

В отечественной историографии широко распространены утверждения о том, что, кроме Т-34 и КВ, все остальные танки были устаревшими [104]. Однако сопоставление тактико-технических данных советских и германских танков показывает, что никакого существенного превосходства германская техника не имела. Какие-то параметры были лучше у танков противника, а какие-то — у советских танков. Большая скорость и лучшая проходимость позволяли использовать советские «устаревшие» танки для борьбы с немецкими на равных.

Ход боевых действий в 1941 году показал, что если советские «устаревшие» танки примерно соответствовали германской технике, то Т-34 и особенно КВ существенно превосходили все типы танков вермахта. Более того, оказалось, что германские войска вообще не располагают средствами, которые позволили бы на равных бороться с этими типами танков Красной Армии. Однако нельзя не отметить, что танковые войска вермахта имели опыт современной маневренной войны, четкого взаимодействия с другими родами войск на поле боя, что позволило им получить определенное качественное превосходство над советскими танковыми войсками, которые не закончили очередную реорганизацию и были вынуждены зачастую вступать в бои без поддержки не только авиации, но и пехоты или артиллерии.

Сопоставление качественных показателей артиллерии обеих сторон показывает, что ни о каком значительном превосходстве немецкой артиллерии не может быть и речи. И в РККА, и в вермахте на вооружении находились как модернизированные образцы орудий эпохи Первой мировой войны, так и создававшиеся в конце 1920-х-1930-е гг. Перспективные разработки советских конструкторов создавали значительный задел для дальнейшего совершенствования артиллерии РККА. Кроме того, Красная Армия получила на вооружение БМ-13 — знаменитую «катюшу», ликвидировав германскую монополию на реактивные системы залпового огня в сухопутных войсках. Так что говорить о превосходстве немцев в качестве артиллерии нет никаких оснований. Другое дело, что артиллерийские части вермахта имели боевой опыт и отработанное взаимодействие с другими родами войск на поле боя. Используя свой опыт современной войны, германские артиллеристы в начале войны действовали более умело и добивались серьезных успехов.

Анализ качественного состояния авиации сторон, предпринятый в новейших исследованиях [105], показывает, что советские ВВС и Люфтваффе имели на вооружении вполне сопоставимую технику. Какие-то параметры были лучше у советских, а какие-то — у немецких самолетов. Широкое использование в отечественной историографии эпитета «устаревший» применительно к большей части советских самолетов является ничем не оправданным мифом. Проблема перевооружения ВВС Красной Армии новыми, далеко не всегда «доведенными до ума» самолетами была естественным процессом, но проявившиеся на этом пути трудности были связаны прежде всего с соперничеством разных кланов советского Наркомата авиапромышленности и отставанием в области авиамоторостроения. Нужно также отметить, что советская авиация была раздроблена между армиями, фронтами и авиацией дальнего действия, тогда как германские ВВС располагали крупными авиационными соединениями. Кроме того, и это самое главное, Люфтваффе имели преимущество за счет более высокой подготовки и боевого духа летного состава, имевшего опыт масштабных маневренных боевых действий против сопоставимого противника, за счет отработанной тактики боевого применения и взаимодействия с наземными войсками, а также благодаря безупречной работе систем связи и управления. Так, летная подготовка советских летчиков, не имевших в большинстве опыта боев с равноценным противником, составляла 30-180 часов, а немецких — 450 часов. Следовательно, все это вместе взятое давало немецким ВВС определенное качественное превосходство. По мнению современных германских исследователей, анализ состояния Восточной армии вермахта к 22 июня 1941 года показывает, что «дивизии с лучшим оснащением были сосредоточены вокруг танковых групп, в то время как между ними и на флангах использовались преимущественно менее боеспособные и малоподвижные дивизии. В целом Восточная армия производила впечатление скорее „лоскутного одеяла», вопреки очень распространенному в послевоенной литературе суждению, что Гитлер, благодаря гибкой экономике молниеносной войны и ограблению оккупированных территорий, смог мобилизовать против СССР мощную однородно оснащенную армию.

Таблица 28

Численность самолетов в ВВС Германии и СССР [106]

Этот сам по себе довольно неожиданный факт объясняется не только имевшимися тогда материальными возможностями германского военного командования, но также и тем, что решение напасть на Советский Союз не было обеспечено соответствующими энергичными мерами в области вооружения. Его производство не было соотнесено с потенциалом противника, поскольку германское руководство исходило из того, что сможет имеющимися силами уничтожить военный потенциал СССР в течение нескольких недель» [107].

Таким образом, явного качественного превосходства техники, как и ее количественного превосходства, у вермахта не было. Однако подготовка личного состава и эксплуатация этой техники в вермахте были более высокими, чем в Красной Армии. Явным преимуществом вермахта было то, что сосредоточенные для нападения на СССР войска находились в развернутом состоянии и полной боевой готовности, а Красная Армия еще только начала сосредоточение и развертывание войск на Западе. Германские войска имели достаточно высокий боевой дух и рассчитывали еще на одну молниеносную войну. К лету 1941 года вермахт был сильнейшей армией мира, что делало его очень серьезным противником. И если советским конструкторам удалось еще до войны создать технику, которая вполне соответствовала тогдашнему мировому уровню военно-технических разработок или даже превосходила его, то Красной Армии еще только предстояло научиться бить врага этой техникой, и учеба эта была долгая и трудная. Все это лишний раз показывает, что попытки отечественной историографии объяснить вслед за Сталиным поражения советских войск в начале войны то количественным, то качественным превосходством германской техники не обоснованы. Вооружение войск сторон было вполне сопоставимым по своим качественным параметрам, не имел вермахт в целом и количественного превосходства. Поэтому на первое место выходит вопрос об уровне подготовки войск и о рациональном использовании наличных сил Красной Армии, об умении ими правильно распорядиться. Именно этого умения и не хватило советскому военно-политическому руководству, что и привело к столь трагическому началу войны. Неправильная оценка международной обстановки накануне германского нападения и недостатки в боевой выучке войск стали главными причинами, предопределившими поражения Красной Армии в начале войны. Войска, не будучи развернутыми и укомплектованными, должны были с ходу вступать в сражение с превосходящими их в каждом отдельном бою силами противника, который действовал в целом более профессионально. К сожалению, героизм воинов Красной Армии не мог компенсировать недостатки в боевой подготовке личного состава и отсутствие налаженной системы управления войсками.