Читать онлайн «Сибирское бремя». Страница 60

Если задуматься над «сносом» этих «потёмкинских городов», а значит, и над реальными изменениями в России, объективные препятствия на пути к уменьшению города (см. главу 8) окажутся не единственными проблемами. Психологические барьеры на пути перемен тоже будет сложно, если не сказать — еще сложнее, преодолевать. В конечном счете предпосылкой для изменения экономической географии России будет изменение ментальной географии России. Россиянам придется отказаться от своего двойственного отношения к своей политической ориентации, одновременно навязывающей экономическую интеграцию с Западом, сохранение «евразийского» профиля России и гордость достоинствами «Арктогеи». Такое раздвоение препятствует развитию, и в нем заключается главная дилемма российского существования. Россия не сможет быстро добиться настоящей экономической интеграции с Европой, продолжая при этом сохранять и субсидировать гигантские города в Сибири. В этом смысле россиянам придется изменить свою ментальную географию одновременно с принципами заселения и экономической деятельности и прекратить поиск технократических решений, которые, на их взгляд, могли бы сделать ситуацию, сложившуюся в экономической географии «России самосознания», более приемлемой.

Пора прекратить создавать мифы о Сибири. Россиянам стоит начать думать о бескрайних зауральских пространствах как о российском пространстве, а не как о России. В мыслях о России и ее экономической географии ключевая позиция сердца Родины должна быть возвращена историческому центру вокруг Москвы. Зауралье — это периферия, окраинная территория, подобная Северо-Западным территориям Канады или Аляске в США. Сибирь следует начать вновь рассматривать как отдаленный «ресурсный рубеж»3. Если российское самосознание продолжит ассоциировать себя со своей бескрайней территорией и Сибирью и искать там свои корни, России будет трудно двигаться вперед. Ключевым моментом является преобразование психологическое — преобразование России фантазии в Россию реальности, снос «потёмкинской» России и преобразование России в нечто реальное.

Понятно, что позитивные преобразования и движение прямым курсом к оптимальному государству виртуального 1990 года невозможно осуществить путем крупномасштабной инверсии процесса, первоначально заславшего людей в Сибирь с применением открытого насилия. Однако очевидно, что сталинские методы принуждения к тому, чтобы увезти их обратно, недозволительны и что политика должна быть взвешенной и умеренной в своих ожиданиях. Люди не должны уезжать в массовом порядке, и задача вовсе не в том, чтобы любыми способами «очистить» эти регионы. Она заключается в том, чтобы дать людям возможность приблизиться к оптимальным уровням экономической деятельности, а значит, и численности населения, так, как то диктуют рыночные условия — без массированного государственного вмешательства. Даже без участия Сталина, и даже если бы россияне после революции поступали, «как канадцы», следовало бы ожидать определенного роста заселенности в регионах восточнее Урала. Проблема не в том, что Сибирь заселена, и не в том, что численность ее жителей возросла, а в том, что сейчас она перенаселена. Она была заселена и застроена городами до такой степени и таким образом, которого нельзя было бы ожидать, если бы преобладали тенденции, складывавшиеся до 1914 или 1926 годов, и если бы Россия в XX веке следовала основным тенденциям промышленно развитого мира (рыночным законам).

Более того, учитывая сопротивление российских политических лидеров широкомасштабному перемещению людей в постсоветской России, можно утверждать: даже пробудить в правительстве и народе восприятие идеи, что решение проблем экономического развития России заключается в уменьшении населения Сибири и миграции из нее, будет трудно. Как мы уже говорили, уменьшение городов, судя по всему, будет почти невозможным в том масштабе, в котором нуждается Сибирь для полного инвертирования растрат ресурсов, произошедших вследствие их изначального нерационального использования. При том что пространственное размещение российского населения и экономической деятельности может быть совершенно иным образом продиктовано чисто экономической эффективностью, надо принимать во внимание еще и ограничивающие обстоятельства.

Каковы же тогда насущные решения и методика? Каков минимум того, что Россия должна и способна предпринять для снятия остроты проблем? Каковы принципы поступательного продвижения и каков минимальный перечень того, что «можно», а чего «нельзя» российскому правительству?

Государству необходимо избрать одним из своих главных приоритетов облегчение процесса перераспределения ресурсов в пределах Российской Федерации. Это следовало бы делать путем поддержки самого процесса перераспределения, а не непосредственным руководством им. Перераспределение — это стиль управления, основанный на стремлении оказать содействие в обеспечении максимальной мобильности людей и прочих факторов производства. Кроме того, российское правительство может взять на вооружение такой долгосрочный подход к проблеме, который бы не препятствовал адаптации. Этот процесс не застрахован от ошибок; некоторые меры окажутся неудачными. Может статься, что города и регионы, которые первоначально представлялись перспективными в смысле экономического роста и привлекательности для миграции, таковыми не окажутся (как в случае Северокавказского региона, где положительный прирост численности населения 1990-х происходил на фоне резкого и продолжительного экономического спада). Потребуется большое терпение, поскольку нельзя исправить все сразу.

Главным шагом на пути к формированию мобильности ресурсов является пересмотр концепции миграции и иммиграции. В кампаниях по освоению Сибири больше нет необходимости, потому российскому правительству не следует стремиться вновь заселить Сибирь. Сибирь очень нужна России, но россиян не надо заставлять или убеждать жить в Сибири. В политике российского правительства не стоит делать ставку на удержание людей за Уралом. Вместо этого важно не препятствовать тем, кто может или желал бы уехать. Процессом будут управлять рыночные силы, поэтому государству не следует ни препятствовать этому, ни пытаться направлять людей в особые, заранее подобранные пункты назначения. Всем своим развитием капитализм и рыночная экономика демонстрируют необходимость предоставления людям максимума мобильности, позволяющего им делать собственный выбор, и права на эксперимент — даже если они при этом ошибаются и государство не может проследить за возможными последствиями или предвидеть их. Таким образом, в основе всего лежит максимизация мобильности рабочей силы. Позволим же людям переезжать туда, куда они хотят, устраняя на этом пути явные и скрытые преграды!

Российскому руководству надо быть искренними в вопросах будущего России и Сибири. Уменьшение параметров населенности Сибири отвечает национальным интересам России. Однако в своих попытках сделать это российское правительство будет постоянно сталкиваться с проблемой полномочий, которыми наделила развивающаяся российская демократическая система руководителей регионов — губернаторов, олигархов и прочих игроков в сибирской политической и экономической сферах. Все они материально заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать попыткам центрального правительства уменьшить демографический, а значит, и политический вес Сибири в рамках Российской Федерации, а также сохранить приток субсидий по программам нового развития этих регионов. Даже полпред Драчевский выступил приверженцем увеличения субсидий для территории в 2002 году вместо отстаивания общероссийских интересов.

Подобное случается и в других странах, например в США. Политические представители степных штатов США, в частности, сыграли основную роль в продлении сроков массированных субсидий в эти регионы в рамках ежегодной фермерской программы. Такая практика свидетельствует о том, насколько трудно правительству лавировать в среде материальных интересов. Это как раз тот самый случай, когда долгосрочный национальный интерес отстаивается за счет чьих-то весьма ощутимых (правда, краткосрочных) потерь. В подобном случае российскому федеральному руководству, включая таких лидеров, как президент Путин, и его представителям в округах нужно поставить себя над региональными интересами. Центру не следует выступать в качестве пристрастного сторонника реструктуризации Сибири. Важнее недвусмысленно показать, что будущее страны, а значит, и Сибири, зависит от сильной, единой и прочной России, чего невозможно достичь, если правительство будет постоянно закачивать ресурсы — в том числе и людские — из наиболее производительных районов в Сибирь.