Читать онлайн «Почему «поставили» именно Путина». Страница 38

В июне 1999 года Лужков, не ограничиваясь прежними намеками и экивоками, повел открытую атаку на Ельцина. Дальше тянуть с этим было некуда. Пора! Все ближе выборы парламентские, а затем и президентские.

Летом 1999-го разразился скандал, связанный с фирмами «Интеко» и «Бистропласта», учредителями которых были жена Лужкова Елена Батурина и ее брат. По сообщениям прессы, Управление ФСБ по Владимирской области выявило ряд фирм, занимавшихся незаконным вывозом за границу многомиллионных сумм валюты. В числе этих фирм будто бы были и две «родственные» Лужкову. Лужков, как лев, бросился на защиту своей супруги, утверждая, что обвинения, выдвинутые против возглавляемой ею фирмы «Интеко», организованы его политическими противниками.

Не ограничиваясь оборонительными действиями, Лужков предпринял мощную контратаку на своих противников.

«Нам нужно менять власть, которая себя опозорила тем, что привлекает силовые структуры к политической борьбе», — без обиняков заявил он на встрече с журналистами 17 июля.

Чем дальше, тем все напористее Лужков выступал против президента и его команды.

При этом все же нельзя сказать, что Кремль так уж сильно опасался этих лужковских атак и самой фигуры Лужкова как потенциального кандидата в президенты.

Более опасным в едьцинском окружении считался При маков. Экс-премьер представлялся противником более изощренным и сложным.

Соответственно, и самому Лужкову не так-то просто было строить отношения с Примаковым, ему постоянно приходилось лавировать: как-никак, оба они были соперниками, потенциальными претендентами на президентский пост, причем в течение долгого времени — самыми сильными претендентами. Это лавирование давалось мэру нелегко: надо было точно улавливать момент, когда выступить в унисон с Примаковым, когда — поотстраниться от него или даже позволить себе критику в его адрес.

Взять, например, ситуацию с отставкой Примакова. Казалось бы, Лужков должен был испытывать удовлетворение, что «задвинули» его главного и более сильного потенциального соперника на будущих президентских выборах, однако он, по-видимому, прекрасно понимал, что увольнение Примакова, народного любимца, только поднимет его, Примакова, рейтинг, и тут важно не промахнуться, попасть в струю, продемонстрировать совпадение с мнением народных масс, а уж как дело пойдет дальше, там видно будет. Поэтому, несмотря на критику примаковского правительства, Лужков выступил с резким осуждением его отставки.

К концу лета 1999-го позиция Лужкова относительно его президентских вожделений стала обозначаться более отчетливо. И сам он, и его соратники не только принялись утверждать, что московский мэр не собирается баллотироваться в президенты — это они, конспирации ради, твердили и раньше, но, что он «поддерживает кандидатуру Примакова».

Вряд ли эта поддержка была такой уж искренней. Во обще-то, рейтинг экс-премьера в ту пору действительно был выше лужковского рейтинга, так что тут опять-таки могла сказываться просто трезвая оценка соотношения сил. Но, не исключено, и даже скорее всего, ситуация здесь складывалась, как на велотреке: до какого-то момента гонщик, идущий вторым, предпочитает «не высовываться», а ловит мгновение, чтобы неостановимо «выстрелить» из-за спины лидера.

К тому же и с самим Примаковым дело оставалось неясным: то ли он будет баллотироваться в президенты, то ли нет. Евгений Максимович не торопился раскрывать свои карты. Впрочем, думаю, до последнего момента он и сам не знал, стоит ли ему ввязываться в эту игру. Такая примаковская неопределенность была удобна для Лужкова. Он стал заявлять, что «ни при каких условиях не будет выдвигаться» на пост главы государства, если свою кандидатуру выставит Евгений Примаков: наконец-то, мол, «появился человек, которому можно доверить воз в стране». А вот если на президентское кресло станут претендовать люди, «которым нельзя доверять власть», тогда другое дело, тогда он, московский мэр, «вступит в борьбу и будет стараться ее выиграть».

По-видимому, у Лужкова, как у многих других, как у самого Примакова, вовсе не было уверенности, что у Евгения Максимовича возникнет желание вступать в борьбу за пост президента. Правда, мы помним, в пору его премьерства оно в какой-то момент у Примакова возникло, но теперь у него был совсем другой статус, несравненно более низкий. Сможет ли он, стартовав с этой более низкой точки, удачно выступить на выборах? Будучи человеком острожным, Примаков не мог не испытывать тут колебаний. Понятно, что если бы он так и не сумел их преодолеть, не решился бы вступить в борьбу за пост президента, руки у Лужкова оказались бы развязаны.

Впрочем, если бы даже и вступил, нельзя было заранее предугадать, каково к тому времени к середине 2000 года будет соотношение сил двух «друзей-соперников».

В ответ на атаку Лужкова на Ельцина уже 5 сентября 1999 года ведущий первого канала Сергей Доренко нанес мэру российской столицы ощутимый контрудар, продемонстрировав телезрителям, что не такой уж он, Лужков, девственно-невинный.

«Вот журнал «Культ личности», — сказал Доренко. — Это далеко не первое и не единственное СМИ, которое пишет в том числе о состоянии Лужкова. Его личное состояние журнал оценивает в 300–400 миллионов долларов. Рядом с Лужковым его правая рука, родственник и теневой хозяин Москвы, господин Евтушенков. У Евтушенкова, как пишут, тоже от 300 до 400 миллионов долларов…

И нас эта публикация не удивляет. Я уверен, никто сейчас не удивлен. Ведь человек так долго сидит на Москве, а Москва — город хлебный, у нее деньги всей России. Чему же тут удивляться? Представляете себе сцену, как Ельцин говорит: «Я потребую у Госдумы и у прокуратуры, чтобы они расследовали эту публикацию про Лужкова, а не то стану верить всему написанному»».

Таким образом, Лужков втянулся в громкий скандал накануне думских и, что особенно важно, президентских выборов. Больше всего мэр взъярился после того, как 25 сентября в программе Доренко было рассказано, что семья Лужкова получает деньги от скандально известной швейцарской фирмы «Мабетекс». Посредником при переводе этих денег на личные счета и в оффшоры (указывались суммы, банки), по утверждению ОРТ, был президент «Банка Москвы» Андрей Батурин.

Насколько можно понять, при добывании компромата на мэра использовались серьезная агентура и спецсредства. Так, Доренко сообщал телезрителям, что «уже на следующий день» после выхода программы от 25 сентября упомянутый в ней Андрей Батурин сидел в кабинете у Лужкова.

«Обсуждали, что делать, — рассказывал Доренко. — План разработали такой. Прежде всего, глава фирмы «Мабетекс Германия» должен был осудить меня за сказанное в программе.

От Батурина к генеральному директору «Мабетекс Германия» Хильми Клаппия ушел проект письма. Вот он: «Уважаемый Андрей Борисович, как бы должен написать Батурину Кллапия, утверждение Сергея Доренко о том, что денежные средства по упомянутым в его программе платежным поручениям предназначались для семьи Лужкова, считаю абсурдными и оскорбительными для себя и для фирмы «Мабетекс Прожект инжиниринг».

И место для подписи.

Батурин и Лужков не опубликовали это письмо, потому что Хильми Кллапия его не подписал. Письмецо от семьи Лужкова так и лежит неподписанным».

Вряд ли кто-либо из политиков (да и не только политиков) мог бы устоять перед такой «бомбежкой», перед таким «артобстрелом», идущим при посредстве главного телеканала страны. Беспрецедентные телевизионные атаки не прошли бесследно для лужковского рейтинга.

К октябрю 1999-го особенно резко увеличилось число тех, кто, по их уверению, не будет голосовать за Лужкова ни при каких обстоятельствах, оно сделалось вдвое больше, чем в самом начале, в октябре 1996-го: было 24 процента, стал 51. Здесь, по-видимому, сказались уничтожающие наскоки беспощадного телекиллера: кто же станет отдавать свой голос герою разгромных телепередач? Одни лишь стойкие лужковские «фанаты», которых ничто не могло заставить изменить своему кумиру. Московский мэр выбыл из числа кандидатов на пост президента России.

12 мая 1999 года Ельцин, как уже говорилось, отправил в отставку правительство Примакова. Исполняющим обязанности премьера был назначен Сергей Степашин, до того занимавший пост первого «вице».

Чтобы оправдать «рокировочку» Примаков-Степашин, весьма неожиданную для многих, если не для большинства, президент выступил с телеобращением к гражданам России, в котором попытался объяснить смысл своих действий. Похвалив, как водится, уволенного премьера за проделанную работу, он посетовал, что «в экономике мы по-прежнему топчемся на месте». При этом неожиданно сослался на мнения Явлинского и того же Лужкова: Явлинский, мол, полагает, что в области экономики абсолютный застой, ничегонеделание, а Лужков, поддерживая премьера, в то же время не устает повторять, что процессы в экономике идут крайне вяло. Так что в этой сфере, сказал Ельцин, «необходим серьезный прорыв».