Читать онлайн «Дневники Берии — не фальшивка! Новые доказательства». Страница 9

Что же до остальных документальных публикаций подлинных документальных источников, которые я, по утверждению профессора Козлова «использовал при изготовлении «Личного дневника» Берии» и которым, по его подсчётам, «несть числа», то признаюсь, что тут мой оппонент попал, что называется, в точку.

За время работы по подготовке дневников к печати, их комментированию и снабжению развёрнутыми примечаниями я перерыл и использовал если не горы, то уж точно пару холмов сборников документов, газетных и журнальных публикаций, мемуаров, «мемуаров» и биографических справочников.

Ведь я понимал свою задачу (да и долг как перед «Павлом Лаврентьевичем», так и перед Лаврентием Павловичем) не просто как обнародование сенсационных дневников выдающейся исторической личности, но именно как оценку и анализ той эпохи, свидетелем и творцом которой был Л. П. Берия.

Профессор Козлов тоже не прошёл мимо этого аспекта дневников, но как!

А вот как:

«Названные три источника фальсификации и еще много других дали возможность фальсификатору, прикрываясь подлинными документальными источниками, сфальсифицировать и «дневниковые записи» Берии, характеризующие его уже как человека, личность, государственного деятеля. Перед нами предстает не столько убежденный коммунист, сколько прагматичный государственный деятель, для которого, впрочем, нет крепостей, которые он не может покорить, благодаря своей неукротимой энергии, блестящим организаторским способностям, умению подбирать и мобилизовывать людей».

Тут уж получается вообще в огороде бузина, а в Киеве дядька!

С каких это пор, во-первых, убежденному коммунисту заказано быть прагматичным государственным деятелем, а прагматичному государственному деятелю — убежденным коммунистом?

Во-вторых, настоящий коммунист-руководитель — это всегда прагматичный государственный деятель. Вот Хрущёв, например, был карикатурой на настоящего коммуниста, и поэтому он никогда не был прагматичным государственным деятелем, зато зарекомендовал себя выдающимся волюнтаристом и выдающейся же бездарью.

Ну и, в-третьих, что должен был делать Л. П. Берия, ведя дневник, чтобы профессор Козлов соизволил признать его убеждённым коммунистом? Через слово писать: «Да здравствует всепобеждающее марксистско-ленинско-сталинское учение!» или «Ура ВКП(б) и её славной преемнице КПСС!»?

Сегодня уже не получается тотально дискредитировать Л. П. Берию «в лоб», аттестуя его как примитивного палача, умеющего «руководить» лишь кнутом. Во всяком случае, такой подход к Берии невозможен уже для любого профессионального историка, поскольку такой подход однозначно дискредитирует как непрофессионала прежде всего самого хулителя.

Сегодня даже самые ангажированные историки хотя бы сквозь зубы, но признают государственный масштаб Берии и его несомненный талант организатора. Однако при этом, как видим, не прекращаются попытки оторвать Берию от идей социализма и от сознательной, внутренним убеждением обусловленной, деятельности во благо именно социализма как общества трудящихся и для трудящихся.

Эти попытки по мере» возможностей деполитизировать Берию вполне объяснимы. Одно дело — пример своего рода советского Форда, и другое дело — блестящий пример идейного большевика, умеющего организовать не просто подчинённых, а товарищей по общему делу, на феноменально успешное общественное созидание.

Вот и профессор Козлов хочет видеть (пусть даже не в подлинном документе, а в, как он утверждает, сфальсифицированном источнике) Берию «не столько убежденным коммунистом, сколько прагматичным государственным деятелем».

Тут моему оппоненту-рецензенту в очередной раз отказывает логика. Забегая вперёд, скажу, что побудительным мотивом для меня профессор Козлов называет желание реабилитировать «сталинизм вообще».

Но коль так, то я должен был как раз напротив, вводить в текст фальсификации как можно больше таких пассажей, которые подчёркивали бы идейность, большевизм Берии.

Но — вот же, оказывается, что образ убеждённого коммуниста Берии при знакомстве с дневниками Берии не складывается.

По крайней мере — у моего рецензента.

Ай да «сталинист» Кремлёв! Ну и промашка! Это же надо так опростоволоситься! Хотел сделать из Берии идейного соратника Сталина, а сделал всего лишь «прагматичного государственного деятеля» — советского то ли Рузвельта, то ли Дэн Сяопина, то ли Людвига Эрхарда…

Но дело в том, что, похоже, профессор Козлов плохо себе представляет, что это такое — убеждённый коммунист в эпоху реального социалистического и коммунистического строительства. Сдаётся, повторяю, что профессор Козлов не мыслит себе такого коммуниста без заявлений, через фразу, типа: «Ненавижу проклятых буржуев!», «Да здравствует великий Сталин!», «Гибель капитализма неизбежна так же, как приход осени после весны» и т. д. и т. п.

Однако на деле убеждённый коммунист в эпоху Сталина — это прежде всего человек, который сознаёт исключительные общественные созидательные возможности, свойственные только социализму, то есть обществу без капиталистов. Убеждённый коммунист — это человек, которому лично интереснее жить и работать в обществе, где каждый должен работать на общество так же, как общество должно работать на него.

И вот как раз таким убеждённым коммунистом Лаврентий Павлович Берия, безусловно, был. Он работал не ради накопления личных богатств и возможности развлечений по всему миру — от Куршевеля до космического туризма, а просто потому, что ему было интересно созидать новое и великое, а для яркой развитой личности подлинный социализм предоставляет в этом отношении практически безграничные возможности.

Причём подлинный, а не изуродованный хрущёвщиной, брежневщиной и горбачёвщиной и подрытый «кротами» социализм организуется таким образом, что яркий человек получает возможность для достижения не только индивидуального успеха, но и успеха, обеспеченного усилиями коллектива, руководимого яркой личностью.

В этом отношении Советский Союз эпохи Сталина представлял собой невиданный ранее в мировой истории гигантский коллектив во главе с когортой ярких личностей, наиболее яркими и талантливыми из которых были Сталин и Берия.

Профессор Козлов, похоже, не догадывается, что крупная личность может увлечённо и много работать на общество не за должности, не за акции и дивиденды, не за возможность купить модную этуаль или футбольный клуб…

Талантливый человек, крупный социалистический организатор и политик способен работать на износ просто потому, что это чертовски увлекательно и интересно, даже если ты света белого за делами не видишь и на годы укорачиваешь себе жизнь.

А кроме того, есть же ещё и чувство долга, ответственности — и перед Родиной, и перед своим талантом.

Сталин и те из его соратников, кто его не предал, всё это хорошо понимали и именно этим жили.

И вот как раз такой коммунист Берия из текста дневников, а также из изданных мной уже в 2012 году недатированных его материалов виден вполне отчётливо.

Но заслуга в том принадлежит, конечно же, не «фальсификатору» Кремлёву, а самому Берии и той эпохе, которая его сформировала, возвысила и раскрыла.

Профессор Козлов пишет о том Берии, которого якобы сфальсифицировал Кремлёв, так:

«Он выше всех членов Политбюро ЦК ВКП(б), исключая Сталина, перед которым преклоняется, видя его слабости (например, подозрительность), он уважает Молотова и немного Маленкова, презирает Хрущева и т. д. Иначе говоря, перед нами достойный преемник Сталина, реальными делами и стратегическими размышлениями доказавший свое право на это. Эдакая динамо-машина, готовая после смерти Сталина раскрутить СССР в благополучное будущее».

В такой оценке Берии много неверного, почти клеветнического…

Берия не преклонялся перед Сталиным как перед иконой, но, сам будучи крупной личностью, ясно видел масштаб Сталина.

Берия относился к своим коллегам вполне адекватно, просто его деловое превосходство становилось с годами всё более очевидным, в том числе и для него самого. Сергей Есенин в тридцать лет публично заявлял: «Я о своём таланте много знаю»… Так что, Берия не имел права сказать того же о себе, например, в 50 лет — в 1949 году?

При этом Берия не завидовал никому, а ему завидовали многие, причём завидовали не его статусу, а именно его таланту.

Берия не презирал Хрущёва, он просто не заблуждался относительно его деловых качеств, хотя, как оказалось, самым трагическим для себя образом заблуждался относительно его моральных, нравственных качеств.

Но вот с определением Берии как «динамо-машины, готовой после смерти Сталина раскрутить СССР в благополучное будущее», я могу профессора Козлова лишь поздравить. Это и впрямь хорошо сказано. И если бы я действительно был подлинным автором дневников Берии, то поздравил бы и себя с тем, что сумел даже у профессора Козлова сформировать именно такое впечатление от Берии.